Книга Пуля для певца - Борис Седов

Веселятся они, блин…

В стране черт знает что делается, а они — веселятся. Наверно, если бы они знали, чем все это может закончиться, они веселились бы еще больше.

А не заехать ли в «Прибалтийскую» и не купить ли Лизе хороших пирожных, подумал Роман. Время еще есть, Петроградская — вот она, до Лизы ехать пять, ну, от силы восемь минут…

Точно, купить!

Пусть порадуется девушка.

Промчавшись по набережной Макарова, Роман повернул на Малый и, увидев впереди несколько зеленых светофоров, поддал газу. Пролетев без остановки до Восемнадцатой линии, он сбавил скорость, и тут из-за стоявшего у поребрика «уазика» выскочил мент.

В одной руке он держал радар, в другой — полосатую палку, которой указал сначала на Романа, потом, повелительным жестом, на свободное место рядом с «уазиком».

Чертыхнувшись, Роман нажал на тормоз и, резко вильнув, остановился в десятке метров от мента. Тот закинул радар в «уазик» и неторопливо направился к «Вольво». Роман никогда не видел, чтобы люди ходили так неторопливо и лениво, как этот сытый подонок. Даже на похоронах убитые горем родственники переставляют ласты быстрее.

Из машины Роман, естественно, выходить не стал, а просто открыл до отказа окно и приготовил документы. Подойдя к окну, гаишник сделал ленивое движение правой рукой, приподняв ее сантиметров на двадцать и снова безвольно уронив. Это, по всей видимости, заменяло отдание чести.

Роман повернул голову и посмотрел на его толстое брюхо.

— Сержант Бедрищенко. Документики… — сказал мент.

Роман протянул ему документы, и мент начал их изучать.

Прошла целая минута, которую он отпустил Роману на то, чтобы тот сам начал разговор, но Роман молчал, и, не дождавшись заветного предложения разобраться на месте, мент тяжело вздохнул и сказал:

— Нарушаем… Вы знаете, с какой скоростью ехали?

— Конечно, знаю, — бодро ответил Роман. — Примерно сто тридцать.

— Вот видите, — горестно отозвался мент. — Значит, нарушаем сознательно. И что будем делать?

— Я не знаю, что вы собираетесь делать, — равнодушно сказал Роман. — Мое дело — нарушать, а уж вы сами решайте, что дальше.

Мент крякнул и вдруг шумно потянул носом.

Видимо, из салона несло пивом, которого Роман, честно говоря, с утра принял уже ровно три маленьких бутылочки.

— Сколько сегодня выпили? — спросил мент уже другим, строгим голосом.

Видимо, почувствовал, что добыча может быть более крупной, чем при превышении скорости.

— Три бутылки пива, — спокойно ответил Роман, — и еще выпью.

— Не знаю, не знаю… — с сомнением сказал мент. — Сейчас машинку на штрафплощадочку, а потом будем разбираться. Выйдите из машины.

Роман прекрасно знал о том, что происходит на фронте штрафов, взяток и вообще отношений с гаишниками, и точно знал, как себя вести.

Заглушив двигатель, он вышел из машины и встал прямо перед ментом.

Ростом тот был примерно с Романа, но весил килограммов сто тридцать, и этот вес приходился вовсе не на могучие мышцы, а на тугое сало и дикое мясо. На его багровом затылке Роман насчитал четыре складки, подбородков было всего лишь два, зато второй весил килограмма три, а нос был защемлен между весьма выдающимися и выпуклыми щеками. Брюхо у него, естественно, тоже имелось, а под носом росли густые черные усы, которые, если бы он похудел маленько, придали бы ему сходство с Саддамом Хусейном в лучшие годы его жизни.

— Значит, машинку сейчас на штрафплощадочку, — повторил мент, — а сначала сядем ко мне в машинку и оформим протокольчик.

— Машинка, штрафплощадочка, протокольчик… — усмехнулся Роман. — Ты что, в песочнице сидишь, что ли?

Мент удивленно посмотрел на Романа и сказал:

— А вы не наглейте.

— Я наглею? — удивился Роман. — Ладно, не будем об этом. Ты лучше послушай, что я тебе скажу.

— Ну и что вы мне скажете? — хмыкнул мент.

Роман достал из кармана пачку долларов и повертел ею перед носом мента.

— Видишь? Это доллары. Сейчас я дам тебе сотню и поеду дальше. А если ты упрешься, то я дам твоему начальнику пять. И все равно поеду дальше, но тогда ты останешься ни с чем и даже больше чем ни с чем. Я целых две недели не был в России, и в первый же день видеть твою толстую морду — слишком большое огорчение. Поэтому, если ты упрешься, как баран, я дам другим людям тысячу, и тебя на следующий же день повяжут на взятке. Ты ведь не можешь не брать взятки — тебе нужно приносить деньги начальнику. Верно? Верно. Поэтому держи сотню и будь здоров.

Роман протянул менту купюру, но он стоял и молчал, не зная, как отреагировать на такую наглую, но в то же время совершенно справедливую декларацию. Тогда Роман сунул деньги ему в нагрудный карман рубашки, забрал из его неподвижной руки документы и открыл дверь «Вольво». Уже сев за руль, он высунулся в окно и добавил:

— А если сообщишь своим по рации, что тут такой сладкий ездит, тогда у нас с тобой будет совсем другой разговор.

Отъехав, Роман посмотрел в зеркало. Мент так и стоял, глядя ему вслед.

Роману вдруг пришла в голову дурацкая мысль, что мент сейчас очухается и бросится за ним в погоню, но этого, конечно же, не произошло. Ему нужно кормить свою жадную жену и маленьких детей, из которых при таком отце вырастет известно что, поэтому он схавал и то, что ему сказал Роман, и сто долларов.

Работа у него такая.

И такие вещи, как гордость, честь и совесть, этой работе только мешают.

Роман посмотрел на часы и понял, что уже не успевает за пирожными.

— Ну и черт с ними, — произнес он вслух, — девушки от пирожных только толстеют.

Развернувшись, Роман поехал обратно, в сторону Петроградской, и тут ему в голову пришла забавная мысль.

А если бы менту пришло в голову проверить машину?

В бардачке «Вольво» имелась «беретта» и шесть обойм к ней.

Но еще имелось и разрешение, так что…

А почему, интересно, мент не узнал его?

Или узнал, да виду не подал?

* * *

Забрав Лизу и выехав наконец за город, Роман расслабленно откинул голову на подголовник, прибавил газу и тут, взглянув в зеркало заднего обзора, увидел, что в опасной близости от багажника его машины маячит открытый «Форд», за рулем которого сидит мужчина средних лет и совершенно уголовной наружности. Мужчина сверлил взглядом затылок Романа, а сам в это время, склонившись вправо, рылся в бардачке.

Роман нахмурился и, оторвав голову от подголовника, сказал Лизе:

— Ну-ка посмотри повнимательнее, кто это там сзади?

Лиза резво обернулась и через несколько секунд ответила: