Книга Как пишется история: Кронштадтские события 1921 года - Виктор Владимирович Попов

до этого их верной опорой. Требования немедленной помощи восставшим – то, что объединяло многих эмигрантов из разных политических течений. Чего точно не было, так это желания всерьез понять, что же на самом деле происходит на Котлине. Попытка разобраться в причинах выступления могла только разрушить временно возникший консенсус. Многих заинтересовали требования кронштадтцев о демократизации (перевыборах в советы с участием других социалистических партий). Другие лозунги, весьма анархистского толка, всерьез и не рассматривались.

8 марта в «Последних новостях» (ведущее эмигрантское издание в Париже, с 1 марта 1921 года главный редактор – П. Н. Милюков) писали: «Торгово-промышленные круги считают, что сейчас не время входить в оценку политической стороны происходящих в России событий, и считаются только самым фактом, находя нужным во что бы то ни стало поддержать тех, кто содействовал падению большевиков»197

В Советской России вполне уловили особенности такого подхода. Выступая в Москве на съезде транспортных рабочих, В. И. Ленин упоминал позицию лидера кадетов П. Н. Милюкова: «Он заявляет, что, если лозунгом становится Советская власть без большевиков, я – за это». При этом, анализирует В. И. Ленин, П. Н. Милюков понимал, что не имеет существенного значения, будет ли борьба с большевиками вестись «справа» или «слева». Почему же, задавал вопрос В. И. Ленин, главный идеолог российской буржуазии согласен с кронштадтцами, несмотря на то что по сравнению с его собственной позицией это «есть уклон немножко влево»? И отвечал: «Потому что он знает, что уклон может быть либо в сторону пролетарской диктатуры, либо в сторону капиталистов». В этой связи В. И. Ленин сравнивал позицию П. Н. Милюкова и В. М. Чернова, отмечая своеобразный политический реализм первого и прожектерство второго. Он подчеркивал, что В. М. Чернов и его сторонники сразу же выставили свой излюбленный, но крайне скомпрометировавшийся в массах лозунг созыва Учредительного собрания, в то время как П. Н. Милюков призывал не спешить и дать развернуться антибольшевистскому движению под «советским» флагом. По этому поводу В. И. Ленин заметил, что «лидер кадетов, П. Н. Милюков, защищал Советскую власть против социалистов-революционеров»198

Такая позиция действительно нашла свое отражение в статье самого П. Н. Милюкова «Наши разногласия»199. Главное то, что эмигрантские политические деятели считали первоочередной задачей не разобраться в причинах событий, попытаться выработать общую платформу (что, в общем-то, и не было возможным), а постараться максимально помочь той силе, которая боролась с основным противником – большевиками. Кстати, итоговый лозунг ВРК («Советы без партий»), то есть левый, почти анархический лозунг, мог на данном этапе им понравиться. Со временем они его используют, несколько трансформировав.

Нужно согласиться с В. И. Лениным, что фактически многих эмигрантов заинтересовало только то, что нашлись люди, готовые сражаться с большевиками, а под каким лозунгом – неважно. Каждый увидел в грозных Кронштадтских событиях свое. Б. В. Савинков в своей статье «Первая антибольшевистская революция»200 в варшавской газете «Свобода» 11 марта писал, что выступление матросов – покаяние за октябрь. И это только предвестье большого настоящего всероссийского антибольшевистского движения. 16 марта он же писал, полемизируя с монархистами о перспективах выступления матросов: «Гул кронштадтских орудий – не колокольный ли это звон в Светлое Христово воскресенье?» Единственная оценка Б. В. Савинкова выступления матросов (если отбросить весь пафос его статей) – движение точно не монархическое, а советское, «победа Кронштадта – победа народовластия»201. Такой упрощенный подход вполне устраивает автора. Лишь бы не монархисты и лишь бы против коммунистов. В степени же «социалистичности» движения он предпочитает пока не разбираться. А с 8 марта газета «Свобода» начинает публиковать на первой странице ежедневную сводку новостей, домыслов и слухов «Революционное движение в Советской России»202, которая, иллюстрируя все надежды Б. В. Савинкова, будет выходить как минимум до 25 марта 1921 г. Пока не станет совсем уже неуместной.

Ненамного более реалистичное понимание процессов в России продемонстрировала и пражская газета «Воля России» В. М. Чернова. Новостная сводка «Революция в России» публиковалась в ней только с 16 по 23 марта203. До 16 марта новости в России именовались только «событиями»204. До 6 марта события в Кронштадте хоть и отмечались в общей новостной ленте, но очевидно, что для редакторов «Воли России» не был понятен масштаб события. Но уже 6 марта – основная статья «Радио из Кронштадта»205. И тут в газете В. М. Чернова выдается желаемое за действительное: «Петроград – всецело в руках революционеров» и «Революционный комитет требует… …созыва Учредительного собрания».

В берлинской газете «Руль» новости о Кронштадтских событиях также вышли на первые полосы206, но, в отличие от социалистических изданий, это кадетское издание даже не старается дать оценку выступлению, вникнуть в суть происходящего. Есть только общая благожелательная тональность в отношении кронштадтцев.

Также исключительно антибольшевистский аспект движения интересен и редакции парижской газеты «Общее дело». В. Бурцев – издатель «Общего дела» – так подводит итоги Кронштадтским событиям: «Кронштадт не мог не стать знаменосцем всей антибольшевистской России»207. Такой подход и подтверждает ленинскую мысль о безразличии эмигрантов к подлинным мотивам кронштадтцев и готовность оказывать помощь кому угодно, лишь бы против большевиков208

Публикацию нескольких программных заявлений матросов мы находим и в статье «Восстание в Совдепии»209 в гельсингфорсской газете «Новая русская жизнь».

До 18 марта, до бегства части кронштадтцев в Финляндию, на Западе имелись только отрывочные сведения о событиях, хотя выходило большое количество новостной литературы. Оценки событий, в том числе и их причин, начались чуть позднее. Например, в The New York Times только 31 марта 1921 года210 вышла статья, основанная на интервью С. М. Петриченко (руководителя Кронштадтского ВРК). В ней была допущена явная фактическая ошибка: указывалось, что Степану Петриченко 20 лет, хотя ему на этот момент было 29 лет. Скорее всего, это опечатка. По словам С. М. Петриченко, приведенным в интервью газете «Нью-Йорк Таймс», большевики годами скрывали от солдат и матросов правду. Но, когда матросы посещали родные деревни, их спрашивали, почему они поддерживают тиранов. Это заставляло матросов задуматься о правильности курса большевиков. С. М. Петриченко отмечал, что движение было стихийным, что генерал А. Н. Козловский реально не руководил движением. А своей главной ошибкой он считал только то, что не решился убить коммунистических агитаторов.

Характерной чертой зарубежной печати периода Кронштадтских событий можно считать практически полное отсутствие достоверных сведений, безоговорочную поддержку движения матросов, невзирая на реальные причины событий, не обращая внимания на детали. Такое безграничное доверие версии С. М. Петриченко (и газеты «Известия ВРК») до сих пор осталось характерной чертой зарубежной публицистики и историографии.

В рижской газете «Свобода» только 5 марта появились первые реальные подробности о движении матросов (упомянут А. Н. Козловский – реальный участник событий211). Упоминание генерала А. Н. Козловского можно считать первым достоверным фактом в