Книга Записки датского посланника при Петре Великом. 1709–1711 - Юст Юль

Однажды утром, в 8 часов, я отправился в церковь посмотреть и послушать русскую обедню, которую ежедневно служат в этот час. Совершалась она следующим образом. Сначала (человек), вроде нашего звонаря или могильщика, стал читать большую похожую на Библию книгу, лежавшую на высоком аналое. По быстроте его чтения нетрудно было заключить об отсутствии в нем благоговения, а также о том, что большую часть (книги) он знает наизусть. Последнее замечалось так же (и по тому), что, пока он искал в книге новое место, он продолжал читать (на память). Между прочим любопытно было, что порой среди чтения (псаломщик) так быстро повторял слова: «Господи помилуй», то есть «Кирие элейсон», что нельзя было сосчитать число раз. Во время чтения это повторялось неоднократно.

После чтения первого (псаломщика) заменил другой, перебил его и продолжал читать далее, равным образом (произнося слова) наизусть, когда ему случалось искать в книге новое место. Все слова выговаривались им на один голос. Следует заметить, что в России умение священников и дьячков много раз подряд, не переводя дух, повторять «Господи помилуй», весьма ценится, как искусство, (способствующее) благолепию (служения).

Во время сего чтения, справа из (алтаря)[74] вышел диакон с дымящимся серебряным кадилом в руках. (На нем был) зеленый, цвета морской воды, травчатый шелковый стихарь, подобный (стихарям) наших священников, с той лишь разницей, что рукава его не были ни зашнурованы, ни застегнуты, ни закрыты (наглухо) у кистей рук, а имели широкие открытые края. Стихарь этот имел отверстие только у шеи, так что, вероятно, дьякон надел его с головы, как надевают свои стихари наши священники. На четверть локтя кругом шеи (стихарь) был оторочен золотом. На левом плече у диакона, спускаясь спереди и сзади до земли, висел (орарь) шириной приблизительно в ладонь. В этом облачении диакон вышел сначала против середины (алтаря) и (принялся) читать, кланяясь и осеняя себе лицо и грудь трехперстным крестом, затем троекратно покадил на (алтарь) и при последнем разе одновременно поклонился. Вышеописанным образом диакон кадит и всему тому, что находится в церкви и чему полагается кадить. Снизу (иконостас) был сплошь украшен резной работой по дереву и богато позолочен. Посредине, на нижней его части [то есть на царских вратах], нарисована была Тайная вечеря, а над ней полукружием апостолы в красивых позолоченных (ризах)[75], сидящие по бокам образа Богоматери, по шести с каждой стороны. Когда царские врата отворяются, образа эти разделяются посредине пополам. Спускаясь со свода, над царскими вратами в упомянутом полукружии висел позолоченный голубь, изображающий Святого Духа. От него кругообразно расходились позолоченные лучи на проволоках, подобные тем, какие обыкновенно рисуются над апостолами при изображении праздника Святого Духа. По сторонам царских врат стояли позолоченные (в золотых ризах?) (арх)ангелы Гавриил и Михаил, (представленные) в человеческий рост; (каждый) держал в руке скипетр; (они стояли), наклонясь над царскими вратами, и протягивали друг к другу скипетры, (сходившиеся) над упомянутым голубем, который, казалось, парил в воздухе. За этими изображениями, (спускаясь) со сводов до самого пола, висела голубая завеса, отделявшая (алтарь) от остальной части церкви, и скрывала за собой все (его пространство).

Диакон с кадилом (в руке) переходил по всей церкви от одного образа к другому и перед каждым троекратно кадил, как описано выше. Кадил он и священным книгам, и всем присутствующим в церкви, и священникам, и всем церковнослужителям, покадил даже на клирос[76], где стоял я, и наконец унес кадило в (алтарь). Вслед за тем он тотчас же снова вышел, держа перед собой в руке, за середину, висящий на его (плече орарь), сделал земной поклон, трижды перекрестился (орарем) и, оставшись в том же положении [то есть, очевидно, продолжая держать перед собой орарь], начал читать наизусть (ектению). В конце каждого (прошения), заключительными его словами, он давал певчим тон, и весь хор стройно пел ему в лад, выводя басовую, теноровую и альтовую партии. Певчих было 11 человек. Пока (они) пели, (диакон) продолжал громко и отчетливо говорить; временами певчие прерывали пение, но диакон все продолжал говорить. Далее, в то время как (певчие) пели «Господи помилуй», «аллилуйя» и прочее, чего я не понимал, диакон снова вошел в (алтарь) с левой стороны. Затем царские врата отворились, и завеса была отдернута, причем во вратах остался один висящий (в воздухе) голубь, изображение Святого Духа.

