Книга Сердце меча - Ольга Чигиринская

* * *

Моро пошел на поправку очень быстро, и это его обрадовало — худшей пытки чем валяться в постели и предаваться воспоминаниям, он не мог бы и сам придумать. Эйдетическая память имеет свои очень неприятные стороны — например, постоянный соблазн возвращаться к тому, что прошло невозвратимо… Не нужно было заказывать эту модификацию. Дурак…

Они прошли все двадцать девять туннелей и вычистили по дороге два гнезда. На третьем вышла неприятность — это была маленькая, но достаточно хорошо организованная банда, в которую входили два морлока класса «Аякс». Во главе банды стоял какой-то бывший космоход, объявленный вне закона, а морлоки, по всей видимости, были его. Банду удалось подавить — но все трое при этом были ранены, и Моро — тяжелее всех: сначала ему досталось очень крепкой дубиной по шлему, потом той же дубиной ему сломали плечо, а пока он валялся, в паховое сочленение доспеха сунули заточку. Рана была поверхностной, но в очень неудобном для перевязки и очень кровоточивом месте — как раз над лобковой костью. По дороге в манор он потерял много крови, а Эш, сволочь, не торопился поднимать его на ноги, ссылаясь на сильное сотрясение мозга.

Останков Дика они не нашли. Кости в логовах принадлежали в основном молодым гемам, частью — полугемам. Друг друга мародеры тоже ели, так как постоянно дрались из-за территорий, дрались насмерть — ну, не пропадать же добру…

Пока ты не нашел труп, — учили синоби, — не говори, что человек мертв. Да, само по себе то, что они не нашли костей — ничего не значило… Но если только надежда не дает сойти с ума — то почему от нее нужно отказываться?

В таком состоянии его и нашел приказ тайсёгуна Рива. Тайсёгун приказывал Моро явиться в его резиденцию в космопорте Лагаш.

В Высоких Доках космопорта от него шарахались как от прокаженного. Немилость леди Альберты — тоже своего рода заразная болезнь (а в эти две недели состоялась ее инаугурация в качестве цукино-сёгуна). Дежурный адъютант деревянным голосом сказал:

— Тайсёгун не может вас принять.

Тогда Моро молча отодвинул его в сторону, положил ладонь на разъем комм-пульта и ввел номер личного канала Шнайдера, который на Каратаго знали считанные единицы. Канал был жив, канал откликнулся, и Моро передал сообщение: «Тук-тук».

Чрез пять секунд дверь в кабинет распахнулась, Шнайдер наорал на адъютанта и впустил Моро. Он как раз обедал, и Моро с удовольствием к нему присоединился.

— Рад видеть, — сказал Шнайдер. — А до меня дошли слухи, что ты не просыхаешь.

— Да. Я их старетельно распускал. Я засиделся, Рихард. Я хочу с тобой в конвой.

— Не успеешь набрать команду, да я тебя и не возьму. Есть другое дело. То, которое ты сам на себя повесил — его нужно довести до конца, верно?

— Да, Рихард, — Моро прожевал оливку. — Все нужно доводить до конца.

— Ты вступишь в переговоры с Брюсом.

Глава 19De profundis[49]

— Все в порядке, мастер Нейгал! Я еще могу сражаться!

Это прозвучало еще сквозь сон, а вот «шлеп-шлеп» шагов и звук падения тела в мелкую воду были уже наяву. Посыпайся! Просыпайся, урод! Сейчас он снова поднимется — и свалится прямо в поток — если уже не захлебнулся и не разбил себе голову!

Рывком разогнув свое измученное, задеревеневшее тело, еще не проснувшись толком, Рэй зашлепал на звук и успел ухватить Дика поперек живота как раз на краю сточной канавы.

— Да что же мне делать с вами, сэнтио-сама, — прорычал морлок, оттаскивая юношу снова к стене тоннеля, на относительно сухое место. — Мне же нужно хоть немного поспать.

Дик вдруг поднял руки, ощупал его голову и лицо почти осознанными движениями, и проговорил:

— Не оставайся здесь, Майлз. Я не убегу без тебя.

Рэй оскалился в отчаянии. Если его принимают за шеэда — значит, дело совсем худо.

Он перебросил руки Дика через свою голову и хотел было обнять его, согревая, и лечь — но тот вдруг задергался, отбиваясь и хрипя — «Уйди! Пусти! Нельзя, нельзя, ты человек, ты душу погубишь, не трогай, не смей!» — так что Рэю пришлось не еще и навалиться сверху, чтобы Дик не вырвался и не уполз. Тот бился еще какое-то время — а потом затих, и Рэй рискнул заснуть, прижимая его к себе.

Проснулся он от боли — и в сером утреннем свете разглядел каппу, вцепившегося в руку, еще трех, пристраивающихся на ногах и на хвосте и не меньше десятка, просто ползающих по телу. В спину Дика впились шесть или семь, но сэнтио-сама, видно, бы в глубоком беспамятстве, и не пытался высвободиться и стряхнуть их — только тихо стонал. Рэй зашипел от омерзения и сшиб тварей несколькими сильными щелчками.

Весь животный и растительный мир Картаго входил в пищевую цепочку человека, но у этого была и обратная сторона: человек вполне мог войти в пищевую цепочку тех же капп, если был слишком слаб, чтобы стряхнуть их. Личинки капп — медлительные и глупые твари, но едят все подряд. Запах крови в воде подманил их — мертвый морлок, лежащий поблизости, казался живым из-за обилия шевелящихся панцирей на его груди и лице. Рэй пришел в бешенство и заплясал на скальной полке, раскидывая капп ногами и ударами хвоста — пока не посшибал в воду всех. Каппы выпустили хвостики и заюлили ими, направляя себя к скале, нескольких снесло вниз сквозь решетку, остальные снова уцепились за камень лапками и поползли вверх, на сладкий запах. Медленно, но верно.

Рэй осмотрел Дика. Раны его продолжали кровоточить, и насквозь мокрая перевязка из обрывков одежды мертвого морлока не спасала. Рэй сделал ее ночью, почти наощупь — и сейчас только поправил, потому что делать новую было не из чего. Потом он осмотрел собственные шрамы, оставшиеся после поединка на арене и битвы с водой. Кровь морлока сворачивается быстро — раны начали затягиваться; кроме той, глубокой, что шла через бедро. Рэй обновил повязку. Остальное — царапины, да еще куча ушибов и ссадин, полученных когда водоворот крутил и бил их о стены, а он старался обхватить Дика руками и ногами так, чтобы принять все удары на себя. Да еще сильно покусанные губы — чтобы вдохнуть Дику воздуха, Рэй закрыл его рот своим, а юноша в беспамятстве принялся кусаться. Пришлось придушить его еще раз, и когда их несло подземными коридорами, несколько страшных минут сомневаться — не труп ли он тащит? Было бы дьявольски обидно убить сэнтио-сама собственными руками, особенно после того как… Его снова передернуло, когда он вспомнил мгновения на арене — дикий, кровавый восторг, в упоении которого он чуть не натворил страшных дел…

Когда первые каппы снова вползли на полку, Рэй поднял Дика на закорки и сказал, будучи уверен, что его не слышат:

— Нужно идти, капитан. Будет больно, но тут я ничего сделать не смогу.

Совершенно неожиданно Дик разлепил губы и пробормотал:

— У меня еще есть кровь, Майлз. Я выдержу.

Рэй для верности связал поясом его колени пред своим животом — и зашагал боком по скальной полке, где над водой, а где по колено в ней или даже по чресла, борясь с довольно сильным течением. Он ослаб, очень ослаб и подолгу отдыхал, опираясь о стены.