Книга Шесть могил на пути в Мюнхен - Марио Пьюзо

Она резко обернулась, подставила губы Рогану. Груди вздымались от страсти, и Роган положил на них обе ладони, точно пытался унять этот пыл. Ее руки тотчас обвились вокруг его тела, она прижалась к нему еще крепче.

На секунду перед глазами Рогана предстала Розали. Он уже решил про себя, что никогда больше не увидит ее, что не позволит ей разделить с ним его участь. Чем бы там все это ни закончилось, его поимкой или смертью. И теперь, если он займется любовью с этой незнакомой женщиной, решение станет окончательным и бесповоротным. Но гораздо важнее то, что, по всей видимости, эта женщина есть ключ от дома Дженко Бари; ведь сейчас Майкл находится именно здесь.

Она потянула его к постели, начала стаскивать одежду. Задрала юбку до пояса, и Роган увидел ее изумительные полные и стройные бедра, ощутил жаркое их прикосновение к коже. И вот через минуту они уже сплелись, как две змеи, извивались, катались по постели, не разжимая объятий, все глубже проникали друг в друга, и обнаженные их тела стали скользкими от пота, и все это безумное, страстное соитие длилось до тех пор, пока оба не соскользнули на прохладный каменный пол. Там они и уснули в изнеможении, обнимая друг друга, потом проснулись, снова пили красное вино из кувшина, вернулись на постель, опять занимались любовью, а затем уснули уже крепко и сладко.

Проснувшись утром, Роган обнаружил, что страдает от сильнейшего похмелья. Ощущение было такое, будто все тело набито сладкими, гниющими виноградинами. Голова раскалывалась от боли. Он застонал, обнаженная женщина рядом что-то сочувственно пробормотала, потом перегнулась через край кровати и достала наполовину пустой кувшин, из которого они пили вино ночью.

— Вот, выпей, — сказала она. — Это единственное лекарство. — И, показывая пример, сама отпила из кувшина, а потом протянула его Рогану. Он поднес его к губам, отпил несколько глотков, и головную боль как рукой сняло. Опустил кувшин на пол, начал целовать пышные груди женщины. Похоже, они вобрали весь аромат и сладость винограда; от всего ее тела призывно пахло вином, точно она сама являла его сущность.

Роган, улыбаясь, смотрел на нее.

— Ты кто? — спросил он.

— Я миссис Дженко Бари, — ответила она. — Но можешь называть меня просто Лючия. — В этот момент в запертую дверь постучали. Она улыбнулась. — А вот и мой муж. Пришел вознаградить тебя.

Лючия побежала открывать дверь, Роган потянулся к пиджаку, висевшему на стуле, достать «вальтер». Но не успел он этого сделать, как дверь распахнулась и в спальню вошел Дженко Бари. За его хрупкой фигурой маячили двое здоровенных мужчин, по виду — сицилийские крестьяне, сжимавшие в руках ружья. В одном Роган узнал Тулио. Он смотрел на Рогана ничего не выражающим взглядом.

Дженко Бари уселся за туалетный столик жены. И, добродушно улыбаясь, принялся рассматривать Рогана.

— Не бойся, — произнес он после долгой паузы. — Я не принадлежу к разряду ревнивых сицилийских мужей. Сам видишь, больше не могу исполнять супружеские обязанности. Я человек гораздо более широких взглядов, нежели мои земляки, так что разрешаю своей жене удовлетворять естественные нужды на стороне. Но никогда с кем-либо из наших, местных, и всегда тайно, а не открыто. А этой ночью, знаете, просто испугался, что мою бедную Лючию, опьяненную молодым вином, унесет в порыве страсти. Однако ничего, все обошлось. Вот твое вознаграждение. — И он швырнул на кровать туго набитый деньгами кошелек. Роган не притронулся к нему.

Дженко Бари обернулся к жене:

— Скажи, Лючия, он хорошо себя проявил?

Лючия одарила Рогана ослепительной улыбкой и кивнула.

