Книга Застывший шедевр - Инесса Рафаиловна Давыдова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бирк сделал запись в блокноте и поднял на нее глаза. Кира отставила бокал с вином, ей не хватало воздуха. Она расстегнула верхнюю пуговицу на блузке и поднялась с кресла. Заложив руки за спину, стала медленно расхаживать по кабинету, пристально разглядывая предметы на стеллажах.
– Ты беседовала с его матерью и братом?
После обнаружения фотографий брата в альбоме Киры Бирк детально вспомнил их единственную встречу, но ему хотелось знать, что из тех событий помнила она.
– Это нельзя было назвать беседой, скорее они выразили моим родителям сочувствие, что трагическое событие с Мишей негативно отразилось на моей психике, и сразу ушли. Я даже не помню, как они выглядели и во что были одеты. Старший брат Миши поддерживал мать под руку. Она постоянно плакала. Помню, что они быстро уехали, даже не остались ночевать в Ялте.
Кира не знала, что Расмус отправил мать к отчиму в Тарту, сам же остался в Крыму и вел свое расследование, пока похитители не вышли на связь с отцом Михкеля.
– Как звали старшего брата? – Бирк напрягся, если эта информация лежала в ее сознании на поверхности, то она с легкостью соединит все концы и вспомнит его.
Кира задумалась. Воцарилось минутное молчание.
– Не помню… – помотала она головой и чуть не разрыдалась.
Бирк с облегчением выдохнул.
– Как часто Михкель сидел один на остановке?
– Почти каждый день. Исключения составляли дни, когда наш отряд уходил в поход или репетировал перед концертом. Он наизусть знал расписание и приходил на остановку за десять минут до прибытия рейсового автобуса.
– Он замечал что-то странное, пока сидел на остановке? Может, к нему кто-то проявлял интерес, или он стал свидетелем какого-то необычного события?
Кира задумалась, затем покачала головой.
– Ничего такого не припомню…
– Он не рассказывал о людях, которые сидели с ним на остановке? Может, кто-то попадался ему чаще остальных?
Кира резко обернулась, между бровями залегла глубокая складка, она вспомнила то, чему ранее не придавала значения.
– Была одна женщина… все считали ее сумасшедшей… – Кира вернулась в кресло и закинула ногу на ногу. – Она часто сидела на остановке с куклой в руках. Кто-то из вожатых рассказал нам ее историю, в пожаре она потеряла дочь и от горя сошла с ума.
Бирк поддался корпусом вперед.
– Опиши ее внешность!
– Среднего роста, черные, взъерошенные волосы, правую сторону лица ближе к уху, – Кира провела указательным пальцем по щеке, – покрывал уродливый шрам от ожога.
– Так… так… – подбодрил ее Бирк, – что еще?
– На ней было чудаковатое платье, по фасону похожее на детское, но большого размера. У тряпичной куклы вместо глаз и носа были пришиты пуговицы. Она будто прибыла из прошлого. Говорила странно… архаизмами, – Кира нахмурилась, пытаясь вспомнить детали разговора. – «Горница запалилась», «загодя дивилась», «челядь я» – так она всем представлялась. Миша сказал, что она до пожара работала прачкой. С акцентом говорила, русский язык явно ей неродной. Внешне больше похожа на еврейку или молдаванку.
Бирк резко вскочил, от чего Кира вздрогнула и устремила на него вопросительный взгляд. Он вынул из выдвижного ящика стола ксерокопии документов.
– Это одна из версий, которую я отрабатываю. – С этими словами он протянул ей фотографию женщины лет тридцати.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: Кира ее узнала. Руки задрожали, она подняла на него глаза и сдавленным голосом произнесла:
– Это точно она. На фото нет шрама и волосы короткие, но пронзающие, как иголки, глаза я никогда не забуду.
– Самый распространенный трюк преступников – зациклить свидетелей на запоминающихся деталях, которые в реальности ничего не значат: парик, платье, кукла и шрам.
– Кто она? – Кира отдала ему фотографию.
Позабыв о боли в ноге, Бирк начал мерить шагами кабинет.
– В то время в Крыму орудовала преступная парочка: муж и жена. Они крали все, что можно было продать, живой товар не был исключением. Их взяли с поличным через пять лет после исчезновения Михкеля, – Бирк потряс фотографией. – Ее звали Анна Макаренко, урожденная Авереску, по национальности румынка. При задержании она отбивалась, как тигрица, пыталась бежать, в нее стреляли, и, не приходя в сознание, она скончалась в больнице. Муж на допросах молчал, а после ареста повесился в камере.
– Все концы в воду, – обреченно резюмировала майор.
– Не совсем…
Кира подняла на него глаза.
– Теперь мы точно знаем, кто похитил Михкеля и для чего: для последующей продажи или выкупа. Покопаемся в их окружении. Возможно, после стольких лет люди будут разговорчивее.
Бирк озвучил сегодня то, что сам знал с первых дней своего расследования. Он даже выяснил, где держали брата первые десять дней, но потом след терялся. Один из бывших подельников четы Макаренко утверждал, что супруги передали Михкеля заказчику и уехали в Румынию. Другой намекал, что «живой товар» был подпорчен, обмен сорвался и мальчика задушили. Эту информацию Расмус проверял особенно тщательно, но выяснилось, что это был не Михкель.
– Похищение и выкуп были моей основной версией. Адрес матери и брата я не знала, но взяла у директора лагеря контактные данные отца и написала ему. В письме я спросила его без экивоков: выходили ли с ним на связь похитители и требовали ли выкуп? Но он мне не ответил, – призналась с горечью Кира. – Следующее письмо вернулось с пометкой «адресат по данному адресу не проживает».
Услышав ее слова, Бирк опешил. С каждым днем она открывалась ему с неожиданной стороны. Сколько же лет она вела поиски? Собственно, она их и не прекращала.
– Что сказали родственники Михкеля? Ты нашел их? – Лицо Киры раскраснелось, дыхание участилось.
– Кира, все близкие Михкеля умерли. Мне жаль.
– И брат? – с явным недоверием спросила она.
Бирк кивнул.
– Автомобильная катастрофа.
– Как же так? – Кира схватилась за горло и огляделась по сторонам в поисках источника свежего воздуха, но, увы, кабинет Бирка был без окон. – Мне нечем дышать.
– Следуй за мной. – Опираясь на трость, Расмус двинулся к дальней стене.
†††
– Что у тебя, Ваня? – поинтересовался полковник, заходя в комнату оперативников.
– Я обработал видео, которое прислал Громов, – Иван показал на монитор, и полковник прильнул к экрану.
Запись была сделана на балконе многоэтажного дома. На ней молодая женщина с бокалом красного вина в руке произносила тост имениннику. Свиридов показал на задний план:
– Смотрите, это Поликарпов сидит на скамейке, растирает ноги.
Жеманясь и отвлекаясь на гостя, который ее снимал, женщина произнесла тост. Камера сменила ракурс, на следующих кадрах мелькали лица, сидящие
