Книга Партизаны в Бихаче - Бранко Чопич

в ихний кухонный котел, если потребуется.

— Вот это по мне! В котел — это лучше всего! — радостно закричал Джураица.

— Ах, горе мне! — снова запричитал долговязый дядя Джураицы. — Зачем ты его только надоумил, теперь он как-нибудь и в мой казан с кашей булыжником запустит! Бери его с собой, ради бога, только освободи меня от напасти.

Уходя с Николетиной в бригаду, Джураица подошел к своему опечаленному дяде, виновато чмокнул его в небритую щеку, колючую, как шерсть у дикого кабана, и сказал:

— Прости, дорогой дядюшка, я давным-давно остался без отца и матери, а ты меня принял, как родного сына. Кормил, одевал, заставлял работать, колотил, как родной отец, и все для моей же пользы. Спасибо тебе за все.

— Не бойся, Ораяр, бригада тебе во всем заменит твоего дорогого дядюшку, разве только что некому будет колотить тебя, — стал утешать его Николетина. — Впрочем, если уж тебе очень захочется, я тебя, конечно, могу огреть раз-другой, чтобы родной дом вспомнил.

— Не надо, что ты, вон у тебя какая тяжелая ручища! — закричал дядя. — Вытяни его шапкой-козарчанкой, он к этому привык. И вот еще что, оставьте мне этот козий тулуп, не пристало гранатометчику и сознательному омладинцу ходить в такой одежке, как какому-нибудь сельскому олуху.

— Добро!

Вот так и расстались долговязый дядя с личской границы и его озорной племянник Джураица Ораяр.

Взвод Бурсача осторожно пробирался через спящий город, как вдруг Лиян резко остановился, словно наткнувшись на невидимую стену, и шепотом произнес:

— Вот здесь!

— Что здесь? — вздрогнув, спросил Станивук и схватился за автомат.

— Трактир Сучевича. Вон в том старом доме.

— Опять ты со своим трактиром? — прошипел Николетина ему на ухо. — Мы зачем сюда пришли, сражаться или бражничать по трактирам? Оставь в покое кабаки и смотри лучше, где расположены доты.

Лиян сразу сник, будто его ударили крышкой от кухонного котла, и сердито пробормотал:

— Я вам доты вражеские по Бихачу должен искать, а вот как начнут вокруг меня пулеметные орехи щелкать, как кукурузные зерна на сковородке…

— Что-что? Орехи, говоришь? — подскочил к нему Джураица и чуть не упал, запутавшись в своей длинной шинели.

Лиян щелкнул его по лбу, потом схватил за ухо и стал отчитывать, как Николетина только что распекал его самого:

— Опять ты со своими орехами? Мы в Бихач зачем пробрались, орехи трясти или фашистов бить, ореховая твоя душа! Этому ли тебя учил твой Николетина, который считает себя умнее самого Николы Теслы?

— Нечего ему меня учить, — сердитым шепотом ответил паренек. — Я в любую амбразуру дота, в любое окно вражеской казармы попаду гранатой точнее, чем он или Станивук.

— Ого, видали, какой быстрый и ловкий!

— Я камнем собью любой орех с дерева быстрее, чем Черный Гаврило из своего пулемета.

— Тихо вы там! — нахмурился Гаврило, он хотел добавить еще что-то, но его слова заглушил грохот пушек, раздавшийся с темневших вдали склонов Грабежа.

Через несколько секунд над их головами с жутким свистом пронеслись невидимые снаряды и разорвались где-то в городе на другом берегу Уны. От взрывов содрогнулась и загудела земля.

— Вон как здорово бабахают наши пушки-зеленушки! — радостно закричал Джураица.

— Не зеленушки, а чернушки! — поправил его Лиян.

— Не чернушки, а зеленушки! — радостно закричал Джураица.

— Ораяр прав, наши гаубицы оливково-зеленые, как лесные ящерицы, — бросил Черный Гаврило.

Их спор прервали новые залпы с Грабежа, а вслед за тем с окраины города, за спиной наших героев, раздались громкие крики и выстрелы. Холодная ноябрьская ночь наполнилась грохотом боя, гиканьем и победными возгласами:

— Вперед, Грмеч!

— За мной, Козара!

— Ура-а! Ура, Вторая краинская!

Сквозь ожесточенную ружейную стрельбу и пулеметные очереди доносились частые взрывы ручных гранат, впечатление было такое, что весь город рушится. Лиян, в ужасе озираясь, спросил:

— Да это наши ли?

— Знаешь ведь и сам, что наши, — засмеялся Джураица. — Слышишь, как кричат: вперед Грмеч, Козара и Вторая краинская…

— Хм, как будто усташи не умеют так кричать. Тогда у Санского моста я слышал, как они орали из окопов: «Вперед, грмечские голодранцы, ну-ка, Джурин, покажись!» Какой-то паразит даже про меня вспомнил, раззявил пасть: «Иди сюда, повар Лиян, мы тебе кашу посолим». Видать, слышал, подлец, что у нас соли нет.

— Ну вот, он уже начал сеять панику, только не во вражеских, а в наших собственных рядах! — загудел Николетина.

Тут Лиян вдруг осмелел и пронзительно заверещал, как поросенок, когда его режут:

— Ура, держи его, держи его за уши! Вперед, союзники, русские, англичане, марсиане…

— Славяне! — добавил Черный Гаврило. — Тащи пулеметы к Уне, не пускай их через мост!

Из одного дома простучала короткая очередь, и, прежде чем Гаврило успел поднять свой пулемет, чтобы ответить огнем на огонь, в доме со звоном разлетелось оконное стекло — и через секунду внутри раздался сильный взрыв. Из окон повалил черный дым, в следующую минуту уличные фонари несколько раз мигнули, а затем свет потух во всем городе. В Бихаче стало темно, как в Лияновой сумке.

— Ага, видали, сразу погасили все фонари, когда я им в окно швырнул гранату! — раздался из темноты веселый голос Джураицы Ораяра.

— А, так это ты сделал?! — одобрительно закричал Йово Станивук. — Я еще не успел выдернуть из своей гранаты предохранительную чеку, а в доме уже как загремит! Кто это меня опередил, думаю.

— Известно кто, мой Ораяр, — с довольной улыбкой похвалился Николетина.

— Когда же он успел приготовить гранату к броску, чертенок этакий? — дивился Станивук.

— А я ее от самого Грабежа нес в кармане с выдернутой чекой, — похвастался Джураица, — у меня еще две есть.

— Да ты что, парень, кто же носит в кармане гранаты без предохранителя? Этому ли я тебя учил? — загудел Николетина. — Это же тебе не орехи!

— Эх, если б это были орехи! — вздохнул паренек. — Они мне сегодня что-то везде мерещатся. Мимо какого дерева ни пройдем — мне все чудится, что это орех.

Сквозь шум и грохот боя, который разгорался все сильнее, опасливый Лиян закричал Джураице:

— Что ты все за мной ходишь, как теленок за коровой? Мотай к своему Николетине. Таскаешь в карманах полдюжины гранат, чего доброго, и я вместе с тобой взлечу под облака в гости к Илье Громовержцу.

— Не бойся, дядя Лиян, я их все побросаю у первого же дота, — ответил Джураица. — Ты мне вот лучше скажи, кто это одним махом все коптилки-керосинки в Бихаче погасил? Мне сначала показалось, что это я своей первой гранатой свет притушил.

— А ты, сынок, раньше когда бывал в городе?

— Нет, в первый раз.

— Потому-то и задаешь такие дурацкие вопросы, —