Книга Под защитой инопланетного воина - Хоуп Харт

губы. Я стону ему в рот, когда он вонзается полностью туда, где я жажду его.

Он делает толчки снова и снова, сводя меня с ума, пока входит в меня. Он засовывает руку под мою задницу, наклоняя мои бедра, и мои глаза почти закатываются, когда я обхватываю ногами его талию.

Наконец всё взрывается во мне, и я задыхаюсь, когда он утыкается головой в мою шею, продолжая свой безжалостный, искусный ритм. Он вбивается в меня, и просто невероятно, но я чувствую, как очередной экстаз начинает прожигать мой позвоночник, моё тело содрогается, когда я цепляюсь за него.

Я открываю глаза и обнаруживаю, что он смотрит на меня сверху вниз, в его глазах что-то вроде благоговения. Он дрожит надо мной, снова соединяясь со мной, издавая низкий стон.

Мы долго молчим. Не знаю, как он, а я чувствую себя контуженной, выжатой от удовольствия, которое только что прорвалось через меня.

Он тянет меня на себя, и я не пропускаю резкую боль на его лице, когда он использует больную руку.

— С ней нужно быть поосторожнее, — говорю я ему, задыхаясь, и он приподнимает бровь. Видно, что он не привык ни к чьей заботе, и у меня сжимается грудь при этой мысли.

— Почему ты живешь здесь совсем один, Врекс? Не пойми меня неправильно, здесь красиво, но ты постоянно упоминаешь чужие племена, в которых живут твой народ.

Он молчит несколько мгновений.

— Раньше я был членом племени Дексара. Он другой король племени, только это было, когда его отец ещё правил. Моя мать умерла, пытаясь привести в этот мир моего брата или сестру. Она всегда была слабой, склонной к болезням и потеряла слишком много крови.

— Я глубоко сожалею.

Он смотрит в потолок, его пальцы пробегают по моим волосам.

— Когда она умерла, мой отец был сломлен. Он обратился к ноптри — напитку, который лишает тебя рассудка, — объясняет он, глядя на мой хмурый взгляд. — Внезапно ему стало всё равно, что у него всё ещё есть сын. — Его голос становится жёстче. — Я похож на свою мать. У меня её глаза и основные черты лица. Мой отец не мог смотреть на меня.

Моё сердце разрывается от боли в его голосе. Он был всего лишь ребенком, потерявшим маму. Его отец должен был быть рядом с ним.

— Так что же случилось?

— Он отдал меня своему брату. У них уже были сыновья, и больше они не хотели, но его супруга была близка с моей матерью, поэтому она согласилась воспитать меня.

— Я предполагаю, что вышло не очень.

Его челюсти сжимаются, и я поднимаю руку, проводя пальцами по его щеке. Он вглядывается в меня, и что-то, кажется, смягчается в его глазах.

— Теперь, когда я полностью вырос и могу оглянуться назад, мне кажется, что в моем дяде что-то сломалось. Что-то не так стало с его разумом. Он говорил мне, что я такой же, как мой отец. Что я вырасту и буду один, как и он. Он бил меня, говорил мне, что я бесполезен, что мой отец сгинул в ноптри, чтобы забыть о том, что у него никудышный сын.

Мои руки дрожат, когда я сажусь.

— Где сейчас этот мудак?

Моя ярость, кажется, забавляет Врекса, и уголок его рта дёрнулся, когда он притягивал меня обратно к себе.

— Мёртв. Он бросил вызов не тому воину из другого племени и был разрублен на части.

— Хорошо, — рычу я. — Почему король племени не помог тебе?

Он пожимает плечами.

— Здоровье катая пошатнулось. Конечно, мало кто знал, но некоторое время я был близок с Дексаром. Его отец был одержим ростом племени и уничтожением всех, кто угрожал его безопасности.

— Что насчет Дексара? Он мог что-то сделать.

— Я не хотел ничего кроме, как покинуть племя. Как только его отец умер, я подал прошение Дексару, и он разрешил мне уйти.

Врекс проводит пальцем по линии между моими бровями, а я хмурюсь.

— Значит, он никогда не помогал решить твою проблему? Он просто позволил тебе уйти?

— Это решило проблему, — мягко говорит Врекс. — Я предпочитаю одиночество.

Я игнорирую боль, которая пронзает меня при этом. Люди, жестоко обращающиеся с детьми, очень хорошо умеют убеждать детей, что это их вина. Похоже, и отец, и дядя Врекса научили его, что если он подпустит людей к себе, они подведут его или, что ещё хуже, оскорбят его.

— Твой дядя должен был заплатить за то, что он сделал.

— Несколько лет спустя я узнал, что он пытался соблазнить мою мать до того, как она соединилась с моим отцом. Я полагаю, что он убедил себя, что любит её и что мой отец забрал её у него. Когда она умерла, я жил только с его мыслями о том, что она выбрала не того мужчину.

Я скриплю зубами при этом.

— Я не виню тебя за то, что ты ушел. Я бы сказала им всем, чтобы они шли к черту, и тоже покинула бы племя.

Он выдыхает, его пальцы снова играют с моими волосами.

— Я не сомневаюсь, что ты бы это сделала, маленькая Огневласка.

Я пытаюсь не обращать внимания на то, как мои пальцы ног подгибаются от его низкого голоса.

— Знаешь, ты ведёшь себя так, будто не ладишь с женщинами. Но судя по тому, что я видела, ты благороден, добр и чертовски хорош.

Врекс долго молчит, его пальцы нежно распутывают мои волосы.

— Самки боятся меня, — говорит он как ни в чем не бывало. Я изучаю его лицо, но выражение его совершенно непроницаемо.

— Не понимаю, почему, — бормочу я.

— Ты смелая женщина, — говорит он. — Ты никогда не боишься меня, даже когда должна бояться. Большинству женщин не нравится мой размер. Они слышали о моей… репутации, и это вызывает у них отвращение. — Он протягивает руку, убирая волосы со своего лица, чтобы я могла увидеть его шрам.

Я фыркаю, и он прищуривается, явно сбитый с толку. Большую часть времени я даже забываю, что у него есть шрам.

— Ты же не серьезно?

Он наклоняет голову вопросительно.

— Насчет шрама. Я, возможно, могу понять другие вещи, хотя они и кажутся мне малолетними сучками. Но шрам горяч.

Мне удалось шокировать воина. Он смотрит на меня так, будто я вдруг объявила, что собираюсь раздеться и прокатиться на его мишуа по лесу.

— Горяч? — его голос сдавлен, и я хмуро смотрю на него.

— Да ладно, вся эта история с измученной душой? Далекая хижина в лесу, атмосфера таинственности, семь футов