Книга Наследники Битцзы - Александр Кларенс

нему с уважением… Передай мою просьбу. Сделаешь?

– Говори.

Раздражение Норы как по телеграфу мгновенно передалось мне. Если бы в эту минуту она не стояла лицом к окну, то мне вряд ли бы удалось незаметно от её внимания спрятать под стол трясущиеся руки.

– Вообрази сыщика… Расследует громкое убийство. Никаких следов. Но появляются тонкие ниточки к вероятным свидетелям… Свидетели убираются тем же загадочным киллером. Причём почерк говорит, что действовал один. Или два–три, но прошедшие одну школу, – что маловероятно… Рассуждая логически, сыщик приходит к выводу, что нельзя исключить действие сил, которые принято называть потусторонними, инфернальными… Что он делает?.. Создаёт ситуацию, в которой киллер должен убрать его самого, но ему удаётся подложить вместо себя «куклу», подготовленного для этого покойника… Результат тот же – никаких следов. Сыщик уже в растерянности. Все его планы кем-то просчитываются, с ним почти заигрывают. Ведь и «куклу» смогли вычислить. Значит, ничего не боятся… Вот.

– Что сказать Кристиану?

– Расскажи дословно всё, что услышала… И ещё… Гаррисон не так уж был и далёк от истины, просто… Кто вёл его миссию?

– Алорисия.

– Ты уверена, что решение принимал Гаррисон?

– Что ты хочешь этим сказать!

– Ничего. Эти слова тоже передай Крису.

– Сделаю в точности, не сомневайся.

– Нора, ты знаешь моё отношение к тебе. Сомнений в нём никогда не было.

– Тогда… выполни мою просьбу… пожалуйста.

– Я слушаю.

– Не отталкивай моих девочек, они всё, что у меня осталось…

– Много не обещаю, но сцен как ночью не будет.

– Спасибо… мне пора… Обними на прощанье.

– Только дружески.

– Ну что ты!.. всё под контролем… Запах… от тебя…

– Что с запахом?

– Не твой… Так же пахнет Кристиан… одиночеством.

Нет, женщина ничего не забыла, да и не собиралась забывать. Но в очередной раз она поражала чуткостью и тактом, не упуская возможности напомнить о своих чувствах.

Суши

– Почему суши?

– Ой, Хельга, не приставай. Голова как телевизор, – одни помехи.

– Я вообще-то пообщаться приехала.

– Да тут… Извини… Так о чём?.. А, да!.. Почему Дэвид Суше выбрал себе такую неблагозвучную для британского актёра фамилию?

– Разве это не настоящее имя?

– Я хочу сказать, что он выбрал себе родителей.

– Дался тебе Суше.

– Пытаюсь отвлекать себя пустыми разговорами.

– Пустых мне на работе хватает… Как дела?

– Терпимо… почти. Головные боли уже до «хоть кричи».

– Принимай лекарства.

– Один раз принял – только хуже стало… Переползает из одной половинки в другую, потом сверху ка-ак даст!.. Умора.

– Я могу для тебя что-нибудь сделать?

– Отвлекай меня вопросами, – буду благодарен.

– Любыми?

– Давай–давай, я жду–жду–жду.

– Я предупредила.

– Хельга, я уже на всё согласен!

– Нам кофе… Девушка, а сахар?..

– Простите, сейчас принесу.

– …Сегодня пить готов и без сахара.

– Вот сегодня пей с сахаром, пей. Зря просила что ли?

– Спасибо.

– …Расскажи о Норе.

– Наконец-то… Думал, так и не спросишь.

Думал, или надеялся – мог ли я признаться себе, что чувствовал!.. Мне кажется, что нет, моя любовь к искренности немного подвинулась, уступив место приключению и остроте отношений. Это как начать просмотр триллера, зная, что в любой момент его можно остановить. Главное, сделать это вовремя.

– С днём нынешним я приблизительно разобралась. Она тебя… любит, что ли.

– Да без «что ли»… двенадцать лет. Правда, думаю, что они годы не понимают протяжённо как мы.

– То есть?..

– Там нет календарей. Ну… привычных нам. Есть события, которые к тому же часто повторяются, варьируются. А могут происходить одновременно. На уровне тела воспринимается вполне естественно, а крышу сносит напрочь.

– Как «День сурка»?

– Или «Зеркало для героя».

– Не видела…

– …Да, с умом происходит нечто подобное. Но умирать я лучше как Бродский приду на Васильевский.

– …Что-то случилось?

– Васильевский… Васильевский остров… Почему я так назвал это место… Как же раньше не додумался… Я для себя там что-то оставил… потому что очень хотел вернуться.

– К Норе?

– И к ней тоже, врать не буду… Ладно, я отвлёкся.

– Что она в тебе нашла?.. Ты сам говорил, что никогда не был привлекательным, да и умом особо не блистал.

– Не знаю. Может как отражение могущества, которое исходило от Криса. Мы ведь раньше встречались, но он как-то заблокировал мне память.

– А может просто так?.. Как у всех нормальных людей.

– Возможно… Там как раз нормальных мужиков нет.

– Здесь их тоже не осталось.

– А как же я!..

– Ты считаешь себя нормальным?

– …Как бы сказать… Вот бывают такие цветы, бессмертники называются. Когда высаживаешь семена, никогда не знаешь, какой раскраски они вырастут. Так же и там. Все люди, но каждый со своими тараканами. И тараканчики ещё те!.. Мне скучать не приходилось… А я другой, – из того же мира, что и Аламейда, не утративший свою… «обыкновенность». Просто мужик и всё… Ну и физически. Сложён был неплохо, а любой вьюноша мог запросто меня положить на лопатки без напряжения. Не так сильны, как у Гаррисона, однако наши спортсмены могут идти на пенсию рядом с ними.

– Кто такой Гаррисон?

– Ну что ты!.. Очень известный писатель–фантаст… был когда-то. Мне повезло – я хорошо помню одну из первых книг.

– «Неукротимая планета»?

– Она самая… Очень популярен у нас по-настоящему стал после цикла о Крысе из нержавеющей стали. Первая повесть мне нравилась когда-то, остальные так себе, жевательная резинка для неокрепших мозгов.

– Тебе не приходила в голову мысль, что все фантасты так или иначе контактируют с этой цивилизацией?.. или с другими?

– Конечно приходила, не совсем из ума выжил. Я только сейчас понял, насколько близко они знали эту действительность… Ох, лукавит женщина…

– Кто, Нора?

– Она, кто ж ещё… Гаррисон был не одним, это точно. А может и не первым… Но что-то произошло… Вот головняк. И почему я?..

– Хочешь разобраться прямо сейчас?

– Куда мне!.. умом не вышел. Там, всё там. Возможно, и на пресловутом Васильевском.

– Ты точно не собираешься там умирать?

– Нет конечно! С чего ты взяла?

– Ну… Бродский, и всё такое.

– Это была подсказка, уверен. Я тогда увлекался его стихами, знал, что обращу на это внимание, как на очень важную вещь.

– А девочки?.. Лилит… Рамина… Красивые имена.

– Очень красивые девчонки, все в маму… Стоп!.. Когда мы встречались двенадцать лет назад, у неё детей не было. Даже если бы у нас что-то с ней произошло – это невозможно, им лет… от пятнадцати до двадцати… Ничего не понимаю. Но она им мать… Нет, наш мир мне нравится больше. Пусть и живём недолго, но такой бардак на земле не нужен, своего хватает.