Книга Уроки правильной ориентации - Александра Ермакова

Нет, ну на вкус и цвет, конечно…

Сразу видно — мужик, блин.

От запаха щекочет в носу и я громко чихаю.

— Будь здорова, — хохочет он.

— Ты бы на себя ведёрко вылил, Саш, — морщусь я. — Слушай, поможешь по-дружески? Идея возникает спонтанно.

Великий выглядит так, будто только что из бани или… из драки вышел. Встрёпанный, как воробей. Волосы в беспорядке. Глаза горят. Загадочная улыбка на губах. Светится как начищенный медный таз!

Любовничка, что ли, завёл?

— Могу, — он самоуверенно кивает и откидывает с лица спутанную, вьющуюся прядь.

— Отвлечь Иванову, можешь?

Он оценивающе косится на Соню, которая от фальшивого ржача скоро просто издохнет, как загнанная лошадь.

— Думаю, мне это по силам! — озвучивает вердикт Александр. — А тебе зачем? — задумчиво прищуривается. — Запала на Егора Ивановича? — даже не представляю, что именно его побуждает задать этот вопрос.

Тоже претендует?..

— А если и так, то что? — дёргаю плечом. — Отвлеки, а?..

— Ок, будешь должна, — подмигивает Великий и идёт к бару.

В лёгком недоумении, закусив губу, смотрю ему вслед. Показалось ли, что в его фразе прозвучала “засада”. Словно я необдуманно согласилась на нечто неприличное.

Чёрт! Красив, Великий!

И всё-таки зад у него что надо! Да и широкие плечи на зависть нормальным парням. Он весь словно выточен для любования.

Но, наверняка, не так как мой Вампир.

Теперь уж точно! После буйства гормонов в алькове, к Саше у меня исключительно спортивный интерес.

Джаст дэнс виф ми, бейби

Великий с некоторой заминкой уламывает Иванову пойти с ним. Мастерски навешивает Сонечке на уши, мол, Альбинка напилась, и ей помощь нужна.

Звучит реалистично и невинно, но Иванова. не подрывается спасать подружку, а корчится и спрашивает, точно ли её помощь так уж необходима?

Ха!

Точно-точно!

Зато Егор Иванович, лишь одним строгим и наставительным взглядом, от которого прям мороз по коже, умудряется надавить на совесть “подруги”. Иванова и слова против не смеет ляпнуть — как послушная девочка встаёт и, понурив голову, идёт “спасать” Альбину.

Времени даром не теряю, спешу к стойке. Останавливаюсь рядом с преподом и преувеличенно нетерпеливо жду появления бармена.

— Сегодня все прямо с цепи сорвались, — криво усмехается историк. Г оворит тихо, лениво и капельку пьяно.

Не будь моё сердце занято Вампиром, а сердце Рони конкретно этим мужчиной — стекла бы под стойку.

— Стипендия, — дёргаю плечом. — Первая волна зачётов… Всем нужно расслабиться, сами понимаете, — улыбаюсь я.

— И вашему трио тоже? — хмыкает Егор Иванович. — Я думал, напрягаетесь в нём только Вы.

Поворачиваюсь к преподу с желанием расписать, как Роня талантлива, и как мне не напряжно немно-ожко помогать. Но понимаю, что взгляд историка уже и без моего пинка нацелен прямо в Роню!

И взгляд этот. не добр, блин.

— Ну что вы, — выискиваю как бы смягчить его настрой, — девчонки молодцы.

— Да-а-а, Соболева так вообще звезда, — это даже не насмешка — неприкрытое пренебрежение, издёвка. Накал напряжения усиливается, скоро МЧС пришлёт сообщение не выходить из дома.

И чем это Роня так задела мужика?

— Ну вообще-то она. молодец и. — сбивчиво бормочу, путаясь в догадках, когда подруга успела насолить преподу.

— Молодец, — плевком вторит Егор Иванович, не сводя с Рони глаз. — Пришла в ВУЗ задом крутить, а не учиться. Так что, я в курсе уровня её “молодец”.

— Как будто Иванова лучше! — фыркаю, закатив глаза и тотчас ловлю недобрый взгляд Егора Ивановича. Но, блин, даже он теплее того, что достался Роне.

Чудесато дело.

А за подругу реально страшно! Влюбиться в такого. зверюгу!

— Не лучше, — скучающе жмёт плечами препод.

— Тогда в чём юмор? — кривлюсь, не понимая, как можно сравнивать Иванову и Роню?

— Интересно узнать: почему Иванова? — прозорлив мужчина. От откровенного вопроса аж ноги подкашиваются.

Вообще, люди которые не юлят и всё говорят в лоб — страшные люди. А уж такие, как Егор Иванович… стократно!

— Я. н…

— Если ты готова услышать мою философию на этот счёт, — растягивая слова, делает глоток пива препод, и бросает на стойку деньги. Сверху три сотки. — Андрюх, — панибратски зовёт бармена, и симпатичный молодой человек торопится, будто вокруг нет толпы желающей выпить. — Такси Соне вызовешь? — хмельно кивает на купюры. — И пиво этим “звёздам”, — это уже на меня, но явно намекая и на моих подруг.

— Конеч! — бармен кивает, а я провожаю взглядом, так и не пояснившего за Иванову историка.

Блин!

План с треском проваливается, а что хуже — появляется куча невыясненных вопросов.

По возвращению к Роне, замечаю, что Иванова мечется у стойки, как собака, упустившая из виду хозяина. Стучит по барной стойке, требуя внимания бармена, и когда Андрей подходит и что-то говорит ей на ухо, бедолажка замирает с таким подавленным видом, что появляется жгучее желание. добить, чтобы не мучилась!

Великий, подперев стойку боком, стоит рядом с ней. Альбины, что странно, нигде нет. Он скучающе ловит мой взгляд. Пользуюсь моментом и подзываю его к себе.

Зачем хорошего человека оставлять в такой. компании?

Правильно — не зачем. Такая “корова” нужна самому!

Александр принимает приглашение, и спустя минуту на нашем столике оказывается третий стакан пива.

— И? Что Иванова? — с жадным интересом жду ответа.

— Что-что, — жует слова Великий, делая глоток пенного. — Пробегали по клубу в поиске Валиковой. Увы, не нашли. Я вернул Иванову к бару и сделал вид, что вроде заметил Альбину тут, но видимо. мы опять разминулись. От милого бармена Соня узнала, что её опрокинул Егорка, но оставил бабок на такси.

Не сговариваясь дружно косимся на бар, где зло сопит с телефоном у уха Иванова:

— Судя по жестам и красному лицу, она паникует, — резюмирует Саша то, что я и без его комментария вижу.

— А ты? — довольная хоть таким результатом, мило улыбаюсь Великому.

— А мне зачем паниковать? — глумится парень, прекрасно понимая, о чём я спросила. — Меня не кидали. В поиске приятеля по клубу не таскали. Я делю этот стакан пива, — демонстративно его приподнимает, — с прекрасными дамами! Ну… чин-чин! — предлагает и мы чокаемся стаканами, будто празднуем победу.

Даже настроение Рони заметно меняется. Подруга вновь улыбается.