Книга Река голубого пламени - Тэд Уильямс

Он высвободился из ее объятий и присел рядом, напоминающая собачью голова понуро сникла. !Ксаббу еще продолжал дрожать, ноги ослабели, хвост вяло свешивался между ног.

— Что случилось? — спросила Рени. — Как тебе удалось найти проход и открыть его?

— Я расскажу, — пообещал он, — только сначала отдохну.

— Да, конечно. — Она погладила его по спине. — Я могу тебе помочь?

Наступивший покой казался противоестественным. Всего несколько минут тому назад за ними гнался Лев со своими мутантами — растительными медведями. А теперь они были в другом месте. И даже по сравнению с извращенной страной Оз, где находился Лев, это другое место казалось безумием.

— Люди, у вас есть что-нибудь съедобное? — спросила Эмили как ни в чем не бывало, — Я сильно проголодалась.

— Извини, у нас ничего нет. — Рени пыталась быть с ней терпеливой, но это давалось ей с трудом. Эмили потеряла свою ребячливую манеру поведения, но по-прежнему пребывала где-то в собственном мире. — Чуть позже мы походим, поищем что-нибудь.

!Ксаббу поднялся и потянулся, потом снова сел и зевнул, демонстрируя внушительные клыки.

— Мне уже лучше, — сказал он, — Извини, что испугал тебя.

Она впервые увидела на лице бабуина такую смущенную улыбку. Тут Рени задумалась: что же такое он заметил в ее поведении? Что-то, чего она сама не понимала?

— Я так перепугалась… я думала, ты умираешь. — Вот, она произнесла это. Рени вздохнула. — Как все странно… Как ты узнал про золотой свет — тот проход? А она что здесь делает?

— Эмили — не марионетка, — ответил !Ксаббу. — Не могу объяснить, откуда я это знаю, но я точно знаю. Когда я танцевал, то увидел этот мир с другой стороны.

— Ты хочешь сказать, что она как мы? Человек, заблудившийся в Сети?

Он отрицательно покачал головой.

— Я не знаю. Но она не — как это сказать? Не искусственная. — Он встал на задние лапы. — Лучше я объясню, что смогу.

Рени удивилась его быстрому выздоровлению, наследственной устойчивости к негативному воздействию, переданной предками, которым приходилось ежедневно бороться за выживание в пустыне в течение веков.

— Может, лучше сначала выбраться отсюда? — спросила она в ответ. — Можешь еще раз открыть проход? Здесь так непривычно. Так неестественно.

— Не знаю, хватит ли мне сил и ума сделать это еще раз, — ответил ей !Ксаббу. — Давай лучше расскажу, что произошло.

Рени села поудобнее, но поверхность того, что должно было быть землей, неприятная упругость раздражали. Слава богу, что они хотя бы не мерзнут и не поджариваются. Несмотря на чрезвычайную необычность этой симуляции, в ней совсем не было погоды, словно это какой-то деловой офис.

— Я уже говорил тебе вчера вечером, — начал рассказ !Ксаббу, — что ты должна смотреть глазами своего сердца. И это правильно, Рени, ты очень нужна нам, хотя ты этого и не понимаешь.

Она хотела рассказать ему про свое открытие, но время еще не пришло. Рени жаждала ответов на свои самые насущные вопросы.

— Пожалуйста, продолжай.

— Когда ты спросила меня, что я собираюсь делать, чтобы спасти нас, я понял, что ты очень, очень правильно все видишь.

С тех пор как я здесь, я потерял то видение, что дал мне мой народ. Рени, друг мой, я пытался смотреть на этот мир глазами городского жителя. Я отверг то видение, что дал мне Дедушка Богомол, вся мудрость моего народа, я так старался быть похожим на тебя, на Мартину, на бедного мистера Сингха. Но в вашем мире, в мире машин, я дитя. Когда я смотрю на мир так, это лишь взгляд ребенка.

Он кивнул, как бы проверяя себя.

