Книга Дебют - Vells

в правду хаотичны и неуправляемы. От этого ты даже не способна понять основы управления энергией, не то, что воплощать техники. — Поджал я губы, обмозговывая информацию которую я смог получить.

— Но у меня же вышло. Вы же видели, — растерянно произнесла незнакомка. — Я же смогла. Я же смогу? — Жалобно протянула она, смотря на меня с искренней и чистой надеждой в глазах.

— Я думаю, решение твоей проблемы есть. Только я пока не совсем понимаю его. — Задумчиво произнёс я, делая шаг в сторону.

— Пожалуйста, не уходите, — жалобно чуть не плача произнесла лицеистка, схватив меня за рукав. — Помогите мне. Прошу вас. Пожалуйста. Я на всё готова. Я всё выполню, чтобы вы не попросили. Только прошу, помогите мне.

Я развернулся на девчонку, и тяжело выдохнул.

— Это будет долго, муторно, сложно, и я не терплю разгильдяйства в учёбе. — Произнёс я слова, улыбаясь при этом милейшей улыбкой, которая не предвещала ничего хорошего, как когда-то один из моих самых жестких учителей. — И вот тебе мой первый урок. Не разбрасывайся такими предложениями. И давай перейдём на «Ты».

— Как друзья? — Робко улыбнулась девушка.

— Да. Как друзья, — ободряюще улыбнулся я лицеистке. — И выполни мою просьбу. Наши уроки пусть будут в секрете. А то проблем мы с тобой не оберёмся. Так что подруга, будем знакомы втихаря. Григорий.

— Очень приятно, — уже более расслабленно улыбнулась девчонка, отпуская, наконец, мой рукав. — Елена.

Глава 8. От борделя до приволья.

Я сидел под облюбованным мной дубом, и неспешно завершал задание, полученное на одном из уроков, а по центру тихой поляны, в позе лотоса сложив странные фигуры из пальцев, сидела, закрыв глаза Елена.

— Я всё. — Устало протянула моя подопечная, открывая глаза.

— Отлично. Теперь второй ключ, и ещё десять минут медитаций. — Не отрывая взгляда от тетради, произнёс я.

— Григорий я же полчаса уже над этими кличами медитирую.Я ничего не чувствую от этих медитаций. Может, есть более действенные печати? — Повернула на меня голову лицеистка, и посмотрела взглядом полным надежды на чудо пилюлю, которая решит все её проблемы.

— Елен, — оторвался я от тетради, и посмотрел на ученицу. — Ответь мне на один простой вопрос. Что нужно сделать, чтобы начать подниматься по лестнице?

Лена непонимающе посмотрела на меня, и улыбнулась.

— Встать на ступеньку ногой. — Улыбнулась она мне.

Я скривился на один бок, и наградил её улыбкой терпеливого учителя.

— Чтобы начать подъём по лестнице Елена. Надо до этой самой лестницы сначала дойти. Этим мы и занимаемся. Медленно идём до твоей лестницы. Так что делай печать и начинай медитацию.

Моя новая знакомая,тяжело выдохнула, и сложила печать, одновременно с закрытием глаз. Я же вновь уставился в тетрадь, по которой через пару секунд стало скользить перо.

Не прошло и десяти минут, как я закончил выполнение задания, после чего отложив учебник и тетрадь в сторону, поднялся на ноги, потягиваясь всем телом, смотря при этом на свою ученицу, которая напоминала каменного истукана.

Скинув камзол, и оставшись в одной белой рубахе, я приступил к медитации, в движении выполняя один из комплексов каратэ.

Так как у меня появилась ученица, которая хоть иногда и задавала тупые вопросы, но желала тренироваться хоть весь день напролёт, часть своих тренировок приходилось выполнять при ней.

Вот и сейчас, я приступил к тренировке родовой силы, которую вряд ли когда-либо так использовали.

Проведя больше полугода в армейских рядах. Видя, как сражаются носители силы, и как воют простые солдаты. Участвуя в десятках серьёзных сражений, я осознал простой факт. Боевую науку с использованием родовой силы нужно модернизировать.

На это было много причин. Взять хотя бы местность, на которой проходил бой. В городской черте большая часть родовых техник сопоставима с взрывом гранаты в лучшем случае.

Во время городских боёв в Петербурге, это было наглядно показано. Аристократы, привыкшие к силе, ни больно владели сабельным боем, и наносили ущерб от техник, местами больше чем повстанцы.

В лесных реалиях можно было из-за стихийных техник загнать самого себя в ловушку. Всего-то надо использовать огненные техники, и ты в пылающем лесу.

Но не только это было основополагающим моих дум. Все техники боя требовали печатей. Получи шальную пулю в руку или повреди пальцы, и всё. Ты абсолютно небоеспособен.

Вот по этим и другим причинам я, используя все свои знания из прошлой жизни, думал, как можно вывести нечто новое в боевом плане, дабы уменьшить слабые стороны этих наук.

Открыв глаза завершив комплекс движений, я увидел, что на меня смотрит Елена, которая походу уже закончила медитировать.

— Григорий, а что ты делал? Я такого ни разу не видела. Это было красиво и устрашающе одновременно.

— Это боевая медитация, и движения самообороны. — Тоном учителя ответил я.

— Никогда о таком не слышала. А мне можно такому научиться? — С надеждой в голосе произнесла Лена.

— Думаю, пара комплексов тебе не помешает, — задумчиво протянул я. — Завтра приступим к изучению стоек, а пока третья печать и десять минут медитации.

— Как скажешь, — Радостно улыбнулась мне белокурая девчонка.

На календаре было девятнадцатое сентября, а в лицее царила оживленная атмосфера. Все старшие классы обсуждали завтрашний день. Ведь именно с завтрашнего дня можно будет на выходных посещать Петербург.

Многие этого ждали, дабы на выходных отдохнуть не в своих комнатах или на территории лицея, а в городе со всеми его благами.

За последние несколько дней, я только и слышал разговоры про кабаки, да рестораны, а где и промелькивали бордели, да игральные дома.

Конечно, мои друзья во главе с Михаилом не упустили шанса отбивать вложения, которые вкинули в них, и настойчиво пригласили меня с ними в город.

Я согласился, так как отшивая их постоянно, у тех кто их нанял рано или поздно сложится мнение об их бесполезности, а значит, их спишут в утиль, и мне придётся искать новых засланцев.

Стоя на поляне и смотря на ход выполнения простого ката из каратэ в исполнении Елены, я размышлял над тем, насколько эти кроты зайдут, вперяй раз в попытках моей дискредитации.

— Руку чуть ниже, — подошёл я к девушке и, нажав пальцами на её кулачок, опустил его на пять семь сантиметров вниз. — Ты же не