Книга Создатель - Денис Калдаев

Нам приписывали мистические качества. Говорили, трудно устоять, чтобы не стать слэпом. Многие сопротивлялись и делали все возможное, чтобы не стать частью Массива. Было смешно наблюдать за их попытками. Мы смотрели на них как на муравьев, бегущих от ботинка. Несколько психологических трюков – и они были у нас на крючке.

Океан разума. Двадцать две тысячи личности, тесно связанных в единое сознание. При этом, профессор, вы можете побеседовать с любым из нас – мы пустим на поверхность ту личность, которую вы выберете. Разумеется, эта честь дана только вам.

Нашей беседе мы обязаны нескольким фанатикам. В частности, Декарту – типичному маркусовцу, который за свою жизнь не пропустил ни одной молитвы. Забавная, но при этом великая личность. Его ненавидела жена, а он был настолько слеп, что не замечал этого. Его вера в Создателя была абсолютна. Он молился Маркусу в надежде, что однажды тот спустится к нему на землю.

Такие, как Декарт, ощутимо повысили градус нашей веры. Без них мы бы не выбрались из тупика, профессор Ферд. Расслабьтесь, мы не причиним вам вреда. Не будьте мнительны. Смотрите нам в глаза, ибо мы любим вас.

I

Ледяным холодом обожгло тело.

Над головой дробилось голубое сияние, напротив – чернела тьма. Из его горла вырвался воздух, и внутрь хлынула вода.

Судорожно махая руками, Декарт поплыл в направлении света, вслед за танцующими пузырями воздуха. Панически хотелось сделать вдох. Голову обхватило огненное кольцо – вспыхнула дикая, невыносимая боль, в ушах загрохотало.

Наконец ему удалось вынырнуть.

Он начал изо всех сил грести к берегу, беспорядочно дергая ногами. Каждые несколько секунд он с головой уходил под воду. Он не был пловцом – а хилым, немощным мужчиной. Руки онемели уже в первую минуту. Его бледные ладони лихорадочно молотили по воде, прокладывая путь вперед. Выныривая, он кашлял и сплевывал воду. Он делал много лишних движений, понимая, что переохлаждение может отключить его сознание. Океан, будто живой организм, не выпускал его из своих объятий. Декарт ощущал его власть.

Но вот ноги уперлись в твердое. Подгоняемый дрожью, обессиленный, он выполз на песок. Его взгляд скользнул по обескровленным, посиневшим рукам, и глаза закрылись. Уткнувшись в землю, он изрыгал воду. Нормально дышать не получалось – желудок продолжал сжиматься в тугой узел, несмотря на то, что воды в нем уже не было. Декарт пролежал на песке не меньше получаса, пытаясь согреться.

– Джулия, – бормотал он, дрожа. – Ты где, принцесса?

В голове еще гудело, но боль в мышцах уже прошла.

Привстав, он заметил, что вдали, на береговой линии, стоит мальчик. С трудом поднявшись, Декарт обогнул кучу водорослей и ополоснул лицо водой.

Обруч, сжимающий голову, постепенно ослабевал. Разбитое на куски сознание складывалось в целое. Гул в ушах затих, и вдруг послышалась музыка. Безжалостная музыка. К мелодии примешивался перестук камешков, омываемых волнами.

Тревожно оглядываясь, Декарт двинулся к мальчишке. На поверхности океана обозначались темные бугры и впадины, окаймленные пеной.

Чем ближе он подходил к ребенку, тем больше ему становилось не по себе. Мальчишка был толстым и невысоким. Нагой, белый, похожий на личинку, найденную под трухлявым бревном. Всего на миг ребенок повернулся в его сторону, но он успел заметить, что взгляд, скользнувший по нему, светился мерзким фиолетовым огнем.

Проснувшись, Декарт долго и тяжело дышал. Это был только сон, не более. В руках разливалась знакомая боль – ломило пальцы. Он поцеловал в висок спящую жену и поплелся в ванную. Опустил руки под струю горячей, почти кипящей воды, с облегчением вздохнул. Через минуту закрыл кран и долго наблюдал, как стекают с кистей капли.

Когда руки окончательно обсохли (кажется, прошла целая вечность), он быстро глянул на свое отражение – хмурое лицо в сети морщин, – и вдруг услышал короткий крик. Швырнув в сторону полотенце, он бросился в спальню и увидел испуганную жену, сидящую на кровати.

– Джулия, я здесь. – Он попытался ее успокоить. – Кошмар? Тебе тоже приснился кошмар?

– Это ложная память! – шептала она в ужасе. – Декарт, я не могу с этим жить… Пусть твой Создатель хоть что-нибудь сделает, – и добавила злорадно: – если, конечно, он существует.

– Что тебе снилось? – Он сел рядом, их плечи соприкоснулись.

– Это… Это было странное… животное. Будто кот, большой желтый кот… И много волос на голове…

– Что он делал?

– Нет, не нужно. Не обнимай меня.

Она высвободилась из-под его руки и отсела к изголовью кровати.

– Он напал на тебя? – продолжал спрашивать Декарт.

В последнее время поведение жены становилось все более непредсказуемым. Обычно он старался ей подыграть, реже – обращался к шуткам.

– Он… греб лапами землю – когтистыми лапами – и откидывал от себя. А потом… – Она всхлипнула. – Дети закидали его камнями.

– У него была зубастая пасть? – спросил Декарт.

– Да…

Она коснулась своей шеи и взглянула на ладонь, словно на ней должен был остаться след крови.

– Думаю, тебе приснился лев, – предположил Декарт.

– Кто?

Джулия медленно приходила в себя. Дышала глубоко, но еще дрожала.

– Мифическое животное, о котором писали Брахур и первые люди.

– Я никогда не слышала о таком.

– Всем снятся подобные вещи, – объяснил Декарт.

На ее лице было написано отвращение.

Сон был действительно странный.

Будто бы Джулия пошла в магазин за одеждой. От океана тянулась приятная музыка, и женщине она на удивление нравилась.

Проходя через двор, она резко остановилась. Дети, лет двенадцати, избивали какое-то животное. Огромного кота соломенного цвета с длинной рыжей гривой. Дети загнали его в угол и кидали в него камни. Кот скулил и, огрызаясь, рычал. Его морда была окровавлена.

Джулия закричала.

Впереди всех, с камнем в руке, стоял белобрысый парень. Она узнала его – это был Фирс, сын соседа Баларда. Дети разбежались. Кот, прихрамывая на переднюю лапу, тоже засеменил прочь. На земле, где он стоял, осталась темно-красная лужица. И цепочка из мелких капель крови, ведущая за угол.

Потрясенная женщина направилась к Баларду.

– Вы перепутали, – ответил тот.

– Я видела все своими глазами. – Она дрожала и едва подбирала слова. – Вам нужно поговорить с сыном.

– Да быть такого не может, – побагровел сосед. – Он порядочный и хороший мальчик. Верит в Маркуса и молится океану.

– И только поэтому он не мог этого сделать? – с изумлением спросила она.