— Как-то я рассказывал тебе про Народ, Сидящий на Пятках, бабуинов, помнишь? Как они убили одного из сыновей Богомола, а потом играли его глазом как мячом? Я еще говорил тебе, что выбрал это тело, потому что Дедушка Богомол говорил со мной во сне. Но тогда я не понимал, как все это сработает. Я утратил мудрость моего народа. И тогда я начал танцевать, потому что так я поступаю, если мой дух голоден. Когда я находился в том мире и танцевал, я вдруг понял. Бабуины воевали с Богомолом, они взяли глаз его сына и играли с ним как с игрушкой, потому что они не умели смотреть глазами сердца. Этот глаз был не только глазом сына, он был глазом самого Богомола, а они это не учли. Они были не в ладу с таким пониманием.

Вот это я понял, когда танцевал. Видимо, мне было велено носить это тело как раз для того, чтобы я понял истину. Бабуин, существо, которое много болтает и ссорится с другими, чтобы получить лишний кусок, не видит глазом Богомола — глазом души. Я не хочу сказать, что они злобные, Народ, Сидящий на Пятках. Они тоже могут многому поучить, например дружбе, семейным отношениям, а также силе, которую они получают от друзей и семьи, помогающей быстро решать проблемы с помощью мысли и рук. Но я должен был получить знание сам, Рени. Когда я танцевал, я понял, что нужно снова научиться видеть глазами, данными мне, видеть через сердце моего народа — именно этого я не делал все время, что мы находимся в этом мире, в этом мираже.

Когда танец закончился, Рени, я словно вышел из темноты ночи на дневной свет. Что я видел! Как это объяснить? Часто вы, горожане, считаете, что есть правильный и неправильный взгляд. Вы слушаете старинные истории вроде моих и говорите: «Только послушайте их, они как дети, эти бушмены. Они видят лица на небе, они думают, что солнце может издавать звуки». Но на небе в самом деле есть лица, если у тебя есть глаза, чтобы их видеть. А солнце поет песню, если у тебя есть уши, чтобы услышать. Мы очень по-разному видим мир, Рени, твой народ и мой, а я отбросил то, чему меня так долго учили.

Я перестал танцевать, только когда случилось чудо просветления, я почувствовал, что теперь ничто не укроется от меня. Можно назвать это подсознанием в действии — то, что я видел, но не понимал, стало для меня простым. Неважно, как это назвать. Что я знаю, то знаю. И первым было чувство, что меня что-то беспокоит, но за всем, что происходило, я его не замечал, не обращал внимания, забыл.

Это была зажигалка, но я понял это, лишь обнаружив ее у тебя в кармане. Ты спрашивала, зачем Азадор носит ее с собой, потому что монограмма на ней не из его имени. А еще Азадор говорил, что вещи из одного мира нельзя перенести в другой — ведь поэтому ты так удивилась, увидев здесь Эмили!

— Но это ничего не доказывает, — заметила Рени. — Он ведь мог ее украсть у кого-нибудь в симуляции Канзаса.

!Ксаббу, который был уверен в правильности своей догадки, только пожал плечами.

— Погоди, — сказала она. — Она не может быть из Канзаса, потому что это современная вещь — минисолар на стабилизированном водороде. А в Канзасе технологии прошлого века.

— Я этого не знал, — ответил !Ксаббу.~ Но после танца эта вещь по сравнению с нашими вещами — лодкой, одеждой — казалась реальной. Лучше мне не объяснить. Так увидели глаза моего сердца. Словами можно сказать так: я увидел разницу между белой черточкой на камне и рисунком антилопы на нем. Разница в… содержании — так, по-моему, будет правильно сказать — очень велика. А когда я держал зажигалку, то увидел, что это совсем другое, нечто куда более сложное. Попробую объяснить по-другому. Если ты или другой горожанин посмотрит на палку-копалку, которой пользуется мой народ, вы увидите лишь грубо обработанный кусок дерева, заостренный с одного конца. А для бушмена этот предмет полон значения, как для вас ружье или морское судно, он свяжет эту палку с тем, как можно ее использовать, как ее уже использовали, зачем она нужна. — !Ксаббу вопросительно посмотрел на нее. — Я понятно объясняю, Рени? Я очень устал, а эти мысли трудно облечь в слова.