Книга Развеянные чары - Дебора Тернер

— Ты в порядке?

— Все отлично. Замечательный остров. Как давно он стал твоим?

Как-то так получилось, что Коннор больше не казался ей врагом. Совместная прогулка сблизила их, помогла наладить нормальные человеческие отношения.

— Сто пятьдесят лет назад здесь был прииск. Океан разрушил шахту и тоннели. После этого остров почти ничего не стоил, и мой предок купил его. Прапрадед, полагаю. Здесь он рыбачил, выращивал хлеб, маниоку и цветы, здесь они с женой растили восьмерых детей.

Линда остановилась и задумчиво сказала:

— Тихая здесь, должно быть, была жизнь…

— Это с восьмерыми-то детьми?

Она рассмеялась, но осеклась, увидев, как окаменело лицо Коннора. Линду словно обдало холодом.

— Что я сделала не так?

— Ничего. Мне нравится твой смех. Ты еще больше хорошеешь. Кстати, ты знаешь, что когда ты злишься, у тебя глаза становятся зелеными?

— Хм, спасибо, хотя я сомневаюсь, что глаза могут изменять цвет.

— Твои изменяют. У тебя красивый голос, нежный и звонкий, но всегда очень… дисциплинированный. А вот когда ты смеешься… Сегодня я впервые это слышал.

— Не может быть!

— Правда. Я бы запомнил. Сейчас ты была очень юной и свободной.

— Наверное, как и все смеющиеся люди…

— Наверное. Ладно, пошли. Аппетит-то уж мы нагуляли точно.

Они ели холодного цыпленка, фрукты и сыр, а потом пили крепкий и душистый кофе, любуясь заходящим солнцем. Вскоре глаза у Линды стали слипаться, и тогда Коннор с притворной суровостью приказал:

— Спи. Тебе надо отдохнуть.

— Но я уже вздремнула после завтрака… И вообще, после обеда спали только в прошлом веке…

— Ерунда! После обеда спят, когда хотят отдохнуть. Спи здесь. Мне нравится смотреть на тебя спящую.

— Ну уж нет. Вдруг я храплю во сне?

Коннор улыбнулся и нежно коснулся ее руки.

— Нет, королева. Ты смешно посапываешь, это есть, но уж точно не храпишь.

Огонь пробежал по жилам Линды. Она вспыхнула и попыталась отвести взгляд, но золотые глаза притягивали, приказывали, настаивали и не отпускали. Тихий голос мужчины стал на октаву ниже.

— Мы не спрячемся от этого, Линда. Даже если оба потеряем память. Прошлой ночью мы любили друг друга так, что об этом можно только мечтать, и ты заснула в моих объятиях счастливой…

Она смотрела на его руки и чувствовала, как по спине бегут мурашки. Серебряный дождь перед глазами, золотое пламя в крови… эти руки ласкали ее тело прошлой ночью. Эти руки знали ее всю. И она была счастлива!

7

Жестокая и циничная усмешка неожиданно исказила смуглое лицо Коннора.

— Ты хочешь меня точно так же, как я хочу тебя. Но не надо бояться! Я не юнец и способен управлять своими страстями. К тому же я не собираюсь срывать с тебя одежду на пороге собственного дома и силой принуждать спать со мной.

— Я не хочу…

Голос Линды прозвучал безжизненно и вяло. Силы мгновенно оставили ее. Очарование дня безвозвратно улетучилось, оставив лишь горечь, страх и неуверенность. Она сделала всего один шаг — и Коннор моментально оказался у нее на пути. Он стоял, уперевшись рукой в дверь, и смотрел прямо на нее. Потом поднял руку и провел пальцами по лицу Линды. Его прикосновение заставило ее задрожать, напрячься, но вместе с тем разбудило такие воспоминания, от которых сладко заныло в груди. Коннор коснулся пальцами ее уха, отбросил черную прядь…

— Какие изящные ушки! Когда память вернется к тебе, я украшу эти ушки бриллиантами. Самыми большими, какие только найду. Ты будешь одета в бриллианты. И больше ни во что. А потом мы займемся любовью…

Линда буквально примерзла к полу, но в следующее мгновение Коннор отступил, давая ей пройти. Она стремглав ринулась в комнату и захлопнула за собой дверь. Здесь можно было чувствовать себя в безопасности. Относительной.

Линда сорвала с себя одежду, торопливо натянула просторную футболку и нырнула в прохладную белизну постели, словно надеясь отыскать утраченные воспоминания среди мягких пуховых подушек.

Не вышло. Единственное, о чем напоминала эта постель, — Коннор Брендон, его сильные руки, смуглое жаркое тело, горячие и жадные губы, отблески света в темных вьющихся волосах, золотые невероятные глаза…

Линда ворочалась, гнала от себя возбуждающие видения и пыталась вспомнить утренний сон, но ничего конкретного не вспоминалось. Только ощущение блаженства и спокойной уверенности женщины, которую любили всю ночь.

Потом страх. Ужас человека, обнаружившего, что он — никто.

Коннор сказал, она вдова. Если она любила мужчину настолько, что вышла за него замуж, то почему она не помнит его?

Линда вытянулась на прохладных простынях и решила прибегнуть к счету и специальным дыхательным упражнениям, чтобы расслабиться… Стоп!

Откуда она знает, как нужно дышать, чтобы расслабиться?

С остервенением взбивая подушки, Линда бормотала, успокаивая саму себя:

— Ты помнишь это, потому что в голове у тебя выросла стена, но за ней все равно хранится все, что ты когда-либо в жизни делала, говорила и чувствовала! Все, понимаешь?!

Она лежала и твердила, как заклинание, собственное имя, пока не провалилась в сон.

Ей приснились классические темные коридоры из учебника по психологии. Линда бродила по ним и все искала, искала… нечто, чему не было названия.

Она проснулась, как будто ее толкнули. Коннор стоял в дверях. Его лицо было невозмутимым и непроницаемым, и в этот миг он особенно напоминал древнего воина-завоевателя.

Линда подтянула тонкое одеяло чуть не до подбородка, хотя на ней была футболка, и спросила крайне суровым голосом:

— Чего ты хочешь?

— Ты кричала. Я решил, что тебе приснился кошмар.

Несмотря на внешне невозмутимый вид, Коннор едва сдерживал свой восторг при виде Линды. Легкий румянец красил ее бледные щеки, глаза потемнели от сна, спутанные волосы рассыпались по плечам. Даже в простой футболке она выглядела куда более соблазнительно, чем любая красотка в шелке и кружевах, едва прикрывающих тело. Коннор слегка нахмурился.

Ему требовался ясный ум, но рядом с Линдой мозги работали только в одном направлении — будили воспоминания о крайне соблазнительных сценах прошлой ночи, когда это великолепное тело содрогалось от страсти в его объятиях.

Линда провела рукой по лицу.

— Это был не кошмар. Но все равно, спасибо, что разбудил.

Интересно, а она помнит их ночь любви?

Холодный рассудок твердил Коннору, что полная потеря памяти в результате небольшой травмы головы практически невероятна, но беспокойство его не оставляло. Травма травмой, но ведь весь предыдущий день для Линды Чериш выдался более чем трудным. Может быть, она не притворяется.