Книга Врата Мёртвого Дома - Стивен Эриксон

Кулак Колтейн стоял в одиночестве и смотрел на южный одан. Его украшенный перьями плащ трепетал на ветру, оперение дрожало под дыханием воздуха. В двух сотнях шагов в том направлении, у гряды холмов сидели на конях воины нового племени, варварские знамёна неподвижно чернели на фоне бледно-голубого неба.

Дукер пристально рассматривал Колтейна, подходя ближе. Попытался поставить себя на его место, почувствовать, чем живёт теперь Кулак, — и не смог. Нет, это не от слабости воображения. От страха. Я не могу взвалить на себя чужой груз — даже на краткий миг. Все мы теперь погружены в себя, каждый наедине с собой…

Колтейн заговорил, не оборачиваясь:

— Кхеран-дхобри — так они, во всяком случае, именуются на карте.

— Недобрые соседи Арэна, — проговорил Дукер.

Кулак резко обернулся, пронзил его взглядом.

— Мы всегда соблюдали условия договоров, — сказал он.

— Да, Кулак, соблюдали — чем приводили в ярость многих жителей Арэна.

Колтейн снова отвернулся, посмотрел на племя у холмов и долгое время молчал.

Историк взглянул на свою безымянную воительницу.

— Тебе нужно найти лекаря, — заметил он.

— Щит я могу держать…

— Не сомневаюсь, но риск заражения…

Её глаза распахнулись, и Дукер умолк, ощутив приступ острой печали. Он отвёл взгляд. Ты глупец, дед.

Колтейн заговорил:

— Капитан Сон.

— Кулак.

— Фургоны готовы?

— Так точно. Подъезжают.

Колтейн кивнул.

— Историк.

— Кулак?

Виканец медленно обернулся к Дукеру.

— Я даю тебе Нихила, Бездну и воинов из трёх кланов. Капитан, командор Бальт известил раненых?

— Так точно, и они отказались. — Кожа вокруг глаз Колтейна натянулась, но затем он медленно кивнул. — Как и, — продолжил Сон, глядя на Дукера, — капрал Лист.

— Признаю, — вздохнул Кулак, — те, кого я отобрал из своего народа, тоже были недовольны, но они не смеют перечить своему военному вождю. Историк, будешь командовать так, как сочтёшь нужным. Но ответственность на тебе огромная. Ты должен доставить беженцев в Арэн.

Вот до чего дошло.

— Кулак…

— Ты малазанец, — перебил Колтейн. — Следуй предписанному протоколу…

— А если нас предадут?

Виканец улыбнулся.

— Тогда мы все отправимся к Худу вместе. Если уж будет конец у этого похода, то пусть — подходящий.

— Держитесь, сколько сможете, — прошептал Дукер. — Я с Пормкваля кожу спущу и его губами отдам приказ, если понадобится…

— Оставь Первого Кулака Императрице — и её адъюнкту.

Историк потянулся к стеклянной бутылочке на шее. Колтейн покачал головой.

— Это твоя история, и сейчас никто не важен так, как ты, историк. Если когда-нибудь увидишь Дуджека, скажи ему: не солдат Императрица не имеет права терять, а память Империи.

К ним подъехал отряд виканцев с лошадьми в поводу — среди них оказалась и верная кобыла Дукера. Позади из пыли проступили повозки беженцев, а рядом ждали ещё три фургона, которые, как заметил Дукер, охраняли Нихил и Бездна.

Историк глубоко вздохнул.

— Что до капрала Листа…

— Его не переубедить, — сказал капитан Сон. — Он просил передать тебе слова прощания, Дукер. Он бормотал что-то про призрака за плечом, что бы это ни значило, а потом добавил: «Скажи историку, что я нашёл свою войну».

Колтейн вдруг обернулся, словно эти слова поразили его так, как не могли никакие другие.

— Капитан, передай войскам — атакуем в течение часа.

Атакуем? Худов дух! Дукеру было неуютно в собственном теле, руки налились свинцом и обвисли, словно вопрос, что делать с собственной плотью и костями — что делать вот прямо сейчас, — стал для него неразрешимым.

Сквозь гудящую пелену пробился голос Сна:

— Твоя лошадь, историк.

Дукер судорожно вздохнул. Глядя на капитана, он медленно покачал головой.

— Историк? Нет, пожалуй, историком я стану снова где-то через неделю. Но сейчас и на ближайшее будущее… — Он снова покачал головой. — Нет у меня подходящего слова, чтобы себя назвать. — Он улыбнулся. — Думаю, сгодится «дед»…

Улыбка Дукера, похоже, разозлила Сна. Капитан обратился к Колтейну:

— Кулак, этот человек говорит, что у него нет звания. Решил зваться «дедом».

— Неудачный выбор, — проворчал виканец. — Деды — мудрецы, а не дураки. — Он хмуро посмотрел на Дукера. — Нет никого среди знающих тебя, кто сомневался бы в том, кто ты. Мы знаем тебя как солдата. Это звание тебя оскорбляет?

Дукер прищурился.

— Нет. По крайней мере, мне так кажется.

— Тогда спаси беженцев, солдат.

— Так точно, Кулак.

Безымянная воительница сказала:

— У меня есть для тебя кое-что, Дукер.

Сон фыркнул.

— Что? Вот прямо здесь?

Она подала Дукеру обрывок ткани.

— Только подожди, не читай сразу, что там написано. Пожалуйста.

Дукер смог лишь кивнуть, тогда она засунула обрывок ему за пояс. Историк посмотрел на троих людей перед собой и пожалел, что среди них нет Бальта и Листа, но значит, не будет церемонных прощаний, утешения привычных ролей. Как и всё остальное, это случилось впопыхах, неуклюже и не до конца.

— Садись на свою костлявую животину, — сказал Сон. — И оставайся там, где Худ не видит, друг.

— Желаю вам того же. Всем вам.

Колтейн зашипел, разворачивая коня к северу.

— Так не выйдет, Дукер. Мы собираемся прорезать кровавый путь… прямо в глотку этому ублюдку.

Нихил и Бездна ехали по сторонам от Дукера во главе колонны беженцев, которая двигалась к воинам-кочевникам у гряды холмов. Виканские всадники и воины, охранявшие несколько повозок, которые катились впереди, все были очень молоды — мальчики и девочки со своим первым оружием. Общее возмущение тем, что их отослали прочь, кипело, как безмолвная буря.

Но если отчаянный ход Колтейна не принесёт успеха, им ещё придётся поднять оружие… в последний раз.

— Два всадника, — сказал Нихил.

— Добрый знак, — пробормотал Дукер, вглядываясь в пару кхеранов, которые ехали им навстречу лёгким галопом. Старики — мужчина и женщина — худые, обветренные, кожа — того же оттенка, что и выделанные оленьи шкуры, которые служили им одеждой. Под левой рукой у них висели мечи с завёрнутыми крюком клинками, а на головах красовались богато украшенные шлемы с толстыми боковыми щитками.