Книга Трехглавый орел - Владимир Свержин

– Надеюсь, итальянские рапиры вас устроят?

– Вполне, – не разжимая зубов, процедил он.

– Что ж, тогда ваши люди легко могут найти меня в доме герцогини Кингстон у Измайловского моста.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Но лица многие перед моим лицом

К моей руке имели уваженье.

Ведь то, что для нее всего лишь продолженье,

Для них уже является концом.

Сирано де Бержерак

«Скажи-ка, дядя, – примерно так начинался мой страстный монолог, повествующий прямому начальству о невскопроспектном кофепитии. – Ведь недаром...»

Недаром, так уж недаром! Молчание лорда Баренса казалось затишьем перед бурей, и я мог лишь смутно догадываться, к каким черепно-мозговым травмам может привести буря на канале закрытой связи.

– Господи, и зачем тебе это было нужно? – с интонацией шекспировского трагика произнес лорд Джордж. – Мой дорогой, постарайся понять – ты не должен следовать за событиями, ты должен их формировать. Причем именно так, как это выгодно для решения нашей общей задачи. Я понимаю все резоны Орлова – он считается первым дуэлистом в городе и никому этой славы отдавать не намерен.

– Да я в общем-то и не настаиваю.

– На твоем счету, как минимум, две эффектные выходки: убийство на дуэли герцога Гамильтона и пленение Джона Пол Джонса...

– Я никому не рассказывал, – пробовал было втиснуться я в речь посланника.

– Редферн рассказывал в Царском Селе, в людской. Наверняка Орлову уже известно о «Фениксе». Причем дух повествования, полагаю, тот же, что и в сегодняшней заметке о тебе в «Ведомостях». Ты уже читал?

– Довелось, – вздохнул я. – Думаю, рассказ о том, как я ударом левой пятки потопил линейный корабль пиратов, произвел на Орлова грандиозное впечатление.

– Это уж не извольте сомневаться. Ладно, давай посмотрим, удастся ли извлечь из этого приключения какую-либо пользу. Вариант твоей гибели, думаю, рассматривать не стоит.

– И на том спасибо.

– Не за что. Твое ранение нам тоже мало что дает. Так, теперь предположим ранение Орлова. Здесь возможны варианты развития игры. Если Екатерина действительно охладела к своему фавориту, то для нее это удачный способ отделаться от него без лишнего шума.

– Или же наоборот – воспылать любовью.

– Тоже возможный расклад. В таком случае я тебе не завидую. Никакая защита от турецкого нашествия здесь уже не поможет. Надеюсь, мне удастся вытащить тебя из казематов Петропавловской крепости, но как агент ты будешь не просто паленый, а печенный в угольях. Кстати, если ты убьешь Орлова, этот же вариант для тебя более чем вероятен. Так что постарайся ограничиться ранением, и по возможности не слишком тяжелым, чтобы не вызвать у императрицы приступ жалости, с одной стороны, и на какое-то время вывести графа из игры – с другой. Быть может, это и сработает.

– И что?

– В таком случае между тобой и императрицей может возникнуть незримая связующая нить. Ты можешь стать, как бы это лучше выразиться, офицером для особо щекотливых поручений. Ты прямо создан для этой роли: немногословный, не слишком умный, без собственных интересов, к тому же отважный и мастерски управляющийся с оружием. Как любят выражаться романисты – верная рука, верная шпага королевы. Хотя свою верность государыне тебе еще предстоит доказать.

Колкость лорда Баренса по поводу моих умственных способностей была не слишком корректна, но, думаю, утверждение о том, что я назубок знаю всю таблицу умножения и читал Пушкина в подлиннике, не смогло бы поколебать его предвзятого отношения. Но, как ни считай, выбор был невелик: либо Екатерине понравится результат сегодняшней дуэли и победитель получит приз за отличное фехтование, либо участь моя будет горька, как салат из алоэ. Согреваемый подобными размышлениями, я добрался наконец до особняка герцогини Кингстон, где обещал находиться вплоть до прихода секундантов.

Леди Кингстон приняла меня радостно, но, как мне показалось, это была радость ребенка, надолго оставленного одного дома и дождавшегося наконец прихода взрослых. Герцогиня была любезна и грациозна, она была восхитительна, но все же в фигуре ее чувствовалась напряженность. Так молодая актриса, зная назубок играемую роль, боится сбиться и выйти из образа.

– Я решила сегодня ввечеру устроить бал в честь своего приезда в Россию. Иллюминация, фейерверк, танцы до упаду! Все молодое и веселое в Петербурге должно быть на моем балу. Вы любите балы, Вальдар? – возбужденно пропела она, кружась, будто в танце, по залитой солнцем парадной зале.

– Нет, – признался я, качая головой. – Слишком ярко, слишком шумно, слишком много людей.

– Ну да, я все время забываю, что вы росли в провинции, – останавливаясь, мило улыбнулась леди Кингстон – Мой дорогой, все это в прошлом. Ныне вы находитесь при одном из самых блистательных дворов Европы. Пожалуй, я должна стать вашей учительницей: привить вам хорошие манеры, придать вам должный лоск. Поверьте, вы можете стать самым блестящим кавалером. – С деланной суровостью она погрозила мне пальчиком. – Запомните, милорд, сегодня вечером у вас первый урок. И не смейте отказываться. Я не приму вашего отказа.

Мысль моя моментально унеслась лет на пятнадцать назад в стены Итона. Когда-то меня уже учили хорошим манерам. Склонившись и сделав шляпой росчерк изысканный, как каллиграфический иероглиф мастера дзен, я заворковал по-французски с притворным вдохновением и придыханием:

– Сударыня, благодарность столь переполняет мою душу, что слова просто не в силах выразить глубину и нежность чувств, которые ваша речь разбудила во мне. Я недостоин ваших трудов, ибо лишь пение ангелов, коим сопровождается всякий ваш шаг, может быть той наградой, которая заслужена вами по праву. И если служение мое, та малая лепта, которую я могу принести вам, удостоено будет единого вашего благосклонного взгляда, то я и саму жизнь свою готов положить на алтарь служения вам как истинному свету моего бытия! – В конце этой фразы у меня закончился воздух в легких, иначе я мог продолжать нести подобную галиматью еще довольно долго. – Бетси, вы хотите слышать от меня такие речи?

– Нет, – вздохнув, покачала головой леди Чедлэй, вдруг принимая вид спокойный и серьезный. – Они вам действительно не к лицу. Но увы, при дворе свои законы.

– Вряд ли я долго задержусь при дворе. Сегодня я подал прошение в адмиралтейство с просьбой о зачислении меня во флот ее императорского величества.

– Неугомонный, вы вновь бредите морем! Слава богу, я не бредил вообще и морем в частности, но если выбирать между придворным чириканьем и открытым морем, второе, на мой взгляд, было предпочтительнее. Постучавшись, в гостиную вошла юная служанка герцогини:

– Милорд Вальдар, к вам пришел какой-то гусарский поручик Никита. Он говорит, что выступает вашим секундантом.

– Спасибо, Вирджиния. Попроси его войти.