В (алтаре) в прежнем облачении (стоял) диакон и кадил перед четвероугольным позлащенным и посребренным (пре)столом, имевшим локтя два в квадрате. (Престол) стоял на четырех равным образом позлащенных ножках, представляющих собой изваяния четырех евангелистов; под ним стоял позлащенный агнец, Agnus Dei, держащий правой (передней) ногой позлащенную чашу, а между передними ногами хоругвь с (изображением) креста. Возле (пре)стола стояло два аналоя, покрытых каждый шерстяным платом с (золотою) каймой. На (пре)столе стояло распятие; (подножием ему) служил позлащенный шар, вокруг которого обвилась змея, кусающая себя за хвост.

Затем диакон покадил перед старинной лютеранской алтарной доской, оставленной на прежнем месте и освященной для (православного) употребления, (покадил) перед дарами, стоявшими справа в (алтаре) и покрытыми платом с (золотой) каймой; то были серебряные дискос и потир, подобные нашим датским; (покадил) и перед большой книгой in folio, похожей на Библию. Книга эта была кругом окована позолоченной медью, а на одной стороне (сверх того) украшена красными, зелеными и голубыми (драгоценными) камнями. Наконец (диакон) покадил священнику, облаченному в красную ризу без рукавов, с (золотой) оторочкой вокруг шеи. Риза эта была подобно желтой камкой и сшита так, чтобы надеваться с головы; была она шире датского священнического облачения (и) хватала до колен, руки священника выходили снизу под ее подола, (так что) когда ему надо было что-нибудь брать (передний край) ризы лежал на его руках против груди. При этом (открывалась) епитрахиль из травчатой шелковой (материи), спускавшаяся с его шеи до (самых) ступней и напоминавшая окрылья, висящие спереди на наших священнических облачениях.

После того как диакон покадил еще двум церковнослужителям, находившимся с ним в алтаре, священник подошел к означенной большой книге, поклонился и перекрестился перед нею и, поцеловав ее, передал диакону. Тот поцеловал сначала книгу, потом руку у священника и затем, приняв от него книгу, с величайшим благоговением вынес ее в царские врата. Тут он (снова) поцеловал ее и передал священнику, у которого (опять) поцеловал руку. (Потом) священник стал читать и петь с книгой в руках. Хор отвечал ему. Далее диакон, с рукоцелованием, снова взял у священника книгу и, положив ее на аналой вне (алтаря), прочел несколько (стихов), стоя лицом к (алтарю). Оканчивая чтение, он, как и прежде, дал тон певчим, и хор тотчас запел ему в лад. После такового чтения (диакон) опять передал книгу, с рукоцелованием, священнику, который, поцеловав книгу, положил ее на четвероугольный (пре)стол, затем сделал перед ней земной поклон и (еще раз) поцеловал ее. Оттуда священник и диакон пошли вместе к дарам. (Тут) священник, дав поцеловать свою руку диакону, положил к себе на левое плечо шерстяной плат, покрывавший дискос и потир, затем поставил диакону на голову дискос с нашитым поверх него (воздухом) из шерстяной материи; (диакон) поддерживал (дискос) обеими руками. Сам священник взял потир, равным образом покрытый шерстяным платом, и двое церковнослужителей несли впереди, каждый по паникадилу с зажженной восковой свечой. В таком порядке (духовенство) вышло из (алтаря) с правой его стороны и остановилось посредине против (молящихся), причем последние преклонили (голову). Здесь (священнослужители) почитали и попели над дарами, потом унесли их обратно на место с прежними крестными знамениями, поклонами и лобзаньями. После этого царские врата были затворены, завеса задернута, и священник стал петь в алтаре песнь, которую хор подхватывал в лад.