Книга Песнь песней на улице Палермской - Аннетте Бьергфельдт

все возможное, реализовать весь свой потенциал. Да и «Хайдеманну» от нее достается. Стоит пианино запоздать хоть на четверть такта или голосовым связкам моей сестрички сработать небезупречно, как она врывается в нашу с ней обитель и с грохотом захлопывает дверь. И по всей комнате начинают летать ноты, бутерброды с паштетом, русские проклятия и те зверушки-игрушки, что все еще живут в наших постелях:

– Дерьмо, тупица! Шопа! Жопа сраная!

Тумаков достается всем, потому как утешения не найти, и даже зверушки-игрушки не выражают сочувствия, а просто сидят и смотрят прямо перед собой своими пустыми стеклянными глазками-пуговками.

И от бессильной злобы на себя самое Ольга снова впивается зубами в руку, на которой от запястья до локтя и так уже светятся маленькие красные отметинки от укусов.

– Дрянь, сука, дерьмо, задница, засранка, сволочь, жопа… – но вскоре Ольга выдыхается. –   Ну, ладно, ладно, – пытается она найти слова утешения и берет меховых зверушек на руки. – Вот и мамочка пришла.

И снова навостряются плюшевые ушки. Маленький Шива.

Тем временем у меня все в большей степени начинает проявляться синдром Флоренс Найтингейл[32]. С первых дней жизни я испытывала особую любовь к попавшим в беду существам, покрытым мехом, колючками или перьями. Я постоянно притаскиваю домой животных, нуждающихся, на мой взгляд, в помощи. То синичку со сломанным крылышком, которая оказывается столь наглой, чтобы 1 декабря открыть сразу же все окошечки в нашем адвент-календаре[33]. То жука без лапок или мокрого насквозь красноглазого кролика-альбиноса, которого кто-то пытался утопить в купальне спорткомплекса «Гельголанд».

И, насколько мне известно, я была единственной, кто перенес угодившую под машину белку за обочину. Так здорово чувствовать себя необходимой – если не сказать незаменимой – для кого-то! Подобного рода жесты вознаграждаются благодарностью, но вскоре оборачиваются бледной копией оригинального произведения, а именно любовью к тому, кто и пальцем не пошевелил, чтобы сделать благое дело. Ольга вон вовсе не добивается ни похвал, ни признаний, а ее боготворят – и всё.

Мои домашние, как правило, мирятся с животными недолго. Да, конечно, мать моя без ума от кроличьего меха, но по большей части того, что висит на вешалках универмага «Магазин дю Норд»[34]. А внизу, у Вариньки, они вполне могут закончить свою жизнь в суповой кастрюле, так что я не решаюсь их там оставлять. Вот почему живность моя вскоре переезжает в папину голубятню под плакучей ивой в задней части сада, где есть все для ухода за ними. Там они ожидают, когда я приду их утешить. Или когда сестра моя споет для них арию о неразделенной любви.

Филиппа же, как всегда, выполняет предназначенную ей миссию. По большей части в своей комнате. Ее поиски разгадок тайн Вселенной начались в восьмилетнем возрасте, когда собака Лайка совершила полет в космос. А через несколько лет Юрий Гагарин облетел в безвоздушном пространстве всю Землю за сто восемь минут. Сидеть в скафандре, этой железной консервной банке в космическом корабле на уровне орбиты Луны, – вот в чем была, есть и пребудет миссия Филиппы, несмотря на ее весьма шаткое здоровье.

Ее невозможно обнять, потому что одно плечо намного ниже другого. Она ковыляет по округе, точно одинокий странник, и никогда ни с кем не играет. Зато старшей сестре моей очень нравится глядеть на облака.

– Филиппа рождена звездочетом. Так называют детей, которые являются на свет с лицом, обращенным к небу, – это папино объяснение.

Теперь же старшая моя сестра по большей части сидит в своей комнате и изучает космические путешествия русских. Только что на корабле «Восток-6» в космос запустили первую в мире женщину-космонавта. Трое суток спустя Валентина Терешкова в добром здравии возвращается на Землю.

И кто же станет следующей женщиной в космосе?

Когда Филиппа не изучает историю покорения космоса и не лежит в больнице в Сундбю, она рассеянно бродит по дому, натыкаясь на мебель, а то и передвигается во сне. Несколько раз мы видели, как она идет по саду в белой ночнушке. Точно ангел движется сквозь ночь при свете полной луны. Иногда можно услышать, как она ступает по половицам в доме. Мы встречаемся на лестнице, и Филиппа проходит мимо, не замечая меня, с пустым стеклянным взглядом, и ничего этого не помнит на следующий день.

Мать моя в отчаянии, потому что никому нет входа в голову Филиппы. Некоторые доли ее мозга словно заколочены досками. Эти комнаты не использовались в новейшее время, но если взяться за ручку двери, можно услышать, как внутри хлопает крыльями журавль. Если опуститься на колени и заглянуть в замочную скважину, можно разглядеть в темном помещении контуры поблескивающих без чехлов предметов мебели. Они странным образом обнажают себя перед людьми, точно на полотне Хаммерсхёя[35]. А если там вдруг и появится какое-либо живое существо, увидеть его можно только со спины.

Прореха в небесах

В том, что мать моя еще до нашего рождения знала, как мы с Ольгой будем выглядеть, ничего из ряда вон выходящего нет. Просто она обладает даром предвидения. К вящему неудовольствию Вариньки.

Какие-то странные субъекты, которых никто из нас не замечает, перекочевывают из материных снов в гостиную. Кто-то в течение ночи переставляет фотографии на верхней полке. Мы с папой убеждены, что это делает Филиппа, пребывая в сомнамбулическом сне, ведь сами мы никогда ничего сверхъестественного не наблюдали.

Но… первого декабря Варинька, переходя Хольмбладсгаде, попадает под «Форд». А ведь накануне ночью эта авария привиделась моей матери во сне, и она проснулась вся в холодном поту. Варинька не уважает ни волшебство, ни смерть, но тем не менее чудесным образом остается в живых. Будучи дамой, многажды распиленной на части, она, несмотря на всевозможные боговы покушения на нее, поразительным образом всегда выходит сухой из воды.

Тем временем мать моя продолжает предвосхищать будущее. И я нахожу поразительным, что Господь так часто говорит устами парикмахеров, ревизоров и стюардесс. Наш одаренный священник в церкви Святого Нафанаила всякий день прославляет великого создателя. Он знает каждую строчку Священного Писания, но ни одного звука сверху до него не доносится, так что в своей душеспасительной деятельности пастор вынужден уповать лишь на веру.

А записные ясновидящие тем временем покрывают лаком ногти и, не предпринимая лишних движений, каждодневно получают известия из мира духов.

– Сегодня рано утром двое монахов с брыжами и поминальными венками пролетели через спальню, – оповещает нас мать и подливает в кофе сливок.

– Это случилось