Книга Поцелуй пирата - Дженнифер Эшли

Кристофер нетерпеливо посмотрел на нее.

– Ты должна вытащить их. Я не смогу дотянуться.

– Да, конечно.

Она провела рукой по его узкому бедру и нащупала первую занозу, затем сжала ее пальцами и потянула.

– О!

– Я ничего не вижу. – Онория сняла с крюка фонарь, подвешенный на потолочной балке, и поставила на стульчак туалета так, чтобы свет падал на спину Кристофера. Затем вернулась к кровати, села и осторожно взялась за занозу.

– Тащи ее резче, – сказал он отрывисто. – Не ковыряйся.

– Я так и сделаю, если ты не будешь шевелиться.

Он отвернулся с напряженным выражением лица.

– Хорошо, я… О!

Онория выдернула самую большую занозу и победно посмотрела на нее. Потом подошла к окну и выкинула щепку наружу.

– Осталось еще три.

– Черт возьми.

Онория вернулась к нему. Теперь, осмелев, она более решительно приложила руку к его обнаженной коже пониже рубашки.

– Кристофер, – сказала она, занявшись следующей занозой. – Говорили, что ты был ранен.

– Ну и что?

– Должно быть, это более болезненно, чем несколько заноз.

– Это совсем другое дело.

Она на мгновение замерла.

– Почему?

– От пулевого ранения либо теряешь сознание, либо тебе суют в глотку опиум для обезболивания. А сейчас я все чувствую.

– Ты все шутишь, Кристофер Рейн. – Она занялась очередной занозой.

– Звучит почти нежно. – Голос его стал мягче. – Расскажи, как случилось, что ты полюбила меня несколько лет назад, прочитав обо мне в газетах. – Он поморщился. – Это отвлечет меня от боли.

После паузы Онория заговорила:

– Я полагаю, потому, что ты не был похож на тех мужчин, которых я знала в Чарлстоне. Они учились в университете, потом работали в бизнесе отцов и подыскивали себе порядочную жену, с которой могли бы устроить жизнь. Они всегда говорили правильные вещи, имели дело только с правильными людьми и стремились породниться с правильными семьями.

– И докучали тебе своими предложениями.

Онория задумалась над этим.

– Я всем отказывала, хотя знала, что все равно выйду за кого-нибудь из них. К сожалению, в семье Ардморов всегда была склонность к рискованным приключениям. Мой брат осуществил свои стремления, скитаясь по морям и сражаясь с пиратами. Я же оставалась дома, и потому моя тяга к приключениям нашла выражение в чтении рассказов о тебе и при этом в моем воображении рисовались различные захватывающие картины.

– Что же ты воображала? – спросил Кристофер.

– Этого я тебе не скажу, – решительно заявила Онория.

Она была рада, что он не видит, как она покраснела. Боже, чего только она не воображала! Лежа по ночам в постели, Онория подолгу не могла уснуть и, охваченная волнением, придумывала всякие истории, где героями были она и Кристофер.

В одном из излюбленных сюжетов она пряталась на корабле Кристофера. Он находил ее, страшно гневался и заковывал в кандалы, намереваясь казнить. Но потом, пораженный ее красотой и невинностью, влюблялся в нее. Она в каждом приключении проявляла недюжинную сообразительность и ловкость, Так что он в конце концов производил ее в офицеры. Он полностью доверял ей, и она всячески помогала ему в его делах. Однажды она даже спасла ему жизнь в героической битве, едва не пожертвовав собой. Он подолгу оставался у ее постели, пока она не выздоровела, а потом признался в любви и, поцеловав под одобрительные крики команды, сказал, что они поженятся.

У нее было несколько версий этой истории.

– А потом я встретила тебя, – произнесла она едва слышно.

Ее девичьи фантазии исчезли в тот же день, и на смену им пришло нечто более глубокое и волнующее. Она познала в оранжерее, каким в действительности был мужчина и чего он хотел от женщины.

– Я помню, – сказал Кристофер. – Ты была очаровательна – застенчиво улыбалась и краснела. Ты была лакомым кусочком, и я поклялся съесть тебя.

– Что ты и сделал, – холодно заметила Онория.

– Да, и ты была великолепной на вкус, черт возьми!

Онория вытащила еще одну большую занозу.

– Ну вот. Остальные гораздо меньше.

– Слава Богу.

Последние две вышли без особого труда. Кристофер молча терпел и только охнул и крепко выругался, когда Онория извлекла последнюю щепку.

Убрав занозы, она поискала взглядом полотенце. Нашла, смочила в тазике, тщательно промыла ранки.

Она провела пальцами по его тугой гладкой коже и улыбнулась. Кроме небольших царапин, никаких следов не осталось.

Не в силах удержаться, она коснулась изображения прыгающего льва на бедре Кристофера и, наклонившись, поцеловала его.

– Ммм, – промычал Кристофер.

От него исходил приятный запах. Его рубашка щекотала ей нос, а кожа на вкус была солоноватой. Ее рука опиралась на его зад, как раз в месте ранок, но Кристофер, казалось, не обращал на это внимания.

Он протянул руку назад и провел по ее волосам.

Несколько локонов выбилось из заколки и рассыпалось по плечам. От их прикосновения возникло почти такое же ощущение, как от его поцелуев. Он медленно улыбнулся ей, словно догадываясь, о чем она думала.

В любой момент он мог повалить ее на пол и заняться с ней любовью, сопровождаемой бешеным натиском и срыванием одежды, как бывало прежде. Но он лишь посмотрел на нее и сказал:

– Я очень соскучился по тебе; Онория.

Она не ответила, продолжая водить пальцами по татуировке. Его кожа была гладкой и теплой. Край его рубашки скользил по рисунку то вверх, то вниз, следуя вдоху и выдоху.

– А ты соскучилась по мне? – спросил он.

– Нет.

Кристофер улыбнулся:

– Минуту назад ты говорила, что была влюблена в меня.

– Да, когда была девчонкой.

Последовало молчание. Онория наклонилась и провела языком по татуировке. Она хорошо помнила этот восхитительный, характерный вкус его кожи.

– И ты любила меня, когда выходила замуж? – спросил он.

– Да.

– А сейчас нет?

– Нет.

– Ты ведешь себя довольно бесстыдно для женщины, не испытывающей любви.

В его голосе снова появились резкие нотки. Она подняла голову.

– В этом нет ничего постыдного, потому что ты мой муж. Кристофер внезапно отодвинулся и натянул штаны, спрятав татуировку и прочие соблазны.

– Один из нас здесь явно чего-то недопонимает.

Он сел на кровати, прислонившись спиной к стене. Онория опустилась перед ним на колени. Он не застегнул штаны, но они скрывали его. По крайней мере большую часть. Ее взгляд скользил по волнующей линии кожи пониже пупка.