Книга Взводный - Александр Айзенберг

сумерках, и только садясь, Симонян понял, она выше обычной эмки. Слишком высоко сидел её кузов, чему он и удивился, так как ещё ни разу не видел полноприводных М1. Первым, показывая дорогу, поехала полуторка с его бойцами, а следом за ней и эмка лейтенанта. До штаба армии доехали быстро, а там он вместе с лейтенантом отправился на доклад к дежурному по штабу. Майор Степанов, дежурный по штабу, всё это время не находил себе места, эта неизвестность убивала. Успокаивало его только одно, по-прежнему было тихо, ни каких звуков начавшегося боя не было и в помине. Обострившимся слухом он услышал, как к штабу подъехала полуторка и вскоре послышались шаги. Не став ждать, он сам пошел навстречу и вскоре увидел вернувшегося капитана Симоняна с неизвестным лейтенантом.

Глава 7

Глава 7

— Товарищ майор, — Заторопился доложить дежурному по штабу капитан Симонян, как только его увидел. — тревога ложная, просто к штабу армии вышла колонна сводного механизированного батальона лейтенанта Прохорова. Они только что вышли из окружения, и сразу направились к нам для получения нового назначения.

— Хорошо капитан, свободен, а вас товарищ лейтенант я попрошу пройти со мной.

Успокоившийся майор Степанов направился в дежурку, где был и кабинет дежурного по штабу. Сам кабинет был маленьким, но шкаф, стол и пара стульев в нём помещались, вот и сейчас, заведя в него лейтенанта, сам Степанов уселся за стол, и разрешив сесть лейтенанту на другой стул, приступил к его расспросу.

— Я майор Степанов, дежурный по штабу 26-ой армии. Давай лейтенант, рассказывай, кто ты такой и откуда.

В бутылку лезть я не стал, тут вполне понятный интерес командования, что за перец к ним вышел, так что спокойно и подробно рассказал всю свою эпопею от попадания в это тело и это время. Разумеется про попадание промолчал, я что, сам себе злобный Буратин геморрой на свою задницу навлекать. Майор слушал внимательно, временами уточняя те или иные детали, кое что записывая, и не пытался выставить меня лжецом или немецким агентом. Наконец, когда я закончил, как Шахерезада, своё повествование, он произнёс:

— Значит так, я по тебе ни чего решать не могу, сейчас сам понимаешь, слишком рано, пока тебя ещё особист опросит, положено так, а я, как только командующий армией прибудет, сразу доложу о тебе, а там уже он будет решать, что с тобой делать.

Вызванный майором боец отвёл меня в кабинет особиста, того на месте не было, но ждать пришлось не долго. Когда в кабинет зашёл молодой лейтенант с дюжим бойцом, посыльный майора ушёл, а затем началась вторая часть Марлезонского балета. Можно было подумать, что их клонировали, лейтенант ни чем не отличался от капитана Щукина. Не знаю, какую сопроводиловку ему написал дежурный по штабу и читал ли её лейтенант вообще.

— Предлагаю вам добровольно сознаться, когда и где вы были завербованы противником, какое получили задание и советую не запираться, всё равно мы всё узнаем.

— Товарищ лейтенант…

Продолжить я не смог, так как лейтенант грубо прервал меня.

— Для тебя сука я не товарищ лейтенант, а гражданин лейтенант и почему оружие не сдано, Федорцов! Немедленно разоружить подследственного!

Дюжий Федорцов попробовал меня разоружить, честное слово, только и я не собирался ждать продолжения, уже и так было ясно, что потом начнётся выбивание нужных показаний кулаками. Как только Федорцов шагнул ко мне, так сразу и получил мой коронный удар в челюсть, от которого он отлетел на несколько шагов назад и грохнулся на пол, где и остался лежать неподвижно. Лейтенант от увиденного остолбенел, а я мгновенно приблизившись, заломил ему руку и второй рукой ухватив его за голову, не сильно двинул особиста его тупой бестолковкой в стол.

— Вот интересно, из какого инкубатора вас дегенератов выпускают, вы что, все как один такие тупые? Мне становится просто страшно за нашу контрразведку, если её сотрудники такие как ты и подобные тебе. Впрочем, об этом пускай болит голова у твоего начальства, а пока ты недоносок быстренько напишешь мне и признание в работе на немецкую разведку, и в организации покушения на товарища Сталина, и во всём остальном. Ты не думай, после полевого допроса все ломаются, ты у нас ведь правша, верно? Значит правую руку не трогаем, это что бы ты писать нормально мог, а вот левая тебе не нужна, как и пальцы на ней. И не думай, что легко отделаешься, ведь резать можно по фаланге, так на много дольше можно растянуть, а кроме этого есть ещё очень много всякого. Так что, сам всё напишешь добровольно, или придётся выбивать из тебя показания?

Лейтенант попробовал что-то промычать, всё же когда тебя лицом прижимают к столу говорить не очень удобно.

— Что не хочешь, а придётся. Знаешь, идёт мужик по лесу, а ему навстречу бабка с обрезом и к мужику — ты охальник небось меня старую изнасиловать хочешь. Мужик ей, ты что бабка окстись, и в мыслях не было, а бабка поигрывая обрезом — а придётся милок. Вот и тебе и придётся, только другое, не всё тебе нужные показания из подследственных выбивать, теперь на своей шкуре испытай, может после этого, как надо работать станешь, если тебя барана, после этого на передовую Ванькой-взводным не сошлют.

Тут дверь кабинета открылась, и показавшийся майор ГБ спокойно не произнёс:

— Товарищ лейтенант, я настоятельно прошу отпустить вас своего сотрудника, с ним я ещё поговорю о его профессиональной пригодности.

Обернувшись и не отпуская особиста, я в свою очередь спросил новое действующее лицо.

— А вы товарищ майор кто сами будете?

— Я? Я начальник особого отдела армии, майор государственной безопасности Нестеров. Так что, отпустите моего подчиненного или нет?

— А он после этого глупости делать не будет?

— Какие глупости?

— Ну к примеру попробует достать своё табельное оружие и выстрелить в меня. Мне ведь в таком случае придётся просто убить его, а потом у нас с вами лишний геморрой будет на отписки по этому происшествию.

— Думаю не будет, Шалыгин, ты ведь не будешь глупить?

— Нееет.

Еле слышно послышалось от лейтенанта.

— Ну хорошо товарищ майор, надеюсь хотя бы дисциплина у ваших подчиненных не хромает.

С этими словами я отпустил особиста. Тот, как только я его отпустил, сполз на пол, но впрочем почти сразу слегка пошатываясь и крепко ухватившись за стол, встал.

— Я с тобой Шалыгин потом разберусь, а вы товарищ лейтенант пожалуйста пройдите со мной в мой кабинет.

Поняв, что лейтенант глупить не будет, я спокойно повернулся к нему спиной и двинулся к выходу из кабинета. Майор уже вышел и ждал меня снаружи, в коридоре. Закрыв за собой дверь, так, на всякий случай, мне так просто спокойней было, я отправился следом за начальником особого отдела армии. Наконец мы пришли, его кабинет был явно больше, сев за стол, майор предложил сесть мне рядом, после чего спросил:

— Лейтенант, чай будешь?

— Буду, а если ещё и что-то ещё к чаю, то совсем хорошо будет, а то я позавтракать не успел, как пришли, так меня сразу в штаб армии дёрнули.

Майор, сняв трубку телефона, распорядился, и вскоре нам принесли по стакану горячего и крепкого чая, а также по горке бутербродов. Всё это время майор просматривал какие-то бумаги, не обращая на меня внимания. Спокойно выпив чай с бутербродами, майор видимо тоже ещё не ел, так что мы на пару позавтракали в его кабинете, после чего отставив пустой стакан, майор произнёс:

— Ну давай лейтенант, рассказывай, откуда ты такой шустрый и наглый выпорхнул.

— Известно откуда, из окружения, а от куда ещё, есть правда ещё одно пояснение, но оно того, неприличное.

— Знаешь, таких наглецов, как ты я вижу в первый раз, что бы особый отдел ни в грош не ставили, да ещё сотрудникам в их собственных кабинетах угрожали и нужные показания выбивали.

— А тут товарищ майор или пан или пропал, если бы я начал играть по вашим правилам, то сейчас из меня выбивали бы признание во всех смертных грехах. А знаете, что тут самое печальное?

— Что?

— То, что мало того, что массу невиновных командиров и бойцов к расстрелу приговорят, и это тогда, когда на фронте порой каждый человек на счету, а то, что такие деятели ни одного действительного шпиона не поймают. Вся их деятельность вместо пользы, одно большое вредительство.