Книга Зимнее обострение - Сергей Платов

— Пять…

— Что пять?

— Не четыре, а пять раз обещал, — хмуро пояснил Солнцевский и спустя мгновение чуть не подпрыгнул на скамье. — Вот он, черт безрогий!

Легкой пружинящей походкой к их столу направлялся их коллега и собрат по оружию. Правда, на этот раз в руках вместо оружия красовались неизменные гусли, а во рту торчала трубка.

— Изя, ты же обещал курить только дома! — простонал Солнцевский.

— Извини, увлекся, — охотно согласился Изя, выпуская очередное облако дыма. — Итак, какие у нас планы?

Только благодаря реакции Соловейки, которая в буквальном смысле этого слова заткнула Солнцевскому рот пирогом, Изе не пришлось узнать о себе много нового и интересного.

— А шо ви так нервничаете? — удивленно-обиженно захлопал ресницами черт. — Уже и пошутить нельзя. Таки дожевывай пирожок и слушай сюда.

Солнцевскому ничего не оставалось делать, как воспользоваться советом своего рогатого коллеги. С набитым ртом спорить с ним не было никакой возможности. Хотя, по чести говоря, пустой рот также не давал старшему богатырю никакого преимущества.

— Для начала предлагаю пересмотреть некоторые наши договоренности, — начал было черт, но тут же получил решительный отпор со стороны Соловейки.

Об этом не может быть и речи! — отрезала она. — На пиру ни капли, вы слово дали.

— Ты даже меня не дослушала, — с обидой в голосе заметил Изя, — может, я про другое хотел сказать.

— И про что это, позвольте спросить? — ехидно поинтересовалась бывшая мелкоуголовная личность.

— Что ж, переходим ко второму вопросу, — был вынужден сдаться оппонент и старательно раскурил чуть было не погасшую трубку. — Обсудим наши дальнейшие действия. Несмотря на то, что для меня личность преступника совершенно очевидна, по вашему настоянию нам предстоит небольшая операция по дестабилизации и деморализации подозреваемого контингента. Думаю, при нынешнем уровне нашей квалификации выполнение поставленной задачи не займет много времени, и мы еще успеем как белые люди пропустить по стаканчику, дабы вечер был прожит не зря.

— Исключено!

Как вы понимаете, данное категоричное заявление сорвалось с уст младшего богатыря. Оно и понятно, старший богатырь такое сморозить не мог по определению.

— Хорошо, — временно отступил Изя, — вернемся к этому вопросу позже, когда разберемся с нашей сомнительной компанией. Каждый берет на себя по одному объекту и обрабатывает его по полной программе. После экзекуции собираемся на этом же месте для обмена мнениями. Ну чего расселись-то? Пошли делом заниматься, а то водка стынет!

Изя проворно вскочил со скамьи и успел даже сделать пару шагов по направлению к выбранной цели, но его остановил решительный окрик Солнцевского:

— Стоять! Кру-у-гом, ко мне ша-а-гом ма-а-арш!

— Ты мне тут прекрати дедовщину разводить, — по привычке пробурчал Изя, тем не менее исполняя приказание, — Товарищ старший богатырь, докладываю, богатырь средний твое указание выполнил и вернулся. Смею задать один единственный вопрос: что-то непонятно?

— Всё, — совершенно честно признались коллеги. — Что нам делать-то?

— Наехать на них.

— На кого и как?

— Со всем усердием и ответственностью. Наехать так, чтобы у каждого из подозреваемых появилось желание во всем чистосердечно сознаться, причем даже в том, в чем не был ни капли виноват. Глядишь, под это дело пару-тройку «глухарей» спишем.

— Изя, у нас нет никаких «глухарей», и такие методы дознания чистой воды произвол, — попытался урезонить ретивого коллегу Солнцевский. Он только сейчас начинал осознавать, в какую авантюру тот его в очередной раз втянул.

— Подумаешь, какие мелочи! — отмахнулся черт. — Было бы чистосердечное признание, а что на кого навешать — всегда найдется!

На этот раз его уже никто не останавливал, и представитель древнего вида нечисти удалился прочь, попыхивая трубкой и старательно пытаясь выдать на гуслях «Каприз» Паганини.

«Нет справедливости на белом свете, вот нет и все!» — такая нерадостная мысль посетила все три головы Моти, когда про него опять забыли. Конечно, забыт он оказался не как всеобщий любимец (еще чего не хватало!), а как член «Дружины специального назначения», но от этого маленькому Змеенышу было не легче. Богатыри разделили между собою подозреваемых и отправились их нервировать, а чтобы дать задание бедному Горенышу никто и не подумал. Но тем и отличается опытный дружинник от зеленого новобранца, что в трудную минуту душевным мукам и страданиям он предпочитает решительные действия. Как уже неоднократно говорилось, Змей был цвета «мокрый асфальт», а стало быть, решительно и бесповоротно причислил себя к категории закаленного в боях, умелого, матёрого и где-то даже безжалостного бойца. Новое состояние души и тела требовало немедленного своего проявления. К величайшему сожалению, никакой войны или, на худой конец, пьяной драки на горизонте не наблюдалось. Первого — по причине традиционного зимнего затишья, а второго — вследствие именного княжеского указа, запрещающего на пирах всяческое рукоприкладство. В сложившейся ситуации единственной возможностью показать себя с лучшей стороны, решил Мотя, было забыть обо всех обидах и поскорее присоединиться к остальным членам команды, дабы помочь им воплотить план черта в жизнь. Первым в очереди на помощь Гореныша конечно же оказался обожаемый им хозяин.

Общаться с Февронией Халявщицей и ее сынком Студнеславом Соловейка отказалась категорически, сославшись на расшатавшиеся нервы и стойкое желание в их присутствии применить свой необычный талант на практике. Так как Илюха на свои нервы не жаловался, а время силовых операций еще не пришло, старший богатырь скрепя сердце взял уже знакомую ему парочку на себя.

После недолгого поиска она была обнаружена в состоянии поглощения пищи за отдельным столом неподалеку от трона. Из-за прямо-таки немыслимого количества сурьмы и белил на лице возраст мамаши определить было невозможно, а вот ее отпрыску, на первый взгляд, было лет двадцать. Несмотря на разницу в поле и возрасте, харчевались родственнички с примерно одинаковой скоростью.

— Смотрите-ка, мамаша, опять этот монах-расстрига! — встретил Солнцевского противный голосок Студнеслава. — Ну помнишь, который еще на соревнованиях со своей полюбовницей разобраться никак не мог!

— Конечно, помню, — хмуро отозвалась Феврония, со свирепым выражением лица отрывая несчастному жареному куренку ногу. — Гнать нужно этого повара, опять пересолил.

— А ведь соль-то нынче на базаре чуть не на вес золота идет, поддакнул сыночек, ненадолго отрываясь от свиного окорока. — Совсем столица зажралась.

— Не говори, вся страна на них горбатится, а они тут жируют, — охотно согласилась с отпрыском Халявщица, продолжая расчленять несчастную птицу.

Честно говоря, Илюха слегка онемел, услыхав такой до глубины души знакомый ему диалог. Подумать только, много веков спустя, на своей временной Родине, он, как столичный житель, не раз слышал подобные высказывания;