Книга Тёмные пути - Андрей Васильев

– Валерий, применительно к искусству словосочетание «потеря времени» употреблять недопустимо.

– Еще как допустимо. – Я зашел в комнату и натянул на себя джинсы, а после футболку. – Лично мне визиты в музей Орсе всегда очень хотелось променять на одну-две вечерних прогулки по Булонскому лесу. Ну да, место сомнительное, но тамошние обитательницы смотрели на мой возраст куда более снисходительно, чем охранники веселых заведений на площади Пигаль.

– Неплохое знание предмета, – рассмеялся Шлюндт и потрепал меня по плечу. – Что же до твоего первого вопроса… Вечер у меня весь расписан, а днем ты работаешь. Остается утро, потому я здесь.

– Чайку? – предложил я. – Или кофе? Но сразу скажу – у меня растворимый. Я просто помню, насколько в данной области у вас взыскателен вкус.

– Я гость в этом доме. – Изобразил полупоклон антиквар. – Чем хозяин угостит, то с благодарностью и приму. Но прежде мне бы взглянуть на монеты. Пока чайник вскипит, пока ты сходишь в душ… Это все время, которого вечно не хватает.

В душ? И оставить его наедине с имуществом? Ну, не знаю, не знаю… Хотя не тот это человек. Не станет он монеты поценнее по карманам распихивать, ему легче меня после в момент сделки надуть.

– Конечно. – Я выдвинул один из ящиков шкафа и вытащил оттуда полотняный мешочек, в который ссыпал свою недавнюю добычу. Ну, нет у меня сейфа. Да и не собираюсь я его покупать, баловство это все. – Пойдемте на кухню.

Вроде бы и не было меня минут семь-десять, а шустрый Шлюндт успел за этот короткий отрезок времени все монеты перебрать, разложить их по кучкам и теперь с видимым удовольствием глазел на результаты своего труда.

– Очень, очень недурственный улов. – Он с нежностью погладил одну из кучек. – Не знаю, что еще было в том сундучке, но твое решение одобряю. Ты забрал то, что можно выгодно и без особых проблем реализовать. За украшениями частенько тянутся следы, тебе ли этого не знать. И криминальные, и из прошлого – разные. А монеты – это только монеты, равно как и золото – всего лишь золото. Вещь в себе.

– Все так. – Я подвинул пару брякнувших кучек и поставил на стол две чашки, а следом за ними последовали тарелки с выпечкой, что осталась от ночных посиделок. – Все верно. Еще раз извиняюсь за качество кофе, чем богат. Вам сколько ложечек?

– Три, – отозвался Шлюндт, взял один пирожок, понюхал его и с интересом глянул на меня. – Свежий, словно только что из печи. С малиной?

А вот тут я лоханулся. Антиквар, похоже, понял, откуда тут у меня эдакая вкуснота взялась. С другой стороны, мало ли кто меня выпечкой балует? Может, я с какой-то женщиной из категории «хозяюшка» время от времени сожительствую.

– Возможно. – Я отгрузил нужное количество кофе в его чашку, а после залил его кипятком. – Не знаю. Разные в них начинки, так просто не угадаешь.

Карл Августович усмехнулся и положил пирожок обратно на тарелку.

– Я бы взял все, – сообщил он мне после того, как ополовинил чашку пахучего напитка. – Монеты в пристойном качестве, покупатели найдутся. Может, не на каждую из них, но найдутся. Что до цены – она будет справедливой, я с тобой дела веду прозрачно. Если есть сомнения, можешь походить по онлайн-аукционам, посмотреть динамику лотов с аналогичными экземплярами. Еще, если хочешь, я могу взять монеты, скажем так, на комиссию, но это муторный процесс, мне придется вести дополнительные записи…

– Если честно, вообще не собирался это добро продавать, – прожевав кусок ватрушки, ответил ему я. – Как-то об этом не думал. Лежат и лежат. Нет, у нас был разговор о жетоне, но…

– А что проку в подобных вещах, если они просто лежат? – изумился Шлюндт. – Валера, если все будут думать так, как ты, коллекционирование умрет. Отпусти этих золотых птичек на волю, не держи их в клетке.

