Книга Магистраль Вечности - Клиффорд Саймак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вдруг – голос, проникший извне:
«Ты здесь впервые?»
Обладай Генри телом, он мог бы от неожиданности взвиться или задохнуться. Теперь это было исключено. Он ответил спокойно и ясно:
«Да, я здесь впервые. Только что прибыл. Кто со мной говорит?»
«Я дерево, – сообщил голос извне. – Почему бы тебе не приблизиться ко мне и не отдохнуть в моей тени?»
«Но у тебя нет тени, – ответил Генри. – Нынешнее распухшее солнце светит слишком вяло».
«Извини, мне забылось, – откликнулось дерево. – Память вернула меня к временам, когда у меня была тень, чтобы предложить путнику. Да и разговоров не было у меня ни с кем так давно, что мне все забылось. Иногда я устаю от одиночества настолько, что испытываю бессмысленную склонность к заявлениям вслух. В сущности, я просто разговариваю с собой, потому что больше не с кем».
«Я не нуждаюсь в тени, – сообщил Генри, – и это к лучшему, потому что тени у тебя все равно нет. Но я с удовольствием разделю твою компанию и выслушаю информацию, если ты окажешь мне честь поделиться ею».
С этими словами он подплыл поближе к одинокому дереву. Оно осведомилось:
«Какая информация тебе нужна? Мои знания могут оказаться слишком скудными для удовлетворения твоих потребностей, но я охотно поделюсь теми крохами, что знаю».
«Ты разумное дерево, – заявил Генри, – и тем самым подтверждаешь мнение, какого придерживался кое-кто из древних людей. Например, моя сестра, которую я, к несчастью, утратил, свято верила – а другие считали ее фантазеркой – в то, что деревья станут преемниками людей. Теперь, после нашей встречи с тобой, мне приходит на ум, что она была права. Она была весьма проницательным человеком».
«А ты сам случайно не человек?» – спросило дерево.
«Частично человек. Человек дезинтегрированный или, в лучшем случае, не цельный. И это наводит меня на вопрос: не скажешь ли, что стало со скоплениями искр, застывших в небе? Некоторое время назад их было так много…»
«Смутно припоминаю, – отозвалось дерево. – Порывшись в памяти, могу восстановить их облик. Некогда в небе было много огней. Одни были звездами, а другие – тем, что ты называешь искрами. Звезды есть и сейчас, вскоре мы их увидим. Когда солнце спустится к горизонту на западе, они начнут появляться на востоке. А искры больше не видны, их не стало уже давно. Они уплыли. Уплывали они постепенно, их становилось меньше и меньше. Испытываю уверенность, что они не умерли, просто уплыли куда-то в другое место. Можешь ты мне объяснить, какими были настоящие люди? Такими же, как ты?»
«Совсем не такими, – ответил Генри. – Тебе надлежит понять, что я аномалия. Я начал превращаться в искру, да не получилось. Это долгая история. Если хватит времени, я расскажу».
«Времени у нас сколько угодно», – заявило дерево.
«А солнце?»
«Прежде чем оно станет опасным по-настоящему, я иссохну и умру, от меня не останется и следа. Настанет день, когда солнце погубит планету, которая, правда, и сегодня уже почти мертва. Но этот день придет еще не очень скоро».
«Приятно слышать, – заметил Генри. – Ты спрашиваешь, какими были настоящие люди. Значит, сегодня на Земле нет людей?»
«Когда-то, давным-давно, здесь жили существа из металла. Считалось, что это не люди, а копии людей».
«Роботы», – догадался Генри.
«Они не были известны под этим именем. И не могу поручиться, что они вообще существовали. Рассказывали всякое. К примеру, что металлические существа старались уничтожить деревья, вырубая их. Объяснения, почему они взялись за топоры, у меня нет. Достоверных свидетельств, что они действительно делали то, что им приписывается, тоже нет».
«Роботы ныне тоже исчезли?»
«Даже металл не вечен, – ответило дерево. – Однако мы с тобой живы и разговариваем. Возможно, мы могли бы стать друзьями».
«Если ты этого хочешь. У меня не было друга уже очень, очень давно».
«Да будет так, – провозгласило дерево. – Устраивайся вблизи, и продолжим беседу. Ты упомянул, что некоторые люди верили в деревья как в своих преемников. Означало ли это, что деревьям уготовано занять на Земле место человека?»
«Именно так. Уже несчетные века назад люди предвидели, и с достаточным на то основанием, что человечество рано или поздно придет к последней черте, а освободившееся место займет кто-то другой».
«Почему? Почему освободившееся место должен кто-то занять?»
«Не могу дать точного ответа. Твердого логического обоснования не было и нет, но все, вероятно, верили, что на планете должен быть какой-то господствующий вид. В такой роли до человека выступали динозавры, а еще раньше трилобиты».
«Мне не приходилось слышать ни о тех ни о других».
«Ни те ни другие не добились успеха, – продолжил Генри. – Динозавры были огромными, и их было, вероятно, не так уж много. Трилобиты были крошечными, и их была тьма-тьмущая. Но главное в том, что и трилобиты, и динозавры вымерли».
«И человек занял место динозавров?»
«Не сразу. Не мгновенно. Это заняло определенное время».
«А теперь моя очередь? Я, дерево, теперь господствующий вид?»
«Похоже, что да».
«Странно, – объявило дерево, – но мне никогда не случалось думать о себе как о ком-то господствующем. Может быть, ныне вообще слишком поздно, и господство утратило свое значение. А что, в эпоху трилобитов, динозавров и людей это было не так?»
«Не могу судить о трилобитах, они были глупенькие, – ответил Генри. – Динозавры тоже умом не отличались, но ими руководил голод. Они пожирали все, что подвернется. А люди руководствовались уже не голодом, а жаждой – жаждой подчинить себе всю планету».
«Мы не ведаем ни голода, ни жажды, – отозвалось дерево. – Необходимое нам пропитание мы добываем из почвы и из воздуха. Мы никому не мешаем, у нас нет врагов, и мы сами не враждуем ни с кем. Ты, должно быть, заблуждаешься: если господствующему виду нужны голод и жажда, мы никогда им не были и не могли быть».
«Тем не менее ты думаешь, ты разговариваешь».
«О да, этому мы научились в избытке. Когда нас было много, Земля то и дело содрогалась от взрывов нашей болтовни. Мы были самыми мудрыми на Земле, только не сумели использовать свою мудрость. У нас не нашлось способа ее использовать».
«Быть может, ты поделишься со мной каплей этой мудрости?» – попросил Генри.
«Ты опоздал, – ответило дерево опечаленно. – Меня одолевает старость. Старость, а вместе с ней глупость и забывчивость. Не исключено, что для поддержания мудрости требуются общество, совместные усилия, совместная мысль, общие разговоры. У меня здесь нет общества. Ты явился слишком поздно, мой новообретенный друг. Мне нечего тебе предложить».
«Очень жаль», – отозвался Генри.
Вот и еще один провал, добавил он про себя. Трилобиты, динозавры, люди – все потерпели провал, по крайней мере здесь, на Земле. А теперь и деревья. Мудрость сама по себе бесполезна. Если ее нельзя применить, она попросту не нужна.
