Книга Стража последнего рубежа - Сергей Волков

Бесшумно опустилось тонированное стекло, и Сонин бойфренд, сменивший, видимо, не только машину, но и разряд в братанской иерархии, кинул в окно какой-то комочек. Машина фыркнула и умчалась прочь. Улыбка сползла с Сониного лица. Она нагнулась, подняла и развернула стодолларовую купюру, на которой размашисто было написано черным маркером: «Пока! Встретимся в аду. Сережа».

Соня тупо посмотрела на портрет напоминающего Ломоносова древнего американского то ли президента, то ли миллионера на купюре, сомнамбулической походкой прошла к себе в комнату, взяла кнопку, пришпилила «деньгу» к двери и с наслаждением начала метать в нее подаренные бойфрендом духи, лаки и прочий парфюм.

Когда прибежали родители, Соня сосредоточенно пилила запястье пилкой для ногтей. Она тут же была избита по щекам, накормлена афобазолом и напоена валокордином, долго и судорожно рыдала на материнской груди и сквозь рыдания выдала рассказ на тему: «Как я провела это лето».

Неделю дома было плохо. Папа Разумовский метал громы и молнии на голову неумной влюбчивой дуры, вдруг заменившей его умненькую и благоразумненькую доченьку, мама тяжело вздыхала и все подсовывала Соне полоски теста на беременность, не удовлетворяясь первым отрицательным результатом. Словом, Соню достали, и она объявила, что больше не хочет ни от кого зависеть и поэтому завтра устраивается на работу.

— Да кому ты нужна?! — крикнул на это отец: — У тебя же нет никакой профессии!

— В дворники пойду, там этого не надо! — в запале крикнула в ответ Соня и закрылась в своей комнате.

А слово, как известно, не воробей!

Соня устраивалась на работу по всем правилам. Она написала о себе довольно длинную бумажку, озаглавленную модным словом «резюме», отксерила ее в двадцати экземплярах за деньги в уличной «ксеральне» и пошла по конторам, фирмам и офисам. Везде Соне обещали позвонить, как только это самое резюме рассмотрят. Видимо, не рассмотрели нигде — звонков не было.

Тогда, чтобы не терять времени даром, Соня подключила всех своих подруг и знакомых, из которых, к слову, едва ли не половина в институты, университеты и всякие академии тоже не поступили и мыкались теперь, как и Разумовская.

Время шло. Подруги по большей части подсовывали работу вроде пресловутого гербалайфа или «Мэри Кей». В проститутки не хотелось — Соня, как всякая нормальная девушка, любила деньги и секс, но себя она все же любила больше. А время продолжало идти…

Как-то за семейным ужином хмурый весь последний месяц родитель ядовито осведомился, как идет процесс трудоустройства дочери. Что-то не слышно бодрого шарканья метлы о тротуар по утрам…

— Послезавтра услышите! — решительно пообещала сумрачная Соня.

За столом отдела кадров ЖЭКа сидел болезненно толстый лысый мужик и пил чай с сухариками. Увидев Соню, облаченную по причине дождя в блескучий рейвовский плащик, он спрятал стакан и сухарики в тумбочку и куртуазно спросил:

— Чем обязан?

Соня тоскливо посмотрела на засохший кактус на грязном сейфе, на пыльные окна и осеннюю хмарь за ними и деревянным голосом выдала:

— Я… работать у вас… хочу.

— Помилуйте, барышня, а кем же вы у нас работать хотите? — засуетился толстяк.

Соня потупилась:

— Дворником…

Потом было еще много охов и ахов, рассуждений, что это не работа для молодой и симпатичной и так далее, но в итоге Соню на работу взяли. Да и как не взять, дворников-то не хватает, причем катастрофически!

Участок Соне достался знакомый до боли — собственный двор и кусок улицы, выходящий одним боком на бульвар. Ей выдали ключ от подсобного помещения — маленькой грязной каморки на первом этаже с забитым железом окном и кучей заплесневелого инвентаря в углу. Спецодежда — синий халат и клеенчатый фартук — полагалась, но, как сказала пожилая тетка, замначальника ЖЭКа, в данный момент таковой в наличии не имеется. Вот так-то, Соня Разумовская… Родители поохали, поворчали да и смирились. А что — ей жить!

Осень, осень… Дальше можно дополнить кому что нравится: последняя, давай у листьев спросим, что такое, золотые листопады и так далее. А для дворника осень — это листья, и точка. Соня поняла это в первый свой трудовой день.

Вроде и деревьев в Москве ну не так чтобы много, вроде не лес ведь, а листьев и во дворе, и на улице оказалось столько! Соня с семи утра отчаянно гребла их разлапистой метлой, лопатой собирала в большие кучи и к обеду очистила-таки двор, но, стоило ей вернуться к тому месту, откуда началась ее лиственная эпопея, выяснилось, что желтых, бурых, красных отмерших продуктов жизнедеятельности деревьев нападало больше прежнего.

Вот тут и появилась в жизни Сони тетя Клава, соседка по участку, дворничиха из сталинского «красного» дома. Она весьма вовремя завернула во двор и застала Соню сладко плачущей над кучей листвы.

— Ты, девонька, не надрывайся! — философски посоветовала она Соне. — Осень, она такая! Жди ветра. Ветер подует-подует, да и облетит вся листва, так ты тогда ее и убирай, а сейчас-то какой толк! Пусть она пока падает себе, шуршит, красота же!

Так Соня познакомилась с первым из многих нехитрых — и достаточно хитрых — секретов дворницкого мастерства. Прошла неделя, Соня втянулась. Розовые обтягивающие джинсики и короткую голубую курточку, а также кожаные шнурованные ботинки до колен, в которых она работала в первые дни, пришлось заменить мамиными дачными штанами с отвислыми коленками, старым отцовским ватником и черной банданой с черепами на голову, а иначе каждый индивидуум мужеского полу почитал своим долгом остановиться и пристать со всякой ерундой типа: «Девушка, а девушка, можно, я вам помогу?»

Больше всего Соне нравилось время после семи утра. Москва — ленивый город. Те немногочисленные ее жители, которым на работу рано, выходят еще раньше, за час-полтора-два, чтобы успеть доехать, а остальные, которым на работу поздно и которых большинство, еще мирно дрыхнут, и во дворе тихо и пусто. Можно спокойно делать свое дело и думать о великом, например о чудной беленькой шубке, которую Динка видела в «Дизеле», или о нем, будущем избраннике Сони. Конечно, он будет обеспеченным, красивым, но самое главное — он будет ее, Соню, любить и никогда не бросит…

Были в новой Сониной работе и отрицательные стороны. Из главных можно было выделить две: собаки и тяга людей к контрацепции. И если на собак Соня не очень обижалась, просто было неприятно, то на людей затаила жгучую ненависть. Ну в самом деле, унитазов или мусорных ведер нет, что ли? Почему резиновые сосуды страсти нужно обязательно выбрасывать в форточку? А может быть, это такой своеобразный способ пометить свою территорию? Соня терялась в догадках, каждое утро убирая разноцветные резиновые изделия с тротуара и газона возле дома.

А потом она нашла пистолет. Дело было уже в октябре, ближе к концу месяца. Как раз несколько дней назад листья с деревьев облетели окончательно, и Соня мужественно убила почти сутки на их сбор и погрузку в специально привезенный контейнер. И вот в дальнем углу двора, выметая мокрую листву из щели между гаражами, Соня заметила металлический блеск на земле. Она ковырнула метлой — точно, он!