Книга Жестокая гвардия неба - Дмитрий Градинар

– У него спросишь. За километр к себе не подпускает.

Раздражение помощника усилилось. Теперь оно распространилось и на Эндрю Фроста, чья фамилия так удачно подходила к профессии криоинженера.

– На милю, мистер Фрост. В море не оперируют километрами.

Через минуту в рубку управления поднялся капитан Чан Ги Мун. Если верить статистике, то самым распространенным именем на земле является имя Мухаммед, а вот самая распространенная фамилия – Чан. Помимо Ги Муна во всем свете дышало еще сто четыре миллиона человек с такой же фамилией. Одновременно с появлением капитана исчезло и раздражение помощника.

– Что тут у вас? – Капитан задал вопрос на английском, хотя между собой команда общалась по-корейски.

– Как всегда, кого-то интересует, почему у «Хайтона» на корпусе губы, а не какая-нибудь Афродита.

Капитан рассмеялся. Он любил это делать, потому что искренне верил, – минута смеха продлевает жизнь на день.

– Да есть одна причина. Вот, хотите посмотреть?

Среди судовых документов в рубке лежала папка с фотографиями.

– Каков красавец?

Поверх изломанного торосами ледового поля самоуверенно и властно шел гигантский корабль, наполняя гулом пространство, споря с природой и арктическим безмолвием, оставляя на белой плоскости темный горбатый шрам. Темно-кирпичная надстройка, черный, как и у «Хайтона», борт, а носовую часть украшала зубастая ухмылка. Человечьи губы и треугольные акульи клыки. Наподобие рисунков на военных самолетах или ракетах.

– Вот с ним собираюсь поцеловаться!

– Он действительно такой огромный или так на фото получился?

– Огромный, точно! Посмотрите фильм, кажется, «Все любят китов», там есть кадры с русским ледоколом. Нас тогда серьезно зажало льдами. Обратились за помощью. Когда «Ямал» шел прямо, не сворачивая, я испугался. Подумал, ошибка в навигации. Оказалось, они просто спешили к другому судну, поэтому решили не обкалывать лед вокруг нас, а сразу проложить прямую дорожку. Чжен, помнишь? Ты еще за спасательный жилет ухватился, думал, все, русские идут на таран.

Помощник флегматично пожал плечами, показывая, что дело прошлое. А инженер в очередной раз поразился азиатскому чинопочитанию. Помощник все знал, но посоветовал спросить у начальства.

– Как идет отбор конденсата? – перешел на деловой тон капитан.

– Нормально. Часть пускаем на поддержание системы, остаток уходит в машинное отделение. Так что, если какая-нибудь беда, конденсата хватит на сотню лет.

И это было правдой. Газ при сжижении уменьшался в объеме в шестьсот раз. Одного рейса среднего танкера вроде «Хайтона Флипа», принимавшего в резервуары сто двадцать тысяч кубических метров сжиженного метана, при расширении превращавшихся в семьдесят два миллиона кубических метров, хватило бы на разовую заправку более миллиона автомобилей. В порту метан перегонялся обратно в газообразное состояние, его обогащали меркаптаном, чтобы придать неприятный запах для выявления утечки, и дальше гнали на газогенераторную станцию. Считалось, все эти трубы газопроводов, континентальных и подводных, сохраняли рентабельность только на расстоянии, не превышающем трех тысяч километров. Свыше этой цифры удобнее и дешевле доставлять газ морским путем специальными танкерами.

– Что с Инмарсатом? Выяснили?

Капитан повернулся к инженеру спиной, обращаясь к помощнику, который носил странное и путаное для слуха американца или европейца имя Чжен Ир, поэтому Фрост поспешил поблагодарить за разъяснения и покинул рубку. Оба рулевых, замершие у пульта управления с его многочисленными дисплеями, датчиками, сенсорами и наборами клавиатур, проводили американца непроницаемыми взглядами.

Фрост не знал, что стоило ему перешагнуть комингс, как улыбка капитана исчезла, словно ее и не было.

– В чем дело, Чжен? Почему исчезла связь?

– Проверили аппаратуру, она в порядке. Нас будто накрыло колпаком. Поэтому и неизвестно, доходят ли наши сигналы куда-нибудь…

– Что по карте? Есть соседи?

– Двести миль к югу должен идти балкер «Софониба». Грек, направляется в Панаму. Чуть позади нас, южнее, «Ульсан», нефтеналивной, с «трофеями». Регистрация Новозеландская, но идет…

– Понял. Из Ирака в Штаты. Когда последний раз держали с ними связь?

– Шесть часов назад. А через три часа нас отрезало от мира.

– Просчитайте «Ульсана», меняем курс. Возможно, неполадки со связью, а возможно, еще что-то, – пояснил капитан в ответ на изумленный взгляд помощника. – Никогда не слышал, чтобы вот так, посреди белого дня, неожиданно пропал сигнал со спутника. С «Ульсаном» нам почти по пути, другим судам не мешаем, так что…

– Сейчас займусь.

– Хорошо. А что метео?

– Никаких предупреждений. Небольшой циклон проходит северней, нас не заденет. Сводка пришла три часа назад, как раз перед этим… – Чжен Ир прикрыл уши ладонями, изобразив глухоту.

А после попытался убедить капитана, что нет никакого риска, курс проложен, программа-навигатор в порядке, и даже без связи со спутником они вполне могут дойти до Бостона.

Капитан пожевал губы, а после крутанул головой.

– Не люблю, когда что-то идет не так. Сейчас я готов думать о чем угодно, даже о диверсии, поэтому и хочу, чтобы рядом было другое судно. Заодно проверим, это только у нас проблемы или у других тоже.

– А если и на «Ульсане»…

– Тогда пойдем в другой порт, в Бразилию, в Аргентину, слышали, что говорил Фрост? Газа для бойлеров хватит на много лет. Связь должна быть! А если ее не стало, можно думать о самом худшем.

Как и любому другому жителю Южной Кореи, запуганному северокорейской угрозой, капитану, а вслед за его намеками и помощнику, пришла на ум фантастическая идея о начале тотальной войны. Дальнее плавание располагает к подобным фантазиям.

– Малый ход, винты на реверс, – скомандовал капитан рулевым и заглянул в глаза помощнику. – Просчитайте курс, пойдем навстречу «Ульсану». Отправьте второго штурмана измерить фон. Вы понимаете, о чем я… Пусть сделает это не только на палубе, но и поднимется на мачту.

Пальцы рулевых забегали по клавиатуре. Где-то внизу, под палубой, навязчивый гул турбин изменил тональность. Впервые за время плавания «Хайтон Флип» сбрасывал скорость. Пятнадцать узлов, десять, восемь, потом машины запели фальцетом, и за кормой поднялся пенный бурун.

Инженер криогенных установок, почувствовав, что звучание двигателей меняется и судно теряет ход, вернулся на мостик, так как тоже был заинтригован полной утратой связи с внешним миром. Остановка машины означала принятие какого-то решения. На этот раз капитан ничего не стал разъяснять Фросту, опасаясь, что инженер заподозрит его в мнительности.

– Пытаемся восстановить связь.

– Разве нельзя это делать на ходу?