Книга Реальное и сверхреальное - Карл Густав Юнг

давно умерли. Психологическое воздействие родительских фигур настолько значительно, что во множестве культур разработаны целые системы поклонения, призванные умилостивить предков [54].

Вне сомнения, душевные болезни тоже играют большую роль в ряду причин, вызывающих веру в духов. Среди первобытных людей эти болезни, насколько мы знаем, носят преимущественно бредовый, галлюцинирующий или кататонический характер, то есть, совершенно очевидно, относятся в целом к проявлениям шизофрении – болезни, которой страдает подавляющее большинство хронически нездоровых в умственном отношении пациентов. Во все эпохи и повсюду о помешанных говорили, что они одержимы злыми духами, и это убеждение подкреплялось собственными галлюцинациями пациентов. Причем мучения доставляют не столько видения, сколько «голоса». Очень часто это голоса родственников или людей, имеющих какое-либо отношение к психологическому конфликту пациента. Наивному разуму такие галлюцинации, разумеется, представляются действиями духов.

Невозможно рассуждать о вере в духов без того, чтобы не затронуть вопрос о вере в существование души. Эта вера коррелирует с верой в духов. Поскольку, согласно первобытным убеждениям, призрак есть, как правило, дух умершего человека, то прежде он должен был быть душой этого человека. Это особенно заметно там, где считается, что у каждого человека всего одна душа. Но такое мнение господствует не везде: часто человеку приписывают две или более души, причем одна из них переживает кончину и является бессмертной. В таких случаях дух умершего оказывается лишь одной из нескольких душ живого. То есть это лишь часть целостной души, как бы ее психический фрагмент.

Потому вера в наличие души есть необходимое основание для веры в духов, по крайней мере в том случае, в той степени, в какой речь идет о духах умерших. Впрочем, первобытные люди верят не только в духов умерших. Существуют также стихийные демоны, которые никогда не были ни людскими душами, ни частями этих душ. Значит, данная группа духов должна иметь иное происхождение.

Прежде чем излагать психологические основания веры в души, я хотел бы коротко суммировать уже упомянутые факты. Я выделил три главных источника веры в духов, служащие для нее твердой опорой: видения призраков, сновидения и патологические нарушения психической жизни. Наиболее распространенными и обыденными здесь являются сновидения, неоспоримая важность которых для понимания примитивной психологии сегодня общепризнана. Что же такое сновидение?

Cновидение есть творение психического, возникающее в состоянии сна без сознательной мотивации. Во сне сознание гаснет не полностью, всегда остается некоторая его доля. Например, в большинстве сновидений ощущается присутствие эго, пускай это эго подвержено строгим ограничениям и причудливо искажено (его обозначают как «сонное эго»). Это лишь обрывок, тень бодрствующего эго. Сознание возникает, лишь когда с эго ассоциируются психические элементы, а эго представляет собой психический комплекс с чрезвычайно крепкими связями. Сон редко бывает вообще без сновидений, и потому можно допустить, что активность эго-комплекса нечасто прекращается целиком – обыкновенно она ограничивается сном лишь до известной степени. Психическое содержание, ассоциируемое с эго во сне, конфликтует с ним точно так же, как конфликтуют внешние обстоятельства повседневной жизни, из-за чего в сновидениях мы обнаруживаем себя в ситуациях, немыслимых для нас в состоянии бодрствования, но при этом близко схожих с теми, в которые мы попадали в действительности. Как и наяву, реальные люди и предметы оказываются в нашем поле зрения, и тем самым сновидческие образы словно привносят иную реальность в сознающую область «сонного эго». Мы не чувствуем себя творцами сновидений, нам, скорее, кажется, что сны приходят к нам откуда-то со стороны. Они не подчиняются нашим указаниям, а повинуются собственным законам. Очевидно, что это автономные психические комплексы, формирующиеся на собственном материале. Мы не знаем источника их побуждений и поэтому полагаем, что они исходят из бессознательного. Этими словами мы признаем существование независимых психических комплексов, ускользающих из-под власти нашего сознания, приходящих и исчезающих согласно собственным правилам. В состоянии бодрствования мы воображаем, что мыслим самостоятельно и можем порождать мысли в любое время по желанию. Также мы думаем, что знаем, откуда они берутся, знаем, почему и зачем они нам нужны. Когда какая-то мысль возникает помимо нашей воли или неожиданно исчезает против нашей воли, мы чувствуем, что произошло нечто исключительное, даже аномальное. Различие между психической активностью в состоянии бодрствования и состоянии сна представляется нам поэтому чрезвычайно важным. Наяву психическое видится подвластным сознательной воле, а вот в состоянии сна оно порождает странное, непостижимое содержание, поступающее будто бы из другого мира.

То же самое справедливо в отношении видений. Они подобны снам, но возникают в состоянии бодрствования. Видения проникают в сознание заодно с осознаваемыми впечатлениями и представляют собой не что иное, как следы моментального вторжения бессознательных элементов. Сходное явление наблюдается и при умственных расстройствах. Как бы ни с того ни с сего, среди окружающих звуков и звуковых волн извне ухо, стимулируемое позывом изнутри, начинает слышать психические «голоса», которые никак не связаны с непосредственным содержанием сознательных процессов [55]. Наряду с суждениями, порождаемыми интеллектом, впечатлениями от органов чувств в психике возникают мнения и убеждения, принудительно овладевающие субъектом, основанные, как кажется, на чувственном восприятии, но на самом деле поступающие из бессознательного. Это бредовые идеи и фантазии.

Общим для всех трех описанных выше типов явлений будет тот факт, что психическое не есть нераздельное целое, оно есть делимое и более или менее разделенное целое. Пусть отдельные его части связаны одна с другой, они при этом относительно независимы – до такой степени, что некоторые фрагменты психического очень редко или вовсе никогда не соединяются с эго. Я называю такие осколки психического «автономными комплексами», и моя теория комплексов опирается на их существование [56]. Согласно этой теории, эго-комплекс составляет основную характеристику нашего психического. Но это далеко не единственный комплекс. Другие – чаще да, чем нет – соединяются с эго-комплексом и тем самым осознаются, однако они также способны какое-то время существовать без соединения с эго-комплексом. Превосходным и общеизвестным примером здесь послужит история обращения апостола Павла. Пускай само обращение обычно представляется совершенно внезапным и неожиданным, мы знаем по опыту, что подобное глубокое переживание всегда требует длительной инкубации. Лишь когда подготовка завершается, то есть когда индивидуум «созревает» для обращения, в вихре эмоций возникает новое «прозрение» в сознании. Савл – так апостола звали ранее – уже долгое время бессознательно был христианином, чем и объясняется его фанатическая ненависть к христианам, ведь фанатизм всегда присущ тем, кого одолевают скрытые сомнения. Потому-то, кстати, обращенные оказываются наихудшими фанатиками. Видение Христа по дороге в Дамаск лишь знаменовало собой миг, когда бессознательный комплекс Христа соединился с эго Павла. Тот факт, что Христос предстал