Книга Растворюсь в тебе - Татьяна Чащина

Дэв опять закрутил меня в танце, и обнял за талию. Он сорвал с лица чёрную повязку. В полутьме и тумане ярким жёлтым огнём горели его злые глаза. Он улыбнулся клыкастой улыбкой, и вокруг, в истеричном восторге, заверещали его новоиспечённые поклонницы. Да, выглядел он, как часть готического маскарада.

Давид склонился ко мне и припал к губам. И я потерялась, растворилась в нём, захмелела окончательно, и ноги ослабли. А своей киске я уже была не хозяйка.

4

Я хотела посмотреть на эти комнаты. Оказалось, ещё и была туда притащена. Полумрак с красной подсветкой. Кровать с чёрным покрывалом. Стол укрыт кровавой тканью. Что там под ней, только догадываться.

Но мы внутрь комнаты не дошли. Зависли у входа. Я, как в мороке, ничего не соображала. Меня захватила страсть. Знакомые губы, меня неистово пили. Дурманящий запах, твёрдость его тела. Напор был жёстким. Дэв прижал меня к стене. Руки подняли подол платья и содрали вниз трусики. Они упали на колени. Я переступила через них, обвив мужчину одной ногой. Грубые пальцы впились в ягодицы. Но боли я не чувствовала, только шквал желания, до стона, до криков.

— Нормально, ты, куколка, развлекаешься, — рычал недовольный Давид. Его голос стал похожим на отцовский. Ниже, и хрип суровей. Это дёргало из опьянения и забытья наружу, пыталось докричаться до разума, но тело не поддавалось.

Он подкинул меня вверх к себе на бёдра. Я обхватила его ногами. Целовалась, страдала от желания. А потом он вошёл, давая разрядку скопившемуся безумию внутри. Медленно входил. Большой, длинный пробивал себе вход.

— Ты такая же узкая, — услышала его стон.

Это минус Саввы, не сильно меня попортил. А так никого и не было.

Толчок. Я завыла от удовольствия. Мне казалось мало, стала двигаться, насаживаясь на член, впиваясь в пиджак Давида. Кусала его губы, ощущая вкус металла, с ума сводящий зверюгу внутри. И он закусывал меня, царапал, заламывал руки, драл за волосы. Вот во что он превратился. Никакой нежности, никаких ласк. Я чувствовала, как он обижен, как он злиться, что нашёл меня в этом месте. Вот теперь будет думать, что я завсегдатая. Хотя, какая мне разница, что он там будет думать. Трахнул бы, я вся текла от желания. Мне нужен был от него только секс. Я ведь так старалась его вычеркнуть из своей памяти, что почти получилось. У меня тоже был повод злиться, но я пыталась об этом не думать. Если отдаваться, то только такому, как Дэв. А мне нужно было именно соитие.

Меня зафиксировали у стены, не двинуться. Пальцы вцепились в волосы. Движения стали яростными, пробивающими, уносящими в бессознательное состояние. Я, открыв рот, ревела от невероятного проникновения.

Раздирающе, феерически. Я трезвела. Начала понимать, что творю, но соскочить сил не хватило, мне было необходимо кончить, иначе внутренний вулкан разорвал бы меня на куски.

Но Давид не дал. Сам кончил, вбившись внутрь до упора. И только по моему телу пошли судороги, он вышел, лишив меня всего кайфа. Кроме этого, он отпустил меня, и я рухнула по стенке на пол.

— Шлюха, — прятал член. — Ты в какой клуб приехала? Папочка то в курсе?

Он схватил меня за волосы и хотел поднять. Я со всей силы ударила его в колено, извернулась и оказалась за его спиной раньше, чем он очухался. Впиться в шею не дал, среагировал вовремя. Я исцарапала ему лицо, увильнула от когтистой лапы и вырвалась из комнаты.

На каблуках не сильно побегаешь. Поэтому в мёртвой зоне камер, я обернулась волчицей и рванула в зал. А там!!! Там оргия! Я отрезвела окончательно. Волчицей проскользнула мимо секьюрити, и на улице дала дёра вдоль улицы.

В девушку обернулась в темноте переулка и поцокала на каблуках к ближайшему такси. Заскочила в салон на заднее сидение.

— В аэропорт, — попросила я.

Машина тронулась, а я обернулась. Давид выскочил вслед за мной на дорогу, но размахивать руками было бесполезно, не получил ничего. И не получит. Кайф сломал, придурок.

Я потёрла правое плечо и почувствовала ноющую боль. Изворачиваясь, пыталась увидеть, что там… Взяла из сумочки зеркальце, и поднывая, увидела в отражение волчью метку.

На автопилоте я добралась до дома. Как ехала, летела и опять ехала не помнила. Все мои мысли занял Давид, сын папиного врага. А папа трубку не брал. Я ему сообщение отправила, чтобы перезвонил.

Только в холодном душе своей квартиры, я полностью осознала, что «шлюха» вполне мне подходит. Но я всё исправлю. Меня никто больше не получит, и пить я больше не буду, а курить тем более. Внутри было приятное ощущение удовлетворенности, хотя я толком не кончила. Меня немного качало, но я приходила в норму.

На белоснежной раковине заиграл телефон. Я быстро выскочила из душа.

— Да, пап.

— Как отдыхаешь? — родной голос.

— Папа, я в городе. Давид Лугин нашёл меня. В Москве, — я рассматривала чёрный круг на правом плече. Прикусил, тварь. Теперь буду скулить по ночам, изнемогая по нему. Но и ему будет не сладко за такую метку. Но хрен получит. Теперь не носить мне открытых платьев. Плечи должны быть укрыты. Последнее дело, рассказывать, что я волком меченная. Да, ещё кем! Опять… опять этим подлым кобелём.

— Я приставлю к тебе Диму. Савва договорился с нашим депутатом о встрече. Через два часа за тобой заедет, с ним пойдёшь. Одна не оставайся.

— Хорошо.

— Люблю тебя, принцесса.

— И я тебя, папочка, — грустно получилось.

Работа, это то, что отвлечёт. Привела себя в порядок, отправила Лизке сообщение, чтобы не расстраивалась, я дома.

А потом я заплакала. Обида. Он так обидел меня, что сил моих не было. Я трясущимися руками полезла в аптечку искать успокоительное. Но остановилась. Где мой пох*изм, над которым я работала последние три года? Окрысилась себе в зеркало. Не дождёшься Давид Станиславович, страдай в одиночестве, гнилой позорник. Тебе только один раз удалось меня поскудно использовать.

— Шакал западлистый, — ругалась я, одеваясь в свободное платье с широким рукавом. — Ссученная падла.

Папа подправил мой лексикон.

— Появись только, я постараюсь тебе отомстить. И пожалеешь, что метку поставил, я тебя изведу, урод.

В дверь позвонили. И я, скача на одной ноге, натягивая босоножки в стразах, посмотрела в глазок. Другое дело — это свои. На пороге стоял Дима- невозмутимая гора в очередной кофте в обтяжку по шикарному телу, и Савва, которому брильянтов в зубах не хватало для полного блеска и лоска.

— Я рад, что ты вернулась, — сказал Савва и облизнул меня взглядом, когда я нагнулась, чтобы застегнуть обувь.

— Поехали, — скомандовала, и вышла к ним.

5

— Ты трусики забыла.

— Лучше б у тебя сердце большое было. Себе оставь себе, нюхай перед сном, — ответила я и заблокировала его номер телефона.