Книга Мир, где нас не ждали - Дмитрий Карпин

— Ну что? Пойдем, повеселимся, — вздохнул Громов — младший и подмигнул царевне.

— С удовольствием. — Улыбнулась в ответ Анастасия и взяла Дениса под руку.

Они двинулись по аллее парка мимо маленьких лотков по продаже сахарной ваты, прохладительных напитков и мороженого. Вокруг полно молодежи, типичные советские мальчишки и девчонки в пионерских формах, те, кто чуть повзрослее, тоже не выделялись, девушки носили платья теплых летних тонов, парни предпочитали легкие брюки и рубашки с коротким рукавом или же футболки, но без каких — либо цветастых вызывающих рисунков. На их фоне в вареных джинсах Денис выгляди почти щеголем. Хотя иногда попадались и «стиляги» в разноцветных костюмах, но для советского мира они давно уже были нормой и не выглядели вызывающе. Но были и такие, кто привлекал к себе цепкий глаз обывателя своим желанием выделиться из толпы и показать всем, что он не такой. И это были панки. Относительно новое молодежное движение, пришедшее в этот советский мир аж на тридцать лет позже, чем в СССР родной Денисовой реальности.

Словно белые вороны в потертых рваных джинсах, куртках — косухах, с ирокезами или замысловатыми прическами панки сновали промеж толпы и вызывали всеобщее и, в большинстве своем, молчаливое неодобрение. Простые советские граждане не пытались вступать с подобными тинэйджерами в перепалки или дискуссии относительно их внешнего вида. Никаких репрессий тоже не применялось, времена Троцкого и Блюмкина уже давно канули в лету, и в альтернативном советском мире царила всеобщая толерантность и понимание. Хотя, когда подобное молодежное движение только начало зарождаться, конечно, возникло негодование, поскольку безликая серая толпа не приемлет в себе ярких пятен. Но продвинутые советские психологи объяснили, что это лишь вид подросткового бунта и бороться с ним себе дороже. И это оказалось весьма дальновидно, поскольку получив дозу необходимого бунта, но, не ощущая к себе ненависти и презрения, подростки взрослели и становились обычными членами общества, отказываясь от вызывающего внешнего вида, хотя и сохраняя любовь к непривычной для советского мира музыке. Громов — младший этого мира и сам был из таких. В коммуналке, в которой жил Денис, он нашел много подтверждений этому: от нескольких пар джинсов до стопки рок пластинок, среди которых оказались и весьма интересные экземпляры даже американской музыки, которая, к слову, в советском мире была под запретом.

«И как только такой человек, как я этой реальности, стал милиционером, да еще и в свои двадцать семь дослужился до капитана?» — частенько думал Денис, в одиночестве и негромко прослушивая знакомые с детства хиты The Rolling Stones и AC — DC. Ответ напрашивался сам собой: «С таким батей, как Громов — старший, сильно то не забалуешь!»

— Ух ты! — воскликнула Анастасия.

В небе над их головами кружились стеклянные сферы. Огромные руки подбрасывали сферы вверх, и шары быстро летели по невероятным траекториям то вверх, то вниз, то в стороны, а из самих шаров доносилось дикое, но веселое визжание. То был новый советский аттракцион «Робо— жонглер». В его основе лежал все тот же способ управления магнитной энергией земли, что применялся для парящих мотоциклов, с той лишь разницей, что энергии и оборудования для этого затрачивалось в сотни раз больше.

— Давай попробуем?! — предложил Денис. — Думаю, будет весело.

Анастасия с радостью закивала.

Они отстояли очередь. Денис заплатил контролеру 40 копеек: 30 за себя и 10 за Настю, поскольку пионерам полагалась скидка. Уже после этого они прошли на площадку до ближайшей сферы. Шар имел стальной каркас и был покрыт прозрачным стеклопластиком. Внутри располагалось два весьма скромных и жестких кресла с ремнями. Денис и Настя уселись, пристегнули ремни и приготовились. Минута ожидания, и вот сфера медленно поднялась в воздух примерно на полметра. Денис взглянул вниз через стеклянный пол: площадка под шарами вибрировала и угрожающе гудела, а импровизированный робот в виде клоуна делал какие — то пасы руками, конечно, никакого реального воздействия на сферы он не применял, а лишь делал вид, что жонглирует.

«Ощущаю себя Гризликом», — сглотнул Денис, вспоминая хомяка Игорька и его пластиковый шар.

Шу — уух!

