Книга Смерть за левым плечом - Юлия Ляпина

– Да, Ваше Высочество, я справлюсь, но если на замок нападут, его некому будет защищать. Все, кто остался на ногах, помогают на кухне, нужно много жидкости, кровопотери могут стать опасными.

– Я займусь этим, спасибо.

Не откладывая ни на минуту, я отправился на первый этаж, где размещалась моя охрана:

– Господа, в замке бедствие. Многие женщины отравлены и истекают кровью, стража со стен помогает доктору, нам придется заменить их хотя бы до полуночи.

Уставшие люди поднялись и, прихватив миски, вышли на стены. Ворота закрыли, купцов, не успевших продать свой товар, заперли в комнатах. Допросить их можно и позже.

Я сам обходил посты, разносил горячий отвар и пироги, проверял, как справляются добровольные помощники доктора, и на цыпочках проходил мимо дверей в покои Элизии. Мне казалось, что тонкая струна ее жизни может оборваться от громкого звука.

Глава 24

Сильны любовь и слава смертных дней,

И красота сильна. Но смерть сильней

Джон Китс

К утру часть женщин постарше пришла в себя. Доктор напоил всех своими снадобьями и, велев пить больше чаю с медом, разогнал всех по комнатам. Горничная очнулась и, шатаясь от слабости, ухаживала за дочерью, а из комнат Лиззи не доносилось ни звука.

Наконец, когда солнце уже заливало светом округу и в большом зале началась уборка, дверь открылась и из спальни выбралась совершенно черная Эстель. Она не сразу увидела меня, я дремал в кресле, специально поставленном напротив дверей, и проснулся только тогда, когда услышал треск ткани: девушка рванула рукой воротник так, что лопнула шнуровка.

– Что случилось? Что с Лиззи? – я проснулся и со страхом взглянул в голубые глаза, обведенные черными тенями.

– Все в порядке, Ваше Высочество, – успокоила меня Эстель, – принцесса жива, и спит. Мне нужен доктор Майос, – и она сползла по стене, теряя сознание.

Схватив легонькую девушку на руки, я побежал искать не спящего вторые сутки доктора. Он сам едва не упал, увидев свою помощницу, но потом, взяв ее за руку, вспомнил:

– Она же тоже отравилась! Просто смогла быстро очистить желудок! Несите ее в купальню, Ваше Высочество, я сейчас пришлю горничную и заварю травы.

Через час посвежевшая Эстель пришла в покои Элизии и сменила доктора Майоса. Старик очень хвалил свою ученицу и даже прошептал мне, что спасение принцессы заслуга исключительно этой хрупкой девочки. Впрочем, я и сам был в этом уверен.

Я наградил их обоих – доктору подарил новинку: карманные часы, украшенные моим вензелем, а девочке книгу и кошелек с монетами. Пусть купит себе что-нибудь у купцов, их всех проверили мои люди и разрешили торговать. Того хитроглазого купца, что поднес принцессе коробку сладостей, в замке не нашли.

Еще несколько месяцев Лиззи становилось то хуже, то лучше. Ее прекрасные светлые волосы лезли клоками, отчего принцесса плакала, считая, что я разлюблю ее. В их краях длинные волосы почитались главным женским украшением. В конце концов Эстель уговорила ее сделать стрижку и убирать волосы в сетку, чтобы не вынимать ленты вместе с прядями.

Ела моя супруга очень мало, что при ее росте и сложении очень быстро превратило ее в ходячий скелет. Тогда Эстель осторожно расспросила ее, и оказалось, что Лиззи боится нового отравления. Выходом стали наши совместные трапезы. Отвлекаясь от дел, я кормил жену буквально с ложечки, и к началу лета она немного пришла в себя.

Конечно, о супружеской жизни речь не шла, но, однажды, поймав меня в кабинете, доктор Майос очень серьезно объяснил мне, что Лиззи будет не так страшно, если я буду спать с ней в одной постели:

– Я понимаю, Ваше Высочество, что принцесса еще очень больна, но хотя бы побудьте рядом, пока леди Элизия засыпает.

Мне показалось, что речь доктора звучит с подачи его помощницы, но не стал возражать. Прислушавшись к совету, я еще больше полюбил свою беззащитную супругу. Когда пришло лето, я вновь стал уезжать, а Лиззи ждала меня на крепостной стене и мои глаза привычно искали ее яркое платье среди сумрачных бойниц.

Одним ужасным вечером я въезжал в ворота, когда стражник закричал, свесившись с помоста:

– Ее Высочеству плохо!

Из окон тут же высунулись люди и Эстель с доктором побежали на стену, таща свои саквояжи, но они не понадобились. Кто бы он ни был, убийца сделал все быстро, и моя принцесса не успела даже испугаться. Она лежала, улыбаясь, глядя прекрасными голубыми глазами в вечность.

Похоронили Лиззи на берегу, там, где мы любили гулять, собирая ракушки и пестрые камушки. Потом я сорвался: закрылся в ее покоях, где каждая мелочь напоминала о ней, и пил несколько дней, рыдая и проклиная все на свете.

Мне было жаль себя, жаль ее, я не принес Эллизии счастья. Возможно, для всех было бы лучше, останься я навсегда в виноградном саду среди пчел и розовых цветов, просто не проснувшись однажды в жаркий полдень.

А потом я увидел перед собой Эстель: серьезную, повзрослевшую, с крепко сжатыми губами. Перед моими глазами все еще мелькали виноградные лозы и пчелы, я улыбнулся ей, словно маленькой девочке. И протянул ей кубок, чтобы она разделила со мной печаль по моей ушедшей жене. Скривив лицо, словно удерживая слезы, она выбила бокал из руки так, что вино разлилось на ковер, а потом потащила меня в купальню. Не сама, конечно, потащила, ее слушались четыре высоченных стражника. По ее приказу меня долго макали в холодную воду, потом дали несколько минут полежать в горячей, а потом принялись растирать жесткими суконками, едва смягченными мылом.

Стыдно признаваться, но я орал, вырывался, обещал их отправить на плаху и даже утопить в замковом сортире, но они методично намыливали меня, смывали пену, обливали ледяной водой и снова намыливали.

Прекращалось это действие буквально на минуту, чтобы Эстель смогла влить мне в рот кувшин с очередным мерзким зельем, от которого меня тошнило, или неистово тянуло оправиться. Сколько это все тянулось, не знаю, мне казалось, что очень долго. Потом меня облачили в чистое белье, подали штаны и камзол, и усадили за стол в малой столовой. Маленькая мегера сама поставила передо мной чашку чая, бульон и холодное мясо.

– Ешьте, Ваше Высочество, и приходите в себя, – холодно сказала мне девчонка, едва переставшая вставать на цыпочки, чтобы снять с вешалки плащ.

Я хмуро глянул на нее, но взял в руку чашку. Пальцы плясали, горячая жидкость обжигала, но я упорно пил, слушая, как эта пигалица вправляет мне мозги:

– Скорбь измеряется не вином, Ваше Высочество. Что пользы леди Элизии, что вы едва ли не месяц просидели, обнимаясь с бутылкой? Скоро сбор урожая, а крестьяне в недоумении, вы ни разу не появились на полях. Рыбаки везут рыбу, но какого качества! Ваш стол завален бумагами из столицы, а фрейлины ее высочества не знают, как им быть, уезжать в свои поместья, или вы назначите им пенсион? А еще есть девушки, собирающиеся замуж, которые ждут вашего разрешения и приданого…