— Как молодой здоровый бычище, — сладко щурясь, ответила она.

Бари рассмеялся, вернее, попытался это сделать. Поскольку на лице его почти не осталось плоти, лишь кожа да кости, улыбка напоминала скорей болезненную гримасу.

— Ты должен извинить мою жену, — сказал он Рогану. — Она простая сельская девушка, привыкла все говорить напрямик, как есть, без политесов. Еще и страстная к тому же. Поэтому-то я и женился на ней три года назад, когда узнал, что умираю. Подумал, что ее тело поможет цепляться за жизнь. Но и этому скоро настал конец. И когда я увидел, как она страдает, решил, что это несправедливо, вот и нарушил традиции нашей земли. Разрешил ей иметь любовников. Но при условии, что ни моя честь, ни честь семьи не пострадают. Так что позволь предупредить прямо сейчас. Если проболтаешься об этом хоть кому-то, натравлю на тебя своих верных гончих псов. И ты больше никогда не сможешь лечь с женщиной.

Роган ответил спокойно:

— Мне не нужны ваши деньги. И я никогда не болтаю о своих отношениях с женщинами.

Дженко Бари окинул его пристальным взглядом.

— А знаешь, твое лицо кажется мне знакомым, — сказал он. — И по-итальянски ты говоришь почти без акцента. Мы где-то встречались?

— Нет, — ответил Роган. И с жалостью взглянул на Дженко Бари. Ходячий скелет, весит не более семидесяти фунтов. А лицо — точно череп, обтянутый кожей.

Меж тем Дженко Бари проговорил задумчиво и неспешно, точно рассуждая вслух:

— Ты искал меня по приезде в Палермо. Потом тебя навел на след американский агент Бейли. Ну а уж затем Тулио привел прямо сюда. — Он кивком указал на своего подручного с ружьем. — Сообщил, что ты расспрашивал его, как и где меня найти, вот я и распорядился пригласить тебя на праздник. Так что мы с тобой наверняка знакомы. — Он всем телом подался к Рогану. — Тебя прислали меня убить, да? — Он снова улыбнулся жуткой своей улыбкой. Потом развел руками. — Поздно, друг мой, — пробормотал он. — Я умираю. А потому убивать меня нет никакого смысла.

На это Роган ответил тихо:

— Когда вспомните, кто я, получите ответ на свой вопрос.

Бари пожал тощими плечами.

— Да неважно все это, — сказал он. — Но до тех пор, пока не вспомню, будешь гостем на моей вилле. Отдохнешь, развеешься. Будешь ублажать мою жену, и, возможно, если выкроится свободный часок, с удовольствием с тобой поболтаем. Знаешь, меня всегда страшно интересовала Америка. У меня там много друзей. Ответь «да» на мое приглашение, слово даю, не пожалеешь.

Роган кивнул, затем пожал протянутую ему руку. Когда Бари и его сподвижники вышли из комнаты, он спросил Лючию:

— Сколько еще осталось жить твоему мужу?

Лючия пожала плечами.

— Кто знает? Месяц, неделю, час… Мне страшно жаль его, но я молода. Хочу жить полной жизнью, наслаждаться ей, так что, наверное, чем скорей он умрет, тем лучше для меня. Но я буду плакать о нем. Он очень добрый человек. Он подарил моим родителям ферму, а мне после смерти обещал оставить имение и все свое состояние. Я могла бы обходиться и без любовников. Он настоял. И теперь я этому рада. — Она подошла, уселась на колени Рогану, готовая и дальше предаваться плотским утехам.

Всю следующую неделю Роган провел на вилле Дженко Бари. И окончательно понял, что, если убьет своего гостеприимного хозяина, бежать с острова Сицилия ему не удастся. Мафиози не составит никакого труда перехватить его прямо в аэропорту Палермо. Единственная надежда — убить Бари таким образом, чтобы тело его не смогли обнаружить как минимум часов шесть. Тогда у него будет время добраться до самолета.