Книга Американская трагедия - Теодор Драйзер

- Видите ли, после встречи с мисс Х я больше не мог относиться к Роберте, как прежде, и поэтому старался поменьше видеться с нею. Но, во всяком случае, очень скоро после этого она... попала в беду... ну, и тогда...

- Понятно. А когда примерно это случилось?

- В конце января.

- Ну, и что же? Когда это случилось, вы не почувствовали, что при таких обстоятельствах ваш долг - жениться на ней?

- Но... нет, в тех условиях нет... то есть, я хочу сказать, если бы мне удалось ее выручить.

- А почему, собственно, нет? И что значит "в тех условиях"?

- Видите ли... все было, как я вам говорил. Я больше не любил ее, и ведь я не обещал ей жениться, - она это знала. Поэтому я думал, что будет более или менее правильно, если я помогу ей от этого избавиться, а потом скажу, что больше не люблю ее.

- А все-таки вы не сумели ей помочь?

- Нет, сэр. Но я старался.

- Вы обращались к аптекарю, который давал здесь показания?

- Да, сэр.

- И к кому-нибудь еще?

- Да, сэр, я обошел семь аптек, пока наконец достал хоть что-то.

- Но то, что вы достали, не помогло?

- Нет, сэр.

- Молодой торговец галантереей показал, что вы обращались к нему, было это?

- Да, сэр.

- И он указал вам какого-нибудь врача?

- Д-да... но... я не хотел бы называть его.

- Ладно, можете не называть. Но вы послали мисс Олден к врачу?

- Да, сэр.

- Она пошла одна или вы ее сопровождали?

- Я проводил ее... то есть только до дверей.

- Почему только до дверей?

- Потому что... мы обсудили это и решили - и она и я, - что так, пожалуй, будет лучше. У меня тогда было мало денег. Я думал, что, может быть, доктор поможет ей за меньшую плату, если она придет одна, а не вдвоем со мной.

("Черт побери, а ведь он крадет мои громы и молнии! - подумал тут Мейсон. - Он перехватил большую часть вопросов, которыми я рассчитывал запутать Грифитса". - И он встревоженно выпрямился. Бэрлей, Редмонд, Эрл Ньюком - все теперь ясно поняли замысел Джефсона.)

- Понятно. А может быть, дело было еще и в том, что вы боялись, как бы о ваших с нею отношениях не прослышали ваш дядя или мисс X?

- О да, я... то есть мы оба думали и говорили об этом. Она понимала, в каком я положении.

- Но о мисс Х речи не было?

- Нет, не было.

- Почему?

- Потому что... Я думал, что как раз тогда не следовало ей об этом говорить. Она бы слишком расстроилась. Я хотел подождать, пока у нее все уладится.

- А тогда сказать ей все и оставить ее, - вы это имеете в виду?

- Да... если бы я чувствовал, что не могу относиться к ней по-старому... Да, сэр.

- Но не тогда, когда она была в таком положении?

- Нет, сэр, тогда нет. Но, видите ли, в то время я еще надеялся, что помогу ей от этого избавиться.

- Понятно. И ее положение не повлияло на ваше отношение к ней? Не вызвало у вас желания отказаться от мисс Х и жениться на мисс Олден и таким образом все исправить?

- Нет, сэр... тогда нет... то есть не в тот раз.

- Что значит "не в тот раз"?

- То есть я стал думать об этом позже, как я вам говорил... но не тогда... Это было после... когда мы поехали к Адирондакским горам.

- А почему не тогда?

- Я уже сказал, почему. Я совсем потерял голову из-за мисс Х и больше ни о чем не мог думать.

- Вы даже тогда не могли изменить свое отношение к мисс Олден?

- Нет, сэр. Мне было очень жаль ее, но я не мог иначе.

- Понятно. Ну, пока оставим это. Потом я еще вернусь к этому вопросу. Сейчас я хотел бы, чтобы вы, если можете, постарались объяснить присяжным, что же именно так привлекло вас в мисс X, отчего она вам нравилась настолько больше мисс Олден? Что именно, какие особенности ее поведения, внешности, характера или положения в обществе до такой степени вас прельщали? Вы-то сами это понимаете?

И Белнеп и Джефсон на разные лады и по разным психологическим, юридическим и личным причинам не раз прежде задавали Клайду этот вопрос и получали самые разные ответы. Вначале он вообще не хотел говорить о Сондре, опасаясь, что любые его слова будут подхвачены и повторены на суде и в газетах с упоминанием ее имени. Потом, поскольку все газеты замалчивали ее настоящее имя, стало ясно, что ей не угрожает публичный скандал, и тогда он позволил себе говорить о ней несколько свободнее. Но здесь, на суде, он снова стал осторожен и замкнут.

- Ну, это трудно объяснить... По-моему, она красавица, гораздо красивее Роберты. Но не только в этом дело. Она совсем не такая, как все, кого я знал раньше... гораздо самостоятельнее... и все с таким вниманием относились ко всему, что она делала и говорила. Мне кажется, она знает гораздо больше, чем все мои прежние знакомые. И она ужасно хорошо одевается и очень богата, и принадлежит к лучшему обществу, и газеты часто пишут о ней и помещают ее портреты. Когда я ее не видел, я каждый день читал о ней в газетах, и мне казалось, что она все время со мной. И потом, она очень смелая, не такая простая и доверчивая, как мисс Олден... сперва я даже не мог поверить, что она стала мною интересоваться. А под конец я больше ни о ком и ни о чем не мог думать, и о Роберте тоже. Я просто не мог, - ведь мисс Х все время была передо мной.

- Да, на мой взгляд, вы поистине были влюблены, прямо загипнотизированы, - ввернул Джефсон в виде обобщения, уголком глаза наблюдая за присяжными. - Типичная картина помешательства от любви, яснее, по-моему, некуда.

Но и публика и присяжные выслушали его замечание с неподвижными, каменными лицами.

И сразу после этого пришлось окунуться в быстрые, мутные воды предполагаемого злостного умысла, ибо все остальное было лишь вступлением.

- Итак, Клайд, что же случилось потом? Расскажите нам подробно все, что помните. Ничего не смягчайте, не старайтесь казаться ни лучше, ни хуже, чем вы были на самом деле. Она мертва - и вы тоже умрете, если эти двенадцать джентльменов под конец придут к такому решению. (От этих слов точно ледяной холод пронизал и Клайда и всех, кто находился в зале суда.) Но ради вашего же душевного спокойствия вам лучше говорить правду. (Тут Джефсон подумал о Мейсоне: пусть попробует отбить такой удар!)

- Да, сэр, - просто сказал Клайд.

- Стало быть, она попала в беду, и вы не сумели ей помочь. Ну, а потом? Что вы тогда сделали? Как поступили? Да, кстати, какое жалованье вы получали в то время?

- Двадцать пять долларов в неделю, - признался Клайд.