Книга Валентинов день - Джейн Фэйзер

Боже мой! Он был таким зеленым… таким глупым, неоперившимся, заносчивым! Но его дурацкое поведение было не единственной причиной их ужасного разрыва. Вина лежала не только на нем, но и на Эмме. Но она не желала слушать никаких увещеваний.

— Я ошибался. Признаюсь, — согласился Аласдэр. — Но если вспомнить твою реакцию, мое поведение вполне оправданно.

Эмма сидела очень тихо, не снимая с колен трясущихся рук. Неужели Аласдэр не в состоянии понять, почему она так реагировала? Даже теперь не хотел понять, каково ей тогда было: она чувствовала, что ее предали, смертельно обидели. Подразумевалось, что они были не только любовниками, но и друзьями. Эмма отдалась ему вся целиком, а он решил, что она не достойна доверия… решил ничего не говорить о столь важной части своей жизни.

— Тогда и разговаривать не о чем!

Но, даже делая это категоричное заявление, девушка понимала, что все еще надеется вытащить на свет их мрачное прошлое. Быть может, три года не прошли даром и Аласдэр начал догадываться, почему она сделала то, что сделала? Быть может, они еще способны друг друга простить? Но похоже, она строила замки из песка. Аласдэр не испытывал никаких сожалений. Он по-прежнему верил, что действовал правильно, а ее реакция непростительна.

Совсем не излечив ран, новая ссора сделала пропасть между ними еще глубже. Их прежнее соглашение рухнуло. Но вместо ослепляющего гнева, который ее постоянно поддерживал, Эмма от возвращения к привычной боли испытала только чувство опустошения.

Она молча сидела рядом, радуясь одному: в шумном хаосе Пиккадилли продолжать разговор оказалось невозможно. Аласдэр в это время всеми силами удерживал норовистую лошадь. Здесь, на шумной улице, и хорошо вымуштрованное животное могло не на шутку разнервничаться: со всех сторон слышался собачий лай, крики торговцев, грохот железных колес по мостовой. Им навстречу неуклюже катилась старомодная карета — разболтанный корпус опасно вихлял, лошади в упряжи вспотели и задыхались так, словно давным-давно не отдыхали. Кучер изо всех сил натянул поводья, заставляя упряжку остановиться и дать возможность Аласдэру безопасно проехать мимо. Но этим маневром застал врасплох ломового извозчика следовавшей за ним повозки. Тяжеловозы ткнулись носами в задок кареты, прежде чем возница успел что-нибудь сделать. Могучий конь вскинул голову и недовольно заржал. И тогда норовистый ведущий Аласдэра, захрипев, шарахнулся в сторону.

Джемми соскочил с запяток и ринулся к голове животного. А Аласдэр, крепко стиснув губы, сведенными руками в элегантных перчатках, не проронив ни звука, утихомиривал бешено поводящего глазами коня, пока они не разминулись с каретой и ломовой повозкой.

Эмма, несмотря на чувство горечи и злость, не могла в душе не поздравить своего опекуна, хотя ее похвалы так и остались невысказанными. Сама она в такой кутерьме не смогла бы удержать лошадей. Но Эмма хранила ледяное молчание. Ее терзала единственная мысль: покоя обрести не удастся, пока Аласдэр снова не исчезнет из ее жизни. А достигнуть этого можно было только одним способом.

Аласдэр завернул во двор Таттерсоллза, спрыгнул на землю и бросил вожжи Джемми. Тот подал руку Эмме, но девушка, отказавшись от помощи, легко соскочила вниз и, расправив юбки, с интересом осмотрелась.

В тот день в Таттерсоллзе люди улаживали дела. Двор был наполнен мужчинами: одни гасили долги, сделанные на скачках, другие расплачивались по аукционным счетам. Эмма заметила, какой живой интерес вызвало ее присутствие в мужской компании, и инстинктивно вздернула голову. Глаза мужчин устремлялись в ее сторону, разговоры стихали, а несколько горожан уже разглядывали ее в лорнеты.

— Пошли. — В голосе Аласдэра не чувствовалось никаких эмоций. С обычной своей фамильярностью он обнял ее за талию. — Предназначенные для распродажи лошади Честертона стоят в конюшне на соседнем дворе.

Они вошли в огромный конюшенный двор, где с трех сторон располагались стойла. При их появлении из конторки поспешно вышел мужчина в кожаных бриджах и зеленом сюртуке. Он недоверчиво уставился на Эмму, но тут же с облегчением повернулся к ее спутнику.

— Я к вашим услугам, лорд Аласдэр.

— Леди Эмма ищет пару лошадей в упряжь и еще одну верховую. Мы хотели узнать, мерины Честертона еще не проданы?

— Они должны поступить на завтрашний аукцион. — Джон Таттерсоллз почесал подбородок. — Сомневаюсь, чтобы его светлость согласился меньше чем на три с половиной сотни до аукциона.

— M-м… Что ж, давайте взглянем. Сам бы я оценил их в двести семьдесят пять. Однако посмотрим.

Эмма поняла, что ей не следует встревать в переговоры, но нисколько об этом не жалела. Ей было любопытно, хотя и немного досадно сознавать, что если три года назад она бы получала от взглядов окружающих удовольствие, то теперь явно ощущала себя не в своей тарелке.

Гнедых вывели из стойла, и они шагали по двору.

— Красивая пара, — говорил тем временем Джон Таттерсоллз. — И в то же время вымуштрованная.

— Очень красивая! — горячо подтвердила Эмма, в восхищении забывая о своем намерении оставаться в стороне. — Как считаешь, Аласдэр?

— А что у вас есть еще, Таттерсоллз? — спросил молодой человек.

Торговец выглядел озадаченным.

— Ничего такого, что бы сравнилось с этой парой, сэр.

— Не важно. Все равно покажите.

Остальные предложения Эмму нисколько не заинтересовали. И она имела основания подозревать, что Аласдэра — тоже. Уловка опекуна состояла в том, чтобы сбить цену, и эта уловка казалась девушке недостойной. Но приходилось хранить молчание и смириться, поскольку переговоры вел Аласдэр и, что не менее важно, держал в своих руках завязки от ее кошелька.

— Да это же леди Эмма.

Девушка повернулась на смутно знакомый голос.

— Господин Дени, добрый день. — Она тепло улыбнулась и протянула руку. — Вы знакомы с лордом Аласдэром Чейзом? Я познакомилась с господином Дени сегодня утром у принцессы Эстергази, — повернулась Эмма к опекуну.

— Мы с лордом Аласдэром соседи, — объяснил Поль, дружески кивая. — Как неожиданно встретить вас здесь, леди Эмма!

— Немного непривычно. — Девушка постаралась сохранить беззаботный вид. — Но вы должны меня понять: я люблю сама выбирать себе лошадей.

— Вполне понимаю, — с готовностью согласился француз. — Каждый истинный ценитель повел бы себя так же… Хотя я должен был сказать «ценительница». Какая глупость, что женщин считают не столь компетентными знатоками лошадей, как мужчин!

Эмма одарила его сияющей улыбкой.

— Приятно выслушивать мнение человека со столь просвещенными взглядами. Правда, Аласдэр?

Опекун, решивший, что господин Дени даром времени не терял и сумел найти способ быть представленным Эмме, буркнул в ответ что-то неразборчивое и, в свою очередь, спросил:

— Вы тоже покупаете, Поль?