Книга Мир Акорны - Элизабет Скарборо

– По мне, так хорошо звучит, – кивнул Беккер.

– Мне нужен будет доступ к банкам памяти «Кондора».

– Mi casa es su casa, – ответил Беккер.

– Это разве стандартный?..

– Только для паломеллцев, – ответил Беккер. Это означает: «Мой дом – твой дом, мой корабль – твой корабль». Делай, что хочешь.

Большую часть времени, пока шло перепрограммирование, КЕН был выключен, однако по временам Акорна оставляла его включенным, так что он мог принимать участие в работе. Акорна была нимало удивлена тем, как естественно он себя ведет: в конце концов, КЕН вовсе не был новой моделью.

– Ты был изначально запрограммирован на то, чтобы испытывать или проявлять эмоции? – поинтересовалась она у робота.

– Нет, – ответил тот. А затем, мгновением позже, с явной тревогой спросил: – Это был неверный ответ?

Девушка успокаивающе улыбнулась. Конечно, глупо думать, что тот, кто в основе своей – машина, нуждается в успокоении; однако, с другой стороны, она слышала, как ее дяди разговаривают со своим кораблем, как Беккер разговаривает с «Кондором» – совершенно так же, как, скажем, с РК; у Акорны не было оснований полагать, что машины вовсе не реагируют на проявляемые в отношении их эмоции. В особенности те машины, которые выглядят так похоже на людей.

– Не думаю, чтобы на этот вопрос существовал неправильный ответ, – сказала она. – Я просто интерпретирую для себя твою реакцию как эмоционально мотивированную, и это позволяет мне уютнее чувствовать себя.

– Надеюсь, что со мной вы чувствуете себя уютно, мисс, – ответил ей КЕН. – Вы очень многому научили меня за последние дни. Я узнал много новых вещей. Я понимаю гораздо больше, чем раньше, об этом корабле, о людях вокруг и о вселенной. Кисла Маньяри не хотела, чтобы я думал самостоятельно.

Акорна сдвинула брови:

– Кисла Маньяри была весьма неуравновешенным человеком. Кроме того, у нее была неприятная привычка перекладывать свои проблемы на плечи других.

– Она была очень трудным пользователем, мисс. Думаю, я понимаю, что вы имеете в виду. Капитан Беккер, с другой стороны, большую часть времени просто держит меня выключенным. Это позволяет подзарядить батареи, но не слишком обогащает мой разум.

– Не думаю, что капитан осознавал, каким потенциалом ты обладаешь, КЕН, – заметила Акорна. – Я попрошу его позволения на то, чтобы оставить тебя работающим, пока ты усваиваешь данные, добавленные мною к твоим банкам памяти.

– Мисс, я заметил, что капитан, и вы, и все остальные существа на борту, включая и покрытое мехом существо, зовете друг друга определенными вольными обозначениями. КЕН-640 – мой серийный номер. Но это не похоже на ваши обозначения.

– Прости, КЕН-640. Ты можешь называть нас всех по именам. Хотя Ари и называет меня Кхорньей, как и другие представители моей расы, мое изначальное имя – Акорна, и я предпочитаю, чтобы меня называли так. А ты сам, КЕН-640, тоже хочешь, чтобы тебя называли по-другому?

– Да, Акорна. Я просканировал список имен, даваемых гуманоидам земного происхождения, которых я напоминаю внешне, и решил, что для меня подходящим будет имя Мак-Кенз. «Мак» означает «сын» – а это звучит более по-человечески, чем «сделанный кем-то», верно?

– Верно.

– И, хотя мой серийный номер указывает на то, что я не являюсь андроидом последней модели на данный момент времени, я чувствую, что проведенное перепрограммирование ставит меня в один ряд с самыми совершенными моделями моей серии. Если «А» означает «самый первый» или «самая ранняя модель», с точки зрения земного алфавита, то «З»[1], несомненно, должно означать гораздо более усовершенствованную модель. Отсюда – «Мак-Кенз».

– Прекрасно, Мак-Кенз. Если ты сопроводишь меня на мостик, я заново представлю тебя членам команды.

Так она и сделала. После этого Беккер охотно согласился оставлять Мак-Кенза включенным большую часть времени и сам занялся его программированием, обучая Мак-Кенза некоторым наиболее важным моментам, необходимым при сборе «трофеев».

– Думаю, Мак в какой-то мере сам себя программирует, – почесав в затылке, заявил Беккер через некоторое время. – В противном случае я не знаю, как объяснить некоторые идеи, с которыми он выступает.

Несмотря на все это, Беккер не хотел оставлять Мак-Кенза одного на дежурстве в рубке, хотя вовсе не возражал против того, чтобы обучать андроида некоторым методам «навигации Беккера», когда сам стоял на вахте.

Если у Беккера не было для него специальных заданий, большую часть времени Мак-Кенз проводил теперь на мостике. Акорна была рада его обществу. Она использовала это время для того, чтобы вводить в его память дополнительные данные, используя те книги, которые Ари совершенно забросил, занявшись изучением пийи.

Придя однажды на мостик, чтобы сменить Ари, она обнаружила, что Мак-Кенз также заинтересовался передачей.

Ари был вовлечен в чрезвычайно живую дискуссию – пожалуй, самую оживленную с тех пор, как они обнаружили останки корабля нириан. Они с Мак-Кензом говорили на языке линьяри. Акорна запрограммировала андроида на использование стандартного языка; либо Мак-Кенз изучил язык линьяри самостоятельно, либо же его обучал Ари.

– Наблюдая за происходящим, – говорил Мак-Кенз, кивая на экран, где застыла сцена пытки, – я сумел расшифровать некоторые звуки, которые производят кхлеви посредством потирания своих хитиновых конечностей. Однако, Ари, я вынужден признать, – тут голос Мак-Кенза зазвучал озадаченно, – что, несмотря на то что эти звуки имеют определенную «тональность» и двадцать одну тысячу четыреста пятьдесят две отчетливо различимых комбинации, которые могут быть определены как несущие определенную смысловую нагрузку, их нельзя переводить при помощи ЛАНЬЕ, что мне лично кажется странным. Не мог бы ты просветить меня и объяснить смысл этих щелчков? Это единственная форма общения, принятая среди данного вида живых существ?

Ари откинулся назад в кресле командира и прикрыл глаза, потирая кожу на лбу вокруг того места, где когда-то рос рог.

– Они пользуются мысленной речью, – глубоко вздохнув, объяснил он Мак-Кензу. – Сначала я не понимал этого, однако я видел, как они соприкасаются своими усиками-антеннами: таким образом у них происходит передача мыслей. Звуковая коммуникация, происходящая посредством потирания лап, определенно, является кодом для более сложных мыслей, которые они передают друг другу в полной мере, соприкасаясь усиками. Именно поэтому ЛАНЬЕ так трудно было в прошлом переводить их «речь». Полагаю, я – единственное живое существо иного вида, которое провело среди них достаточно времени, чтобы понять, каков их способ общения. – Он помолчал, потом сухо добавил: – Полагаю, это также означает, что я – единственный линьяри, способный запрограммировать ЛАНЬЕ для расшифровки речи кхлеви.