Книга Линия Горизонта - Александр Латыпов

Небольшой зал с полудюжиной окошек билетных касс вдоль одной из стен в тот день был битком набит людьми; протиснувшись сквозь толпу, Майк едва сумел расслышать в разраставшемся с каждой минутой гуле хриплый голос лорда:

– Мерритон-сквер, пожалуйста.

Мерритон-сквер служила центром другого такого же тихого и мрачного местечка Города в нескольких километрах от того места, где сейчас и находился Майк; он немного знал это место, унылость которого создавали и серые чахлые деревья, и пыльные дороги, и дома, окна которых даже жарким летом ловили сквозняки, а из трещин в потолках и стенах на немногих жителей смотрели маленькие коричневые пауки, постоянно сплетавшие паутину в углах комнат.

Во время очередной эпидемии на Мерритон-сквер работали все городские врачи, туда же свозили всех больных. Когда эпидемия закончилась, люди так и не вернулись в свои дома. Лишь в последние недели, несмотря на строгие карантинные запреты, в разграбленные дома стали заселяться бедняки, жившие или в бараках у стены, или вовсе не имевшие жилья. И теперь не болезнь начинала расползаться от Мерритон-сквер в разные стороны по Городу, а бедность. Медленно она дотягивалась до самых Южных ворот, разбивалась о дома богачей на севере, скромно сожительствовала в дешевых комнатах служащих банка и ремесленников на востоке.

Одним словом, Майк не любил это место, столь не похожее на его собственный дом.

Купив билет на ближайший поезд до Мерритон-сквер, Майк отошел вглубь толпы и принялся наблюдать за Первым лордом, который благодаря не прекращавшемуся теперь кашлю и трясущимся коленям с легкостью нашел себе место на жестких лавках в центре зала. Прислонившись спиной к стене в двух десятках шагов от него, мальчишка некоторое время еще сверлил взглядом затылок своей мишени, но почти сразу же отвлекся на девушку рядом с собой.

Худенькая девушка восемнадцати лет, с рыжими волосами, одетая в сероватое пестрое пальто, подпоясанное тонким светло-коричневым ремешком, быстро и ловко рисовала в альбоме простым карандашом людей, стоявших вокруг нее. Почувствовав взгляд Майка, она обернулась и посмотрела на него.

– Извините, – буркнул он, едва разглядев сквозь упавшие на ее лицо рыжие волосы россыпь веснушек на бледной коже и темно-зеленые глаза, и отошел в сторону, ближе к выходу на платформу, около которого висело мутное черное зеркало – в нем отражался Первый лорд, который все так же сидел на месте, рассматривая потолок.

Электричка прибыла строго по расписанию; едва услышав первые гудки приближавшегося состава, на платформу начала вытекать толпа людей. Майк боялся упустить в толчее Первого лорда, но сделать это оказалось не так просто: благодаря росту этого человека его серая шляпа буквально плыла над человеческим морем.

В вагоне Майк сумел протиснуться между двумя внушительных размеров мужчинами; к его удивлению, напротив Майка снова оказалась рыжеволосая художница.

Выудив откуда-то из недр пальто альбом, она пролистала его, нашла чистую страницу и, приготовившись рисовать, огляделась вокруг. Майку показалось, что она специально зашла в тот же вагон; улыбнувшись ему, она принялась энергично рисовать Майка, то и дело с вызовом поглядывая на него. Мальчишка видел, что рисование в такой тесноте давалось ей с трудом – линии получались часто кривыми, карандаш норовил ускользнуть в сторону.

Впрочем, ни помешать созданию собственного портрета, ни поспособствовать Майк никак не мог – теснота вагона третьего класса, на который пожелал взять билет Первый лорд, привела к тому, что следивший за ним сын газетчика теперь не мог не то что отойти в сторону, а даже пошевелиться.

Становилось нестерпимо душно.

– И куда только все едут? – пробормотал он.

– На окраины, – мрачно отозвался мужчина, стоявший справа от него, – большинство пассажиров живут у самых стен. Кто еще, кроме бедняков, ездит третьим классом? Лорды разбегаются по норам, а нам бежать некуда.

– Пусть бегут, – ответил ему грузный усатый мужчина в рабочем черном костюме, стоявший напротив. – Скоро мы их раздавим. Мерзость эту.

– Да брось, – буркнул первый. – Хотя говорят, что в лагерях будут раздавать еду. Может быть, даже оружие найдется. Но не верю я в это.

На этом разговор прервался. Через некоторое время Майку удалось сесть – на одной из станций вагон быстро опустел и также быстро вновь заполнился до отказа. Рыжеволосая девушка села напротив него и продолжила рисовать, все еще не говоря ни слова.

Спустя десять минут жара и невыносимая духота вагона разморили Майка – его начало клонить ко сну; так бы он и проехал Мерритон-сквер, но что-то заставило его открыть глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Первый лорд пробирается к выходу. К вящему неудовольствию художницы, Майк тоже поднялся со своего места и стал проталкиваться сквозь толпу. У самого выхода она все же догнала его.

– Адрес напиши, – быстро прошептала она и зарделась.

Майк выхватил у нее альбом и накорябал свой адрес под собственным же наполовину нарисованным портретом, после чего вышел на платформу. Вместе с ним на свежий воздух выбрались еще человек двадцать, одуревших от вагонной тесноты.

Художница не стала выходить на улицу. Майк видел в окно, как она вернулась в значительно опустевший вагон и, перевернув страницу альбома, начала рисовать новый портрет. Майку оставалось только продолжить слежку.

А Первый лорд между тем уверенно, насколько это было возможно в его состоянии, прошел к выходу с платформы и стал спускаться по разбитым ступеням.

Следующие полчаса он медленно шел по темным грязным улицам, пробирался куда-то переулками; во всем Городе редко можно было встретить такое количество грязных улочек и потертых домов. Улицы здесь были наполнены тишиной и пылью, людей было мало. Где-то вдалеке – поначалу едва слышно – раздавались чьи-то голоса, с каждым шагом приближавшиеся к Майку и Первому лорду.

Вскоре они вступили на заселенную бедняками улицу карантинного квартала; люди здесь были мрачными, жались друг к другу, сумрачно переглядывались. До Первого лорда и следовавшего за ним по пятам Майка им словно бы и не было дела. Из пустых домов на улицы они тащили старую сломанную мебель, какие-то мешки, строительный мусор, переворачивали уличные вазоны – строили баррикады. Несколько раз Майк даже рассмотрел знакомые коробки с сухой едой и оружием, которые втайне поставлялись сюда по приказу Артура.

Майк поежился. Только сейчас он понял, как близок тот бунт, на который он работал последние месяцы.

– Молитесь! – кричал грязный, оборванный старик, скорчившись на земле. – Демоны испытывают нас! Исповедуйтесь! Конец близок!

Люди старались даже не смотреть в его сторону. Безумец то продолжал выкрикивать пророчества, то валился в пыль и грязь и начинал рыдать.

Майк поспешил пробежать мимо него. Вскоре Первый лорд остановился у двухэтажного старого дома, темные окна которого, как и сухие палки, торчавшие из бедных, потертых и покрытых трещинами уличных вазонов, и исцарапанная кем-то деревянная дверь дышали запустением; толкнув оказавшуюся незапертой дверь, он вошел внутрь.