Книга Античный мир «Игры престолов» - Айеле Лушкау

Таким образом, общая структура событий является лишь частью того, что делает историю Лораса и Ренли похожей на историю Ниса и Эвриала: pathos, особенность отношений двух молодых мужчин, сами события, в которых они участвуют, а также ряд деталей и явлений придают данной истории эпический колорит. В последующих разделах я бы хотела копнуть немного глубже в некоторые конкретные случаи сходства, в которых Ренли и Лорас появляются и принимают участие в событиях, свойственных эпосу, и глубже исследовать, как эти случаи работают в мире «Игры престолов». То, что эти истории включают в себя своего рода отклоняющиеся от нормы сюжетные линии, не умаляет их важности или интереса к ним: конечно, второстепенные персонажи зачастую самые интригующие для фанатов именно потому, что их истории не такие отточенные, как истории главных персонажей, и, следовательно, дают простор для воображения. Однако сама по себе эта история очень стара, и она часто используется для определенных целей на протяжении большей части своей литературной истории, чтобы прокомментировать проблему человеческих жертв на войне. Так как эпос является историей войны, два мальчика, чья любовь столь сильна, что они готовы друг за друга умереть, также говорят нам о самом эпосе или, в нашем случае, о разросшемся мире «Игры престолов».

Только игры да веселье

Я надеюсь, что даже после такого краткого пересказа вы можете проследить некоторые параллели между историями о Нисе и Эвриале и Ренли и Лорасе: обе пары молоды, скорее восторженны, чем дисциплинированны, их воодушевляют различные аспекты военного дела, они по-юношески самоуверенны. Существует также и структурное сходство: обе пары участвуют в стилизованных играх (в случае «Игры престолов» – в турнире в честь десницы), и эти игры оказываются подготовкой к более захватывающему сражению.

Спортивные игры всегда были – и являются до сих пор – способом показать человеческие достижения на пределе способностей и выносливости. Именно это эпические воины демонстрируют на полях сражений, а связь между спортом и войной упоминается столь часто, что стала едва ли не клише. В своей эпической форме, по крайней мере, спортивные игры подробно показывают навыки, необходимые воину в битве: метание копья, например, изображено во многих эпических сценах, включая поединки в «Илиаде» и «Энеиде». Забеги на колесницах тоже имитируют поведение на поле боя, так же как и бег и, в меньшей степени, борьба. Далее, подобно пирам, игры отражают общественный строй. Они часто являлись частью погребального ритуала великого героя, а человек, проводящий их, обеспечивал награды и следил за тем, чтобы не было жульничества, драк и прочих нарушений. И хотя мы привыкли думать о спорте как об общественном уравнителе, в эпическом мире это не всегда соответствует истине. Иногда, как в «Илиаде», победившим второстепенным героям достаются меньшие награды, чем их более взрослым и известным соперникам; неравное распределение отражает иерархическое положение обоих мужчин, однако соглашение с подобной мнимой несправедливостью может принести пользу приниженной стороне, которая, как правило, получала большую награду, с почтением относясь к правилам, принятым в обществе.

Важно различать спортивные игры в греческом и латинском эпосах и исторический феномен игр в Греции и Риме. Первое является стилизованным набором описаний спортивных достижений, осуществляемых героями эпоса в качестве замены реальным боевым действиям. Отношения между войной и спортом однозначно стояли за историческими событиями вроде Олимпийских игр, хотя эпические игры не являются точным литературным описанием античных (которые происходили раньше, чем были написаны «Илиада» и «Одиссея»). В греческом мире занятия в гимнасиях или на тренировочных площадках были частью обучения, обязательного для городского гражданина, а выносливость при ношении тяжелых доспехов и дисциплина требовались гражданину-солдату. Участие в Олимпийских играх (или в одной из трех других великих игр: Пифийских, Немейских и Истмийских) приносили славу городу, а победителей чествовали и награждали. Римляне иногда состязались в греческих играх, но у них имелись и свои, называемые ludi, которые начинались с театральных представлений и заездов на колесницах, и продолжались гимнастическими соревнованиями. Впрочем, обычно в Риме спортсмены были профессионалами, а не обычными гражданами, демонстрирующими свою доблесть, в то время как идея атлета-джентльмена лежит в основе эпической программы игр.

Почти в каждом эпосе присутствуют погребальные игры, и все они по-своему смоделированы по образу игр на похоронах Патрокла в «Илиаде». Они были пышными и эмоциональными, так как похороны в «Илиаде» проводили со всеми почестями, воздаваемыми умершему, ведь у Ахиллеса была особая связь с Патроклом. Но в какой бы поэме ни описывались эпические игры, они были передышкой между войнами и всем, что с ними связано, таким образом, они также являлись способом эпоса рассказать о себе, дать нам возможность взглянуть на вещи в таком виде, в каком они присутствуют и в поэзии, и в мире. Нис и Эвриал Вергилия состязаются в беге на погребальных играх отца Энея Анхиза. Такая смена обстановки свойственна римлянам, которые относились к предкам с большим почтением (преданность Энея отцу как раз характеризует римские ценности), но, кроме этого, она означает, что молодая пара пробует войну на вкус еще до начала реальных сражений. Как мы увидим, эта разница важна для понимания того, что происходит с Ренли и Лорасом.

В «Энеиде» описываются состязания в беге, занимающие почетное место как на Олимпийских играх, так и в эпических традициях. В них, как правило, принимали участие молодые мужчины. В эпосе бег в особенности ассоциировался с Ахиллесом, которого прозвали Быстроногим, и для него, по крайней мере, скорость была обоюдоострым мечом. С одной стороны, она выделяла его на поле боя среди других и особенно пригодилась в дуэли с Гектором, которого Ахиллес трижды преследовал по городу. Стремительность, однако, также символизирует короткую жизнь героя: вернувшись в бой перед Троей, Ахиллес предпочел короткую, но славную жизнь спокойной старости на родине. Этот выбор между долгой жизнью и славой делает и Бриенна, когда говорит Кейтилин, что их воспоют в песнях, стоит им умереть, «а в песнях всегда лето».

Скорость, celeritas, была свойственна еще одной фигуре – великому римскому полководцу Юлию Цезарю, известному тем, что он продвигал свои легионы вперед столь быстро, что удивлял противников, являясь на место сражения намного раньше, чем они ожидали. Стремительность была военным преимуществом Цезаря, ее описывали как разрушительную силу, подобную молнии, сорвавшейся с небес, но эта сила в итоге губила его соотечественников, а не врагов. Подобные метеорологические и космические образы часто используются как метафоры скорости: Ахиллес сравнивается со штормом и со звездой зла, что приносит горе человечеству, пока он движется по полю боя. Быстрый бег, другими словами, олицетворяет юность и силу, так же как и великий, но саморазрушительный успех. Чрезмерные надежды, возлагаемые на скорость, предполагают некую наивность или, по крайней мере, свойственное юношам предпочтение грубой силы уму. В играх в честь Патрокла в «Илиаде» забег выигрывает именно Одиссей, несмотря на то что он старше всех других участников. Одиссей победил с помощью богини Афины, которой он молился во время состязания; она, в свою очередь, поспособствовала тому, что Аякс, главный конкурент, поскользнулся, ступив в помёт. Таким образом, уже изначально эпические забеги были больше чем проявлением физической силы, победа в них зависела также от множества других факторов, включая ум, удачу и богов, которые могли отделить победивших от проигравших, – факторов, игравших ключевую роль в определении исхода как на спортивной арене, так и за ее пределами.