Книга Студентка на перевоспитание - Ольга Соул

Последним этапом моей работы стал инстаграм Вероники. Решила посмотреть, что нового она опубликовала. Не удивительно, что все посты были о прецеденте с кремом, Мединина даже успела дать интервью для одного из женских журналов.

— Если Максим добыл информацию путём маленького обмана, то и мне простительно, — я убедила себя и написала блогерше в личных сообщениях.

Почему-то подумала, что смогу разговаривать пафосную девицу, заодно узнать, есть ли у неё аллергия на арахис, если уж сведенья о её лечении держат под грифом секретности. Я соврала, что являюсь журналистом и хотела бы поговорить с Вероникой о случившимся скандале. Время шло, но она всё не отвечала. В какой-то момент мне стало скучно, даже Аристотель, тянущий меня за подол домашнего платья, не помог взбодриться. Звук оповещения на телефоне заставил мгновенно прийти в себя.

«Может, встретимся?» — написал Макс.

— Уже бегу собираться, — с радостью закричала на всю квартиру, но ему ответила иначе:

«Сейчас посмотрю, нет ли у меня планов на вечер».

Сообщение пришло мгновенно:

«Было бы неплохо обсудить текущее положение дела».

«Повезло, что я свободна. Хотела ещё задать пару вопросов по теме прошлой лекции».

Мы договорились встретиться через час в моём любимом ресторане у площади, но я опоздала, поскольку долго выбирала, в чём пойти. Кажется, моя новоиспечённая симпатия к Тихомирову начинает на меня влиять, а о том, что он — мой преподаватель, я вспоминаю только иногда в стенах университета.

— Прости, задержалась.

Я подошла к столику, а Максим поднялся, чтобы поприветствовать, и отодвинул мне стул. Клянусь, если бы он что-то подарил (хоть кость для Аристотеля), я бы подумала, что это свидание.

— Ничего страшного. Как прошёл день?

— Скучновато, — призналась, — вроде, и нарыла много, а толку из этого нет.

К нам поспешил официант, поставив на стол две тарелки «Турнедо Россини». Я округлила глаза:

— Надеюсь, ты не рассердишься, что я уже сделал заказ за двоих. Прошлый раз ты так хвалила это блюдо, я подумал, что оно тебе очень нравится.

Восхищение растеклось по жилам вместо крови.

— Да, это одно из моих любимых блюд. Приятно удивлена, что ты запомнил.

Далее мы под звук саксофона наслаждались вкусной едой, время от времени поглядывая друг на друга.

— Ты, кажется, сделал фото в «Империи красоты». Покажи мне, пожалуйста, Корягина. К сожалению, не удалось найти его страницу.

Макс протянул свой телефон, увеличив крайнего мужчину слева на весь экран. На самом деле мне не было уж так интересно на него посмотреть, скорее романтическая обстановка заставляла чувствовать себя неловко, и я хваталась за Корягина, как за спасательную соломинку.

— Неприятный, — констатировала, возвращая телефон обратно.

— Если верить слухам, то он талантлив и очень завистлив.

— Почему Иван Дмитриевич не взял его в руководство, если они вместе с Корягиным начинали разрабатывать первый продукт для фирмы? Я смотрела, что он числится вторым основателем, но с тех пор дальше лаборатории не выходил.

— Не знаю. Может, не захотел?

— А теперь завидует успеху? Странные эти гениальные химики.

— Хочешь потанцевать? — неожиданно спросил Тихомиров.

Я растерялась. Наш ужин и так не выглядит официальным, а если мы ещё и танцевать будем… В этом ресторане может оказаться кто-либо из студентов и преподавательского состава. Как и любой другой адвокат, Тихомиров дорожит своей репутацией, это предложение совершенно не в его интересах.

— Хочу, — ответила сердцем, а не головой.

— Только я плохо танцую, если честно, — предупредил, когда мы вышли в центр зала.

Макс не соврал. Он умудрился дважды наступить мне на ногу и задеть соседнюю пару на повороте. Конечно же, я не подала виду, но внутри себя была очень рада, что «мистер идеальность» оказался не таким идеальным. Есть то, в чём я преуспеваю лучше.

Когда мы вернулись за столик, Макс спросил:

— Как ситуация с родителями?

Вопрос, как ни странно, не вызвал у меня раздражения. Наоборот, захотелось быть собой и говорить, то что думаю.

— Лёд не растаял, но после ситуации с Клавдией я пересмотрела своё отношение к ним. С моей стороны, творить всякую чепуху лишь потому, что меня не принимают такой, какая я есть — очень глупо. Пускай они ошибаются, но родители есть родители. Я решила держать нейтралитет.

— Разумно. Ты очень изменилась с момента нашей первой встречи.

Снова Тихомирову удалось застать меня врасплох — я не понимала, зачем он это говорит и чего добивается. Но, чтобы он не подумал, что мои перемены связаны с ним, я сказала:

— Наверное, взрослею.

Очень вовремя пришёл ответ от Медининой.

— Мааакс, — протянула с виноватым выражением лица, — пожалуй, с «повзрослела» я погорячилась.

Он оторвался от своего Chateau Lafite Rothschild*, и посмотрел на меня с немым вопросом:

— Я написала Веронике, предложила взять у неё интервью.

— Это в твоём стиле, — коротко ответил, но ругать не стал.

Открыла сообщение и офигела.

— Представляешь, эта курица выслала мне прайс?! Время разговора, фото, репост статьи у неё на странице — всё стоит денег.

— Ничего себе. Да кто-то хайпанул* на этом.

Я хотела уточнить у блогерши дату, когда ей будет удобно встретиться, но, по непонятной мне причине, она добавила меня в чёрный список.

— Неуравновешенная какая-то, — возмутилась я.

На такой странной ноте закончились наши посиделки. Мне завтра нужно было рано вставать на пары, а Максу на работу.

*Chateau Lafite Rothschild — название красного сухого вина. (Внимание! Автор не одобряет употребление алкоголя).

*хайпануть — устроить шумиху, ажиотаж вокруг чего-либо.

Сашка-2

Уже дома, кажется, дошло, почему Вероника заблокировала мой профиль. На одной из последних фотографий, которую я сделал в бизнес-центре, было видно табличку «Тихомиров и Ко».

— Аристотель, ты только посмотри на эту тупицу!

Щенок испугался и спрятался под стол. А я была очень зла на себя, что из-за такой мелочи гениальный план с треском провалился. Только то, что Макс подписался на мою страницу, хоть как-то держало на плаву хорошее настроение.

А вот следующий день очень даже задался: я успешно представила доклад на семинаре, смогла без скандала пообщаться с мамой и уже даже забыла, что писала Веронике. После пар решила навестить и покормить Аристотеля прежде, чем попасть в распоряжение Эли, стопки бумаг и Гражданского кодекса. Солнышко светило, в наушниках звучал «Севильский цирюльник»* и всё было бы прекрасно, если бы меня не схватили за плечо. С перепугу я чуть не принялась махать сумкой для самозащиты, но потом увидела перед собой Тахирову, от которой недавно пряталась в парке.