Книга Гретна-Грин - Джулия Куин

До этого мгновения Маргарет не понимала, как любит Ангус свою сестру. Она положила руку ему на плечо.

– Может быть, пора дать ей повзрослеть, – мягко сказала она. – Вы, кажется, сказали, что у вас есть в Лондоне двоюродная тетка? Анна будет там не одна.

– Тетя Гертруда уже написала, что я могу пожить у нее, – сказала Анна. – Она сказала, что с удовольствием поживет со мной. Ей, наверное, одиноко.

Ангус вздернул подбородок, как разъяренный бык:

– Оставь свои выдумки насчет тети Гертруды. Ты хочешь поехать в Лондон потому, что хочешь поехать в Лондон, а не потому, что беспокоишься о тете Гертруде.

– Конечно, я хочу поехать в Лондон. Я никогда не говорила, что не хочу этого. Я только пытаюсь объяснить, что от этого будет лучше и тете Гертруде, а не мне одной.

Ангус сердито посмотрел на нее, она сердито посмотрела на Ангуса, и у Маргарет просто дух захватило – до чего походили в этот момент друг на друга брат и сестра. К несчастью, вид у них был такой, словно они могут взорваться в любую минуту, поэтому Маргарет проворно встала между ними, подняла глаза (Анна была на добрых шесть дюймов выше ее, а Ангус возвышался над ней более чем на фут) и сказала:

– Это очень мило с вашей стороны, Анна. Ангус, вам не кажется, что Анна права?

– Так вы на чьей стороне? – проревел Ангус.

– Я ни на чьей стороне. Я просто пытаюсь быть разумной. – Маргарет отвела его в сторону и тихо проговорила: – Ангус, это точно такая же ситуация, относительно которой вы давали мне советы вчера вечером.

– Это совсем другая ситуация.

– Почему же?

– Ваш брат – мужчина. Моя сестра – всего лишь девушка.

Маргарет гневно взглянула на него:

– И что с того? Я тоже «всего лишь девушка».

– Конечно, нет. Вы… вы… – Он взволнованно поискал нужное слово в воздухе. – Вы Маргарет.

– Почему, – медленно проговорила она, – почему это звучит как оскорбление?

– Это вовсе не оскорбление, – резко ответил он. – Я просто делаю комплимент вашему уму. Вы не похожи на других женщин. Вы… вы…

– Тогда, значит, вы оскорбили вашу сестру.

– Да, – пискнула Анна, – ты меня оскорбил.

Ангус круто повернулся:

– А ты не подслушивай.

– Бога ради, – фыркнула Анна. – Ты говоришь так громко, что тебя слышно даже в Глазго.

– Ангус, – сказала Маргарет, скрестив руки, – вы полагаете, что ваша сестра – умная девушка?

– Полагал, пока она не сбежала из дома.

– Тогда будьте любезны отнестись к ней с уважением и доверием. Она не просто так взяла и сбежала. Она уже списалась с теткой, у нее есть, где остановиться, есть компаньонка, которая будет рада ее обществу.

– Она не сможет выбрать себе мужа, – проворчал Ангус.

Маргарет прищурилась:

– Полагаю, у вас это получится лучше?

– Уж конечно, я не позволю ей выйти замуж без своего одобрения.

– Тогда поезжайте с ней.

Ангус шумно вздохнул:

– Не могу. Пока не могу. Я говорил ей, что мы сможем поехать на будущий год. Я не могу оставить Грин-Хаус, пока не кончится ремонт. И потом, я должен наблюдать за прокладкой новой оросительной системы…

Анна умоляюще посмотрела на Маргарет:

– Я не хочу ждать до следующего года.

Маргарет перевела взгляд с одного члена семьи Грин на другого, пытаясь найти какое-то решение. Довольно странно, что она оказалась в сердце семейной ссоры. Еще вчера утром Маргарет даже не знала о существовании этих людей.

Но почему-то все это казалось ей вполне естественным, она повернулась к Ангусу и твердо сказала:

– Могу ли я высказать предположение?

Он кивнул, все еще сердито глядя на сестру:

– Прошу вас.

Маргарет откашлялась, но он не обернулся и не посмотрел на нее. И все-таки она решила говорить:

– Почему бы вам не позволить Анне поехать в Лондон сейчас, а вы приедете туда через месяц-другой? В таком случае, если она встретит того, о ком мечтает, вы познакомитесь с ним прежде, чем дело примет серьезный оборот. А сейчас у вас будет время закончить домашние дела.

Ангус нахмурился. Маргарет не отступала:

– Я знаю, Анна никогда не выйдет замуж без вашего согласия. – Она посмотрела на Анну, подталкивая ее взглядом. – Ведь так, Анна?

– Конечно.

Маргарет просияла:

– Вот видите? Все и разрешилось. Ну же, Ангус, Анна!

Ангус устало провел рукой по лбу, нажимая на виски, словно от этого нажатия случившееся могло оказаться всего лишь сном. Все началось с великолепного утра, когда он смотрел на спящую Маргарет. Их ждал завтрак. Небо было синее, и Ангус был уверен, что скоро найдет сестру и отвезет ее домой, где ей и следует находиться.

А теперь Маргарет и Анна набросились на него, пытаясь убедить, что они – а не он – во всем разбираются лучше. В качестве объединенного фронта они представляли собой мощную силу.

И Ангус опасался, что в качестве объекта он не совсем непоколебим.

Он чувствовал, что лицо у него смягчается, что воля слабеет, и понял, что сестра и Маргарет ощутили свою победу.

– Если вам от этого будет спокойнее, – сказала Маргарет, – я буду сопровождать Анну. Я не могу доехать с ней до Лондона, но могу проводить ее хотя бы до Ланкашира.

– Нет!

Маргарет вздрогнула, с такой силой прозвучал его ответ.

– Прошу прощения?

Ангус подбоченился и сердито посмотрел на нее.

– Вы не поедете в Лондон.

– Не поеду? – спросила Маргарет.

– Не поедет? – спросила Анна. Потом повернулась к Маргарет и спросила: – Простите, как ваша фамилия?

– Мисс Пеннипейкер, хотя мне кажется, что мы можем называть друг друга по имени. Меня зовут Маргарет.

Анна кивнула.

– Я была бы очень рада вашему обществу во время путешествия в…

– Она не поедет, – твердо сказал Ангус. Две пары женских глаз воззрились на него. Ангусу стало не по себе.

– А что, по вашему мнению, – не без любезности спросила Маргарет, – я буду делать?

Ангус и сам не знал, откуда явились эти слова, не знал, как сформировалась в его голове эта мысль, но, взглянув на Маргарет, он вспомнил каждый момент, проведенный в ее обществе. Он ощутил ее поцелуи и услышал ее смех. Он увидел ее улыбку и прикоснулся к ее душе. Она слишком любит командовать, она слишком упряма, она слишком мала ростом для человека его размеров, но почему-то сердце перепрыгнуло через все эти преграды, и когда она подняла на него глаза – свои великолепные умные зеленые глаза, единственное, что он мог сказать, было: