Книга Одна среди людей - Анна Сахновская

Будучи недалекой от рождения, по-другому и не скажешь, хотя теперь с высоты моего возраста я понимаю, что была всего лишь порождением того времени и не могла мыслить по-другому ввиду отсутствия реального жизненного опыта, я постоянно ждала мужа, молилась о нем, о детках наших и, конечно, просила Господа послать мне лишний вес, чтобы муж полюбил еще крепче. Будь я смелее и чуть прозорливее, то в отсутствие мужа смогла бы найти себе кого-то другого, ведь многие на меня заглядывались, пусть и фигурой я не вышла, зато лицо затмевало красотой всех других женщин. Но я трусила. Боялась Бога, наказания, боялась, что меня сошлют в монастырь, лишат общения с детьми. И вот, пребывая в постоянном страхе, я усердно молилась, пытаясь загладить свои грехи, ибо считала себя большой грешницей за такие скверные мысли. Чем занимался муж в свое долгое отсутствие, страшно было подумать. Такие мысли я приравнивала к греху и молилась еще усердней. Ходила в церковь на богослужения, а дома продолжала воздавать молитвы Господу. Так продолжалось лет до двадцати семи, когда я случайно осознала, что повзрослела.

Говорили, что если выпивать стопочку натощак, то можно поправиться. Однако у меня ни после стопок, ни после молитв лишний вес не появился.

Помню, как-то в очередной раз осушив стакан, поморщившись, я со злости швырнула его в дверь и выругалась так громко, что прибежала служанка, осеняя крестным знамением себя и меня заодно. Я отправила ее на двор и запретила входить без разрешения.

Поползли слухи, что в меня вселились бесы. Я перестала пить натощак, стала уделять меньше времени молитве, стала горячей на руку и на словцо. Все мое существо восстало против сложившегося уклада жизни, против постоянного страха, против мужа, который уже в открытую сказал, что я ему не люба: «Или поправляйся, или пеняй на себя».

Так вот мне пенять на себя из-за своей природы точно не хотелось. Проблема заключалась в том, что у меня, как у женщины, прав практически не было. Меня словно вещь передали от отца мужу, причем мужу, которого я не видела до свадьбы. И что бы я ни сделала, виноватой оказывалась я. Будущее в монастыре казалось вполне реальным. Тогдашняя я воспринимала подобное положение женщины, с одной стороны, нормальным, ведь другого не видела и не знала, что может быть иначе, а с другой стороны, хотелось чего-то большего, но чего, я тогда не могла сформулировать четко. Свободы? Но от чего или кого? Одна я бы не смогла прожить долго (деньги закончились бы, а в делах управления поместьем я не смыслила), разве что стать продажной бабой, коих в Москве было много – стояли, держа колечко с бирюзой во рту, на рынках или шумных улицах, а мужики, да видно с деньгами, засматривались на них, и мой муж не был исключением. Боялся ли он церкви, что так строго блюла духовную жизнь народа? Блюсти-то она блюла, но со свечкой у каждой кровати не стояла, поэтому все церковные запреты и предписания обходили легко, да и сама церковь на многое закрывала глаза.

Неумение понять собственные чувства, невозможность дать определение своему положению и желаниям сыграли со мной злую шутку. Эх, были бы тогда психологи, но их тогда заменял батюшка в церкви…

Несмотря на слухи о мужниной измене и мои наблюдения на рынке, доказательств его неверности не было. Если бы были, то его бы отлучили от причастия на какое-то время, и «штраф» заплатил бы церкви. Ну, хоть так бы насолила ему…

Мое положение вынуждало либо спровадить супруга на тот свет, что дало бы долгожданное избавление от семейного ига, либо подстроить измену. Ни то, ни другое сделать я не решалась, осознавая греховность подобных деяний, да и сами мысли о том были греховными. Но несмотря на бездействие, что-то изменилось во мне, но я не знала, что. Тучи незаметно сгущались. Я знала, что катилась вниз по наклонной и самое лучшее, что мне уготовано – монастырь.

Возможно, на мое восстание повлияли женофобские высказывания, которые я подслушивала не раз, когда к мужу заезжали его друзья по службе. Женщина считалась олицетворением греха, по крайней мере такая точка зрения присутствовала в обществе того времени. Соблазнительница, откусившая яблоко, змея в овечьей шкуре – и это лишь самые безобидные эпитеты, коими называли женщин. «Хорошая жена, есть ли такая вообще?» – задавалась вопросом компания, попивая горячительный напиток.

– …Держать ее под замком, на люди только с мужем! Такая жена хороша! – доносилось до меня из-за двери.

– А слыхали, жена Ивана сына Кириллова, пока он в Москве по делам или в походе, имением управляет. Ключника выгнала, сама взяла все в руки и давай холопами помыкать. Ух, говорят, злая бабенка!.. А твоя может такое учинить?

– Нет, моя не такая, да и холопов-то видела только издалека, – отвечал муж, не скрывая гордости за меня, – сидит дома, молитвы читает. Я наказал ей поправиться, вот она и молится, и стопочки пьет по утрам. Хорошая у меня жена, правильная.

А потом я твердо решила, что лучше жить в вечной молитве, чем притворяться благочестивой женой перед мужем, который изменял направо и налево да хвастался мною перед другими, как очередным хорошим холопом. Управлять имением как чья-то жена? Я не знала, как управлять, и не знала даже, как к этому подступиться. Даже как уволить ключника нашего не ведала. И выбрала для себя путь наименьшего сопротивления.

Единственное, о чем болела душа, – дети. Но и они будут устроены. Дочь скоро выйдет замуж, сын отправится по стопам отца на военную службу и тоже женится. А моя участь сводилась к стопочкам натощак и одиночеству в горнице или светлице, к ненавистной пряже, к пустым разговорам с прислугой и к бесконечным молитвам.

Бунтарская часть моего «я» задавала глупые и неуместные вопросы: «Почему мне не дали выбора, когда я выходила замуж?.. Почему я обязана молиться, хоть это и не приносит пользы?.. Почему моя жизнь такая, какая есть?.. Неужели нет другой, более красивой и интересной?.. Почему я должна расплачиваться за то, какой родилась?.. Почему стройная женщина не может считаться красивой и здоровой?»

Я поделилась своими сомнениями с батюшкой, и лучше бы я этого не делала.

– Надобно молиться еще усердней, потому что твои вопросы от дьявола. Все, что мы имеем, – благодаря Господу, весь наш мир и уклад жизни – все от него…

Только потом я поняла, что своими вопросами я подвергала сомнению веру в Господа, который дал мне все, который создал меня, воспитал, подарил радость жить в молитве, иметь прекрасного мужа и красивых здоровых детей.

– В чем смысл молитвы, если она не дает мне лишний вес? – спросила я напрямую.

Батюшка пришел в ужас.

Не буду точно вспоминать, что он тогда отвечал, но смысл сводился к тому, что если Господь посылает мне испытание излишней худобой, то мне стоит принять и выдержать это испытание, усердней молясь за прощение своей грешной души. Господь мудр и никогда не пошлет человеку того, что он не заслуживает. Однако узнать, в чем провинилась моя грешная душа, за что на меня послали худобу, так и не удалось. То ли у батюшки не было ответа, то ли он стыдился об этом рассказать. Но после того памятного разговора люди стали обходить меня стороной. В округе сильно укрепился слушок, что я одержима дьяволом.