Свист, и выброс энергии. Шар, словно из рогатки, запульнули в небо. Анастасия вскрикнула и схватила Дениса за руку маленькой нежной ладошкой. А самого Громова — младшего вжало в кресло, да так, что он даже пошевелиться не смог. Парк, деревья и аттракционы внизу вдруг сделались маленькими и крошечными. Сфера на мгновение зависла в небе. Денис завертел головой, с высоты птичьего полет весь Ленинград открывался, как на ладони, в лучах заходящего солнца его крыши светились золотом, будто нимб над головою святого Петра. Он повернулся к Анастасии, в ее глазах читался восторг, в них не было ни капли страха и печали, так редко удавалось увидеть Настю такой. Она повернулась к нему и радостно улыбнулась, ее ладошка все так же накрывала его руку. Фух! Сфера с бешеной скоростью сорвалась вниз. Настя взвизгнула, все вокруг замелькало, но где — то на половине пути к земле их шар снизил скорость и вновь, но уже по наклонной, устремился вверх. Рядом пролетела еще одна сфера с радостно визжащими советскими гражданами. Оказавшись в верхней точке, шар сделал оборот и вновь устремился к земле, будто бы действительно в руках жонглера. Эти подъемы и падения продолжались еще несколько минут, и за это время к ним вполне удавалось привыкнуть и такого выброса адреналина, как в первые секунды, уже не происходило, но все равно было весело.

— Хочу еще! — Когда они наконец — то выбрались из сферы, заявила Анастасия.

— Давай, может быть, на чем — нибудь другом? — предложил Денис, ноги его еще слегка подкашивались. — Скажем, на колесе обозрения?

— Нет, — покачала головой царевна. — Это скучно. Знаешь, я читала, что здесь есть какие — то русские горки, там тебя в вагончиках выстреливают из туннеля и скорость за две секунды достигает ста километров. Давай на них?!

Денис сглотнул, он не был поклонником подобного рода экстремальных аттракционов, но не потому что боялся, а потому что не чувствовал собственного контроля над этими самыми аттракционами. Но видя радость в глазах Анастасии, он просто не мог ей отказать.

— Хорошо, — обреченно сказал он. — Пошли на эти твои русские горки. Но потом съедим по сахарной вате и, возможно, я позволю себе стаканчик пенного.

И они прокатились на русских горках, потом еще на нескольких экстремальных аттракционах и на нескольких менее экстремальных. Затем съели по сахарной вате, Анастасия выпила газводу «Лимонад», а Денис, как и обещал, позволил себе стаканчик пенного. Советское «Жигулевское», сваренное по ГОСТу, разительно отличалось от всех сортов пива, что Денису доводилось пить ранее, и превосходило их все вместе взятые. Это было и не удивительно, ведь в нашем капиталистическом мире, благодаря коммерции, пиво давно утратило жизнь и сделалось лишь мертвым и бездушным пивным напитком, сваренным из дешевого сырья.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, а Денис и Анастасия все продолжали гулять. Мило болтая о всякой всячине, они покинули парк аттракционов и прогулочным шагом двигались вглубь Крестовского острова. В нашем мире перед ними бы открылся парк Победы, но в этом Второй Мировой, как и Великой Отечественной никогда не было, и вместо парка Победы перед ними предстал парк к семидесятилетию объединения социалистической Европы, открытый в середине девяностых. Да, старушка Европа не сразу объединилась под призывом Троцкого о равенстве и братстве, нет, правящий элитный класс встретил нового «миссию» как захватчика, а то, что его поддерживал рабочий европейский класс не играло никакой роли, поскольку правителям и богачам никогда нет дела до нужд и чаяний простого народа. Гражданская война продолжалась долгих семь лет, пока, наконец, последние европейские буржуи не были расстреляны у стеночки, или же, кто поумней, не покинули материк и не сбежали в Америку. Америка, к слову, представляла в этом мире совершенную противоположность мира нашего, здесь именно она пряталась за кулисами железного занавеса, никакой демократией в ней и не пахло, соединенных штатов тоже не было, а были лишь раздробленные княжества, где правили свои лорды, герцоги, короли. Новая Франция, новая Австро — Венгрия, новая Испания и даже новая Россия, ну и прочие, прочие, прочие, как вещалось со страниц советских газет, книг и экранов телевизоров. Поговаривали, что одни княжества вводили рабства, другие закрепощали крестьян, опасаясь повторения опыта социалистических стран, а все бунты и попытки народа восстать жестоко подавлялись. Одной из таких кровавых страниц американской истории стало восстание Че Гевары и Фиделя Кастро. В этом мире им не удалось добиться справедливости и устроить революцию, в этом мире они потерпели поражение и были наглядно и варварски казнены вместе с тысячами своих последователей. Не удивительно, что из — за железного занавеса часто бежали в сытый и счастливый Советский Союз.