Книга Вирусы. Откуда они берутся, как передаются людям и что может защитить от них - Андерс Фомсгорд

– Неужели ты серьезно думаешь, что она придет на работу в субботу только для того, чтобы встретиться со мной? – спросил я у Сильви.

– Да, раз она обещала, значит, так и будет. Ну вот, мы и на месте, – сказала она, очаровательно улыбнувшись, и подтолкнула меня к двери из матового стекла.

Подруга первая вошла в небольшой кабинет и представила меня Франсуазе, которая сразу протянула мне руку. Она поприветствовала меня по-американски, но с прелестным французским акцентом, и улыбнулась. Сильви почти сразу ушла по своим делам, оставив меня наедине с первооткрывательницей ВИЧ. По приглашению хозяйки кабинета я сел в кожаное кресло у рабочего стола, уставленного сувенирами со всего мира, и принялся рассказывать о работе своей исследовательской группы и наших планах на будущее. Франсуаза вновь улыбнулась и, взяв сигарету с фильтром, зажала ее между губами, накрашенными ярко-красной помадой, прикурила и краем рта выпустила дым в сторону. Она внимательно выслушала меня и одобрила мои намерения. В своем кратком обзоре особенностей французов Сильви упомянула, что женщины этой нации становятся привлекательными в основном после пятидесяти, и теперь я, кажется, начинал понимать, что она имела в виду. Ее начальница была красивой и умной женщиной. Пожалуй, ее полупрозрачная блузка смотрится чересчур элегантно для окружающей обстановки, подумал я. С другой стороны, в Париже мне никогда не доводилось видеть ни одной женщины в спортивном костюме. И уж коли жителям этого города приходит в голову сравнить процесс принятия пищи с половым актом, а шампанское входит в их перечень будничных напитков, стоит признать – видимо, и в стиле парижане знают толк.

Франсуаза сказала, что видела мое резюме, знакома с моими публикациями и готова взять меня в свою лабораторию. Правда, в данный момент они уделяют основное внимание изучению механизмов заболевания, вызываемого ВИО, нежели иммунологии и разработке вакцины. И она не сможет сместить фокус исследований, даже несмотря на то что избрана представлять успехи французских ученых в области разработки вакцины от ВИЧ перед международным сообществом. Тем не менее она согласилась предоставить мне место и все, что необходимо для моего проекта, у себя в лаборатории. Кроме того, она пожелала познакомить меня с исследовательскими группами, работающими над вакциной в Институте Пастера и других парижских лабораториях. Она выписала несколько фамилий, многие из которых я знал по научным статьям. Например, мы договорились на неделе пообедать вместе с доктором Марком Жираром – у него имелись связи с компанией «Санофи Пастер», крупнейшим производителем вакцин, а также с лионскими исследователями ВИЧ и ВИО, которые ставили опыты на обезьянах. Им наверняка будет интересно внедрить в своей лаборатории мою технологию. Очень скоро мы с Франсуазой перешли на более непринужденный стиль общения, и я заметил, что она имела привычку складывать руки на груди, когда разговор был формальный. Я вдруг не удержался и спросил о том моменте, когда она наконец обнаружила и изолировала ВИЧ и одержала первенство в сумасшедшей и престижной гонке, неожиданно развернувшейся в середине 80-х годов.

– Мы интенсивно работали все вместе, – с воодушевлением приступила она к рассказу, моментально опустив руки. Глаза ее загорелись от счастливых воспоминаний. – Институт Пастера трудился ради достижения общей цели. Мы корпели в лабораториях по двадцать четыре часа в сутки на протяжении нескольких месяцев. В то время мы не были скованы никакими профессиональными или личными ограничениями, в отличие от нынешней ситуации. Она прикурила вторую сигарету. – Если нужно было срочно сделать снимок клетки, потенциально инфицированной вирусом, ее фотографировали сразу же. Даже среди ночи. То же самое, когда требовались определенные клеточные линии или образцы крови от пациентов нашей экспериментальной больницы – мы получали их немедленно. Каждый помогал всем остальным, – несколько раз повторила она и задумчиво посмотрела на пепельницу, осторожно стряхнув с кончика сигареты хрупкий пепел. – Чудесное было время. Дух единства и взаимопомощи, подстегнутый растущей угрозой эпидемии и осознанием брошенного человечеству вызова, – вот что позволило нам стать первыми. Мы соревновались скорее с болезнью, чем с США, – призналась она, и я запросто поверил ей. Это было созвучно моему желанию «спасти мир»!

Затем Франсуаза спросила, может ли она написать мне рекомендацию от руки, чтобы Сильви перепечатала ее и дала ей подписать. Я поблагодарил исследовательницу и вернулся к своей подруге, которая работала на компьютере у себя в кабинете. Через четверть часа к нам пришла Франсуаза, Сильви набрала текст рекомендации и распечатала документ на официальном бланке Института Пастера. Глава лаборатории поставила свою подпись, и я незамедлительно отправил бумагу по факсу в Данию. А затем занялся подготовкой нашей заявки, которую нужно было распечатать в семнадцати экземплярах и до полудня понедельника успеть отправить в Научный совет. В последний день подачи заявок там царило такое же столпотворение, как перед налоговой службой в последний день подачи налоговой декларации в прежние времена. Этакое напряженное собрание соратников по несчастью.

Растущая угроза эпидемии вселила в нас дух единства, и это помогло нам стать первыми.

Я поблагодарил Франсуазу, и она пригласила нас на обед. Позже Сильви пояснила мне – во Франции так принято: за обедом улаживать важные дела. Мы спустились к компактной машине красного цвета, конечно же, французской марки и поехали в хороший ресторан, где в уютной обстановке побеседовали о лаборатории Франсуазы. Я предложил прочитать лекцию для сотрудников, и она с воодушевлением приняла мою идею – мы договорились провести это мероприятие в ближайшую среду. Она выразила уверенность, что мы осуществим один или несколько совместных проектов. После десерта пришла очередь заказывать эспрессо с пирожными, и официант первым делом обратился ко мне, так что я уже не мог сказать: «И мне то же самое». Все замерли, с волнением ожидая моего ответа. Из краткого курса французской культуры, устроенного мне Сильви, я знал, что завершение приема пищи является очень важным культурологическим моментом, но она, к сожалению, ничем не могла мне помочь в данной ситуации.

– Deux Madeleines, s’il vous plaît[19], – наконец осмелился рискнуть я.

Это было единственное пирожное, замеченное мною на прилавках французских кондитерских, которое ассоциировалось с чувственностью, если уж думать в заданном подругой направлении, а два я сказал, потому что груди ведь две, к тому же я нахожусь в обществе двух дам. Сильви одобрительно подмигнула мне. Думаю, я выдержал экзамен. Перед тем как попрощаться, Франсуаза напомнила о наших планах на среду – мне предстояла встреча с исследователями ее лаборатории, моими новыми коллегами. Так началось мое сотрудничество и дружба с ученым, открывшим ВИЧ. Я выполнял функцию научного консультанта и полноправного партнера по научным исследованиям. «Мы усыновили тебя», – в шутку говорили Заза и Микаэла, две сотрудницы лаборатории. В Париже мы с Сильви Корбе стали чаще видеться, так что в конце концов нам пришлось сдаться и образовать пару. Она со своей дочкой перебралась ко мне в Копенгаген, но мы в любой момент могли поехать в Париж.