Книга Искусство и религия (Теоретический очерк) - Дмитрий Модестович Угринович

личности.

Однако даже в древнем анимизме (вере в существование душ и духов) и политеизме духи и боги еще не отделены четко от природных стихий, зверей и людей. Так, в политеистических религиях Древнего Востока боги нередко выступают в облике природных стихий или животных. Например, в Древнем Египте бог Гор изображался в виде сокола, Анубис - с головой собаки, богиня Сохмет - с головой львицы. Многие из египетских богов связывались с образом солнца (Ра, Амон), другие отождествлялись с луной (Тот, Исида), третьи - с небом (Хатор, Нут), четвертые - с землей (Мин, Геб) [1]. В религиях Древней Греции и Древнего Рима образы богов постепенно приобретают человеческий облик. Таков известный олимпийский пантеон древнегреческих богов: Зевс, Афина, Гера, Афродита, Аполлон и другие. Эти боги походят на людей не только внешне (поскольку они изображались в облике могучих и прекрасных мужчин и женщин), но и с точки зрения их поведения, приписываемых им психологических черт и особенностей. Боги Древней Эллады - это возвеличенные и идеализированные образы людей, которым свойственны не только добродетели, но и пороки. От людей их отличает лишь бессмертие.

[1 См.: Токарев С. А. Религия в истории народов мира. М., 1976, с. 299-303.]

То обстоятельство, что в древних политеистических религиях сверхъестественное еще не отделилось окончательно от естественного, не превратилось в „чистую" духовную сущность, способствовало широкому использованию художественных средств для изображения богов. Боги изображались в земном облике, в образах стихий, предметов или существ, которые окружали людей, либо в образах самих людей. Широко известна мысль К. Маркса о том, что „греческая мифология составляла не только арсенал греческого искусства, но и его почву"[1].

[1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 12, с. 736.]

Антропоморфный характер древнегреческих богов способствовал расцвету скульптуры, культовое назначение которой впоследствии было забыто, а в эстетическом плане она поныне продолжает восхищать людей и доставлять им наслаждение.

Дуализм естественного и сверхъестественного нашел свое наибольшее проявление в монотеизме (единобожии). В иудаизме, где раньше других религий оформился монотеизм, единый и единственный бог Яхве противостоит всему земному, чувственно воспринимаемому, реальному как нечто принципиально от него отличное. Эти черты потусторонности, или, выражаясь философским языком, трансцендентности, Яхве приобрел не сразу. Первоначально его образ еще во многом нес в себе черты антропоморфизма, что и отражали первые книги Библии („Пятикнижие"). Лишь впоследствии, под влиянием богословской деятельности иудейских жрецов, образ Яхве спиритуализируется и усложняется, освобождаясь от земных черт и характеристик. Бог противопоставляется всему земному и человеческому. Бог - вечен, земные вещи - конечны и преходящи, бог -всемогущий творец мира, мир - результат его творческой деятельности, бог - воплощение мудрости и добродетели, человек - существо слабое и греховное. Подобное противопоставление божества реальности восприняли у иудаизма христианство и ислам. Вероучение этих религий подчеркивает „непохожесть" божества на земные вещи и явления, его противоположность всему земному.

Конечно, ни в одной монотеистической религии противоположность бога и человека не трактовалась как абсолютная. Если бы это было так, то можно было бы прийти к выводу о неспособности бога управлять людьми и всем „тварным миром", т. е. прийти к деизму, который был неприемлем для ортодоксального богословия. Как мы далее увидим, монотеистические религии пытались преодолеть постулируемый ими разрыв между богом и человеком с помощью идеи божественного посредника („мессии", „пророка", „богочеловека" и т. п.). Однако „потусторонность" бога, его „бестелесность", „духовность", непохожесть на „тварный мир" была и остается одной из главных догм монотеизма вообще и христианского богословия в частности. И хотя отдельные представители теологического модернизма и пытаются преодолеть отчуждение бога от человека, растворить бога в природе или в общественных отношениях, их попытки воспринимаются весьма холодно руководством христианских церквей, справедливо считающих, что модернисты ставят под вопрос основные догматы христианского богословия.

Богословская и философская проблема соотношения бога и мира, бога и человека имела непосредственное отношение к судьбам культового искусства в монотеистических религиях. Перед сторонниками иудаизма, христианства, ислама неизбежно вставал вопрос: допустимо ли изображение божества в храме? Ведь любое изображение бога возможно лишь в земных формах, в формах „естественного", реального мира. Следовательно, изображая бога, художник как бы низводит его до уровня чувственно воспринимаемой реальности. Но бог, согласно вероучению монотеистических религий, есть высший дух, к которому неприложимы земные мерки.

Различные монотеистические религии по-разному решили указанную проблему. Иудаизм и ислам пошли по пути запрета всяких изображений бога в храмах. В исламе запрет изображать бога был распространен на изображения живых существ вообще - как человека, так и животных. Мусульманам запрещалось создавать рисунки и скульптуры с изображениями животных и людей. Богословски этот запрет мотивировался тем, что создание живого существа является якобы монополией бога. Художник, создавая их изображения, вступает тем самым в недозволенную и опасную конкуренцию с Аллахом. Тем более недопустимо, согласно канонам ислама, изображение бога. Такое изображение превратит высшее потустороннее существо в земного идола, приведет к идолопоклонству [1].

[1 См.: Масиньон Л. Методы художественного выражения у мусульманских народов. - Арабская средневековая культура и литература. М., 1978, с. 46-60; Керимов Г. Как ислам относится к искусству? - Наука и религия, 1980, N 4.]

Этот богословский запрет существенно повлиял на развитие искусства в мусульманских странах. Арабское изобразительное искусство до последнего времени не знало портрета, а художественное творчество средневековых восточных мастеров развивалось главным образом в направлении создания разнообразных форм растительного орнамента.

В христианстве, начиная с первых веков его существования, были две тенденции. Первоначально многие „отцы церкви", активно боровшиеся против „языческой" античной культуры, выступили против любых изображений божества и вообще против искусства, рассматривая его как пагубное идолопоклонство. Известный апологет христианства Тертуллиан (конец II - начало III в. н. э.) резко протестовал против языческого искусства, по существу оспаривая при этом необходимость искусства вообще. С фанатическим исступлением требовал Тертуллиан запрещения всяких скульптур, картин и других памятников искусства, мотивируя это тем, что искусство есть „идолопоклонство", несовместимое с подлинной верой. „Когда дьявол, - заявлял Тертуллиан, - ввел в мир фабрикантов статуй, изображений и всякого рода призраков, то сия язва рода человеческого получила тело и имя, заимствованное от идолов. Таким образом, можно считать источником идолопоклонства всякое искусство, производящее идола, какого бы то рода ни было. Нет нужды, выходит ли изображение из рук скульптора, гравера или швеи, составлено ли оно из гипса, красок, камня, бронзы, серебра или тканей" [1].

[Творения Тертуллиана, христианского писателя в конце второго и в начале третьего века. Часть первая. СПб., 1847, с. 118.]

Климент Александрийский (? - до 215), чьи богословские и философские взгляды существенно отличались от