– Пусть летят, – согласился я, понимая, что старичок все равно теперь от меня не отстанет. Он будет нудить каждый день, пока не добьется своего. А мне, по сути, все едино – что монеты, что купюры. – Только парочку себе на память оставлю, ладно? Вот эту и… Вот эту.

– Эту не надо. – Антиквар вынул у меня из пальцев один из рублевиков. – Это не самый редкий, но все же нечастый год. На тебе другую монетку, она и номиналом побольше – целый червонец. И новенькая совсем, смотри, как блестит! А теперь посчитаем.

Кофе был отодвинут в сторону, Карл Августович положил перед собой смартфон, в котором был открыт калькулятор, и углубился в расчеты, то и дело перекладывая денежки из стороны в сторону.

– Вот как-то так, – сообщил он мне минут через десять, развернув телефон таким образом, чтобы я увидел цифру в графе «Итог». – Как тебе? Это в рублях.

– Впечатляет, – признался я, – и даже очень. Не сразу такая цифра в голове укладывается.

– Неплохой улов, Хранитель кладов. – Похлопал меня по плечу Шлюндт, вставая. – Очень неплохой. И ведь это только начало.

Он открыл наплечную сумку, с которой пришел и которую не оставил в прихожей, а после начал выкладывать на стол пачки денег в банковской упаковке, причем речь я сейчас веду не о рублях.

– Мне подумалось, что так будет лучше, – словно прочтя мои мысли, произнес он. – Компактнее. И потом – деньги и есть деньги. Можешь не пересчитывать, здесь столько, сколько нужно. Даже чуть больше, это, скажем так, маленькая премия за твою готовность к деловому диалогу.

– И вот куда мне столько? – Я взял одну из пачек, вынул из середины евровую «двухсотку» и пропустил ее между пальцами, ощутив привычную шершавость. Рефлексы есть рефлексы, не начать бы только на автомате в трубочку ее скатывать. Шутка.

– Живи, – посоветовал Шлюндт. – Просто живи. Не обижайся, но сейчас ты все же существуешь. Из разговора с Мариной Леонидовной я понял, что после некоего инцидента ты выбрал для себя путь схимника. Это достойно уважения, но… Жизнь проходит мимо, а с ней тебя покидают лучшие годы. Вернись в большой мир, Валера. Он ждет тебя. А эти бумажки помогут вспомнить о простых радостях бытия.

– Вы просто змей-искуситель, Карл Августович, – усмехнулся я. – По-другому не скажешь.

Антиквар вдруг застыл на месте, после забавно качнулся влево-вправо и издал горлом звук, более всего похожий на шипение. Следом за этим он расхохотался.

– Похож? – уточнил он у меня. – По лицу вижу, что похож. Нет, мой мальчик, я не он. Но если для того, чтобы ты был счастлив, мне придется покрыться зеленью с разводами, я это сделаю. Да, ты не против, если я прихвачу этот мешочек? Спасибо!

Он сгреб большинство монет в выпрошенную тару, а оставшиеся разложил по сафьяновым футлярам, обнаружившимся все в той же сумке. Что до жетона – он отправился в миниатюрный прозрачный куб довольно тонкой работы.

Интересно, насколько сильно он меня надул? В процентном соотношении? Наверняка ведь неслабо. Впрочем, я не в претензии, потому что на самом деле не очень понимаю, что с этими деньгами делать стану. Да, признаться, я своими-то их не считаю. Не получается. Они есть – и все, я их храню, не более того. Для кого? Для чего? Без понятия. Просто вот так разложился пасьянс. Мне положен какой-то процент за хранение, я им пользуюсь, а остальное трогать не хочу, не выйдет из этого ничего путного. Сначала думал, что создаю запас на будущее, а теперь и эти мысли испарились, будто их не было.