Книга Ужас, живущий во льдах - HeartFlame

букашка, - громогласно пробасил монстр.

Ледяная кувалда в последний раз треснула стену, окончательно обрушив мой последний оплот. Передо мной стояли шесть гигантов, желая, как можно быстрее расправиться со мной. В их пустых глазницах читалась некая насмешка и издёвка в отношении моей магии.

- Орден теряет хватку, передавая такую ужасающую силу какому-то никчёмному человеку, не способному направить её в нужное русло. Искупи грех перед своим орденом и отправься в вечное забвение!

Мощный кулак остановился в метре от моего лица. Позади ледяных големов беспорядочно и судорожно пульсировали кристаллы. Монстры стали озираться по сторонам, дабы понять причину данного явления, однако они никак не могли постигнуть эту тайну.

Позади меня стояла неприятная и очень странная атмосфера. Я оглянулся и увидел треснувший кристалл, беспощадно пульсирующий от переизбытка энергии. От него слышался странный и слегка пугающий стрекот или даже шипение, схожее с фитилём бомбы, в любой миг могущей разнести здесь всё на части – и меня в том числе. Через секунду мои опасения подтвердились и кристалл лопнул, создав оглушительный взрыв, высвободивший всю накопившуюся за долгое время энергию. Кипяток плеснул по моей руке, а дальше… тьма.

***

Я открыл глаза, но вокруг по-прежнему стояла непроглядная густая тьма, в которой можно было запросто утонуть, словно в вязком болоте, не отпускающем тебя ни на секунду. Кажется, словно ни один фонарь или сигнальный огонь не сможет озарить столь плотную завесу.

Несмотря на отсутствие света, я попытался встать, но тут же упал, прочувствовав резкую тупую боль каждой частью тела. Последовала ещё одна попытка – тщетно. И всё же, с третьего раза мне таки удалось подняться. Тело всеми силами отказывалось подчиняться мне – в особенности левая рука (по всей видимости сломанная). Я глубоко вздохнул и протяжённо выдохнул, пустив по лёгким свежий воздух. Боль, исходящая от рёбер, сильно дала мне в мозг, но я всё же смог удержаться на ногах. А потом ещё раз вздохнул, пытаясь смириться с этой болью и морозом, пробирающим до костей. Холод старательно кусал мой торс, заставляя скрючиваются от дрожи. До меня быстро дошло, что верхней части одежды на мне больше нет.

Собравшись с силами, я решился сделать первый шаг в непроглядную тьму, в которой я даже не видел своих пальцев рук. Под ногами послышался треск льда. Я сделал ещё один шаг в пустоту и тут же споткнулся об большой кусок льда под ногами, заставивший меня поцеловаться со снежным покровом. Губы обдало кипятком. Кровь тёплой струйкой стекла и упала на снег. Я снова поднялся и побрёл вперёд – обессиленный и вымученный, а ещё продрогший и очень напуганный. В ушах у меня стоял непрекращающийся звон, мешающий ориентироваться в местности. Каждый раз, как только я поворачивал голову в сторону, чтобы осмотреться, меня укачивало и тошнило. Желудок скручивало так, как если бы я был майкой, которую выжимают после стирки – причём не в пример старательно и тщательно.

Прихрамывая на одну ногу, я продолжал идти вперёд, придерживая правой рукой свободно болтающуюся левую руку. Шок и адреналин не отпускали меня ни на секунду, именно поэтому боль от перелома была где-то далеко за пределами моего сознания и восприятия внутреннего мира. Через несколько минут пустого блуждания я окончательно замёрз и начал бредить. В густой тьме возникали выпуклые образы фантомов, летающих по одинокому тихому туннелю, окончательно сводя меня с ума. Дикие фантасмагоричные образы путались с образами знакомых мне людей. Я видел Михаила Борисовича – нашего картографа. Высокий мужчина с длинными светлыми волосами и изумрудными глазами, одетый в его любимые гавайские шорты оранжево-чёрного цвета и такого же цвета рубашку. Весёлый и всегда улыбчивый выпускник Арктического и антарктического научно-исследовательского института казался мне выпотрошенной плюшевой игрушкой – без души и блеска жизни. Вечно угрюмый интроверт – Михаил Попов, - выглядел дьявольски весёлым и крайне возбуждённым. С лица биолога не сползала кровавая улыбка маньяка. Лев Сергеевич – всегда собранный, спокойный и мудрый человек, выглядел напуганным, обескураженным и загнанным в угол. Мой лучший друг, Роберт, предстал передо мной не в самом лучшем свете. Он пылал ненавистью по отношению ко мне. Я наблюдал за тем, как его худые жилистые руки тянутся к моей шеи, чтобы сжать её, передавить артерии и сосуды, заставив меня впасть в вечный сон. Но, несмотря на всё это, я знал, что вокруг лишь пустые образы, неспособные причинить мне вред. Пока в моей голове теплятся воспоминания и память о моих друзьях, никакой силе не исказить их истинной личины.

В глубокой тьме моим глазам предстал серебряный медальон, источающий нежно-жёлтый свет. Я нагнулся и подобрал его, а потом крепко прижал к сердцу, чтобы ещё раз почувствовать тепло моей семьи. Я не хотел так просто умирать и сдаваться. Слишком многое мне пришлось пережить за этот малый срок. Пора домой…

***

Я подошёл к манящему золотому свечению, исходящему от того самого святилища, являющегося гробницей и усыпальницей великого Бога хаоса. Правая рука прошла сквозь плотную стену золотой вуали, овеянной подозрительно спокойной аурой. Погрузившись целиком в этот таинственный свет, я наконец проник в покои незыблемого и неоспоримого владыки этого города. Следом, за спиной послышались глухие шаги. Хруст снега не предвещал ничего хорошего. Вслед за мной в святилище вошли десятиметровые фигуры, облачённые в шелковистые белые одеяния с непонятной письменностью и таинственными орнаментами, возвещающие о скорой встречи с бессменным правителем из-за которого сгинула единственная цивилизация, бывшая когда-то его оплотом и фундаментом силы. Как же я оказался не прав в своих домыслах… Прям как по мановению руки, за жрецами последовали носители древних знаний – долгожители и просто иные люди, живущие в этом городе, открывшие широкий занавес тайны. Великаны обходили меня стороной, словно не замечая. Я не мог разглядеть их лиц – их попросту не было, вместо них там была какая-то бесформенная и непонятная масса. Процессия шествовала к непроглядной и бескрайней бездне, к которой был лишь один видимый подход – небольшой деревянный мост, оканчивающийся ничем и ведущий в лоно бездны. Рядом с двумя деревянными балками, являющимися началом моста и его опорной конструкций, возвышались две статуи, одиноко скучающие на фоне непроглядной тьмы, ведущей… в никуда.

Помещение выглядело хоть и не совсем приглядно, однако же величественно. Внушало оно трепет и ужас, сравни сооружениям возведённым народом майя. Прочие архитектурные сооружения даже и близко не стояли с этой красотой.

Вокруг бездны растянулись полукругом зрительские трибуны в