Книга Хозяйка магического экспресса - Анастасия Милованова

внутрь лавки, где на протяжении ещё часа мы обновляем гардероб малышки. Рози от такого внимания к своей персоне на некоторое время тушуется, но вскоре осваивается и начинает демонстрировать примеряемые наряды с достоинством императрицы.

— Ты была права, ей это было нужно, — оплачивая покупки, говорит Маркус.

— Как говорит Мири — почаще себе это напоминай! — отвечаю я, подмигивая.

Уже на выходе из лавки малышка замечает коробку с игрушками и бросается в ней копаться.

— Розмари, нам пора, — мягко зовёт "дочку" Фаст. — Ты же знаешь моё мнение о куклах.

Я недоумённо вскидываю брови и уже собираюсь возмутиться, когда Рози разворачивается к нам, сжимая в руках козочку с золотыми копытцами и такими же рожками.

— Пап, но это не кукла! — малышка прижимает к себе мягкую игрушку, всем видом показывая, что намерена бороться за свою находку до конца.

— Рози, что я говорил?

— Но это не кукла! — обижается девочка.

А я понимаю, что ничего не понимаю:

— Объясни, в чём проблема купить дочке игрушку?

— Незачем привязываться к вещам, которые в любой момент можешь потерять, — не глядя на меня, холодно отвечает Маркус и протягивает руку к Рози, — пойдём.

Пару секунд я думаю, что малышка не сдастся, будет и дальше упрашивать отца купить ей козочку. Но вот Рози, шмыгнув носом, кладёт игрушку в коробку и молча берёт отца за ладонь.

— Мне кажется, это перебор, — до меня доносятся слова Мири, когда Маркус вместе с девочкой выходят из лавки. — Это же всего лишь игрушка?

Но, в отличие от Миранды, я понимаю, что крылось под словами Фаста. Не об игрушке он говорил. И не только о реальных вещах. Наш храбрый пират боится вновь потерять всё, что ему было дорого. А потому пытается уберечь от этого и свою названую дочку.

— Сколько стоит козочка? — я оставляю вопрос Мири без ответа и поворачиваюсь к торговцу, доставая кошелек.

В нашей жизни слишком мало поводов для радости, чтобы сознательно от них отказываться. Тем более, отказывать в них такой малышке, как Рози.

Глава 8. Тонкости дипломатических отношений с пиратами

Огненный шар пролетает мимо меня, едва не опаляя чёлку. В воздухе стоит отчётливый запах палёных волос… или шерсти. Вроде как среди присутствующих в кабаке имелись представители двуликих пиратов.

— Это, по-твоему, радушный приём? — осторожно выглядывая из-за своего укрытия, коим служит перевёрнутый стол, интересуюсь я у Маркуса.

— Да мы всегда так здороваемся, — отвечает мне прохвост, перекатом уходя от очередного залпа и подбираясь ко мне.

Я лишь головой качаю в ответ. С самого начала наш поход в пиратскую таверну "За пазухой жердей" вызывал у меня смутную тревогу. Нет, я понимала, что по-другому пропуски не раздобыть, но поход в место скопления преступников всех мастей заставлял меня нервничать куда больше обычного. Слишком много факторов, которые я не могла учесть, слишком непредсказуемо сейчас всё. И как показало время — моя интуиция была права!

Как только мы показались на пороге кабака, и местные завсегдатаи узнали в моём сопровождающем Маркуса, в нашу сторону полетели огненные шары. Да ещё под аккомпанемент таких ругательств, что я против воли покраснела.

Фаст успел перевернуть воздушной петлёй ближайший стол, пихнуть меня под его защиту, а сам отпрыгнуть в другую сторону. Но это не охладило пыл пиратов — и, судя по звукам, что доносятся сейчас до нас, драка пошла уже и в их стройных рядах.

— Чего такого надо натворить, чтобы тебя настолько дружно встречали? — недовольно изгибаю бровь я.

— Эм, ничего? — с выражением полной невиновности и даже кротости, отвечает мне Маркус.

— Понятно, как обычно, значит — ограбил, щёлкнул по носу, и свалил в межмирные просторы, — махнув на него рукой, констатирую я. — И как ты вообще мог подумать, что тебе тут помогут?

Я выглядываю из-за потрёпанной столешницы и наблюдаю, с каким упоением дерутся между собой две разные команды пиратских экспрессов. Складывается ощущение, что мы для них оказались лишь поводом выяснить отношения друг с другом.

— Маркус Риглер Фаст, а ну тащи свой тощий зад сюда! — разносится командный голос над всей это кутерьмой, на секунду даже заглушая грохот разлетающейся мебели.

— Ой, а вот это не хорошо, — бормочет пройдоха, и я бросаю на него настороженный взгляд. — Это Астерия, хозяйка "Пазухи".

Я приподнимаю бровь, как бы говоря "И?", после чего Фаст с обречённым вздохом поясняет:

— Да было дело, увёл у неё крупную партию флуоресцентных томатов и перепродал в мире Безликих. Видимо, никак не может забыть этот момент.

— Серьёзно?! Маркус! Да они же стоят дороже армелита! — я хлопаю себя по лбу, очень хорошо понимая гнев этой Астерии. — Да я тебя за это сама на шакшуку пустила бы!

В нашу единственную защиту врезается на этот раз разряд молнии, тем самым сигнализируя — пираты вновь вспомнили о нашем существовании.

— Ты собираешься что-нибудь с этим делать? — я сурово гляжу на Фаста, всем своим видом требуя предпринять хоть что-то.

— А надо? — беззаботно хмыкает он в ответ, плетя при этом какую-то масштабную иллюзию. — Сейчас они разомнутся, выяснят отношения и успокоятся.

— В твоём плане одна несостыковка — отношения они выясняют с нами. А мы молчим, — недовольно выговариваю я, наблюдая за действиями Маркуса.

— Да всё нормально будет, — он бросает на меня короткий взгляд и подмигивает. — Смотри!

Фаст резко выбрасывает руку в сторону дальнего от нас угла, туда, где расположилась самая оголтелая банда. И, повинуясь этому пассу, в ту же сторону бросаются наши с ним иллюзии. Вслед за ними тут же летят новые разряды — как огненные, так и электрические. И драка завязывается по новой.

— Если это твоё дипломатическое решение, то оно провальное, — осторожно выглядывая из-за стола, я наблюдаю, как присутствующие здесь корсары с новой дозой энтузиазма принялись колошматить друг друга. Они даже не обратили внимания на то, что иллюзии Фаста рассыпалась за мгновение.

— Так, мне это всё надоело, — я вскакиваю на ноги, одновременно доставая из сумочки кусочек руды, — Внимание! Или вы все перестаёте нападать на нас, друг друга и на местный персонал, или я разношу эту забегаловку к китам межмирным!

В помещении повисает гробовая тишина. Но всего