Книга Яд минувшего (сборник) - Вера Викторовна Камша

останешься бездельничающим гостем. Старая Придда живет весенней войной, ей не до чужеземных капитанов, кого бы они ни взяли в плен. Хексбергская битва стала прошлым, а смотреть нужно вперед. Что может моряк на суше? В лучшем случае – убить парочку прохвостов. Это весело, но на войне твое место там, где от тебя больше проку.

Галеры не зависят от ветров, они могут прятаться среди островов и подходить к самому берегу. Это пригодилось осенью, пригодится и весной, когда Альмейда отправится к дриксенцам с ответным визитом. Война развязана, Золотой Договор нарушен, хотя правильнее сказать, что его больше нет…

– Господин капитан! – Молоденький порученец влетел на заснеженную галерею, даже не набросив плаща. – Вас просит монсеньор.

– Иду. – В Талиге несколько монсеньеров, но для капитана Джильди таковым является только Ворон. – Господин регент один?

– Сейчас у него командор Райнштайнер.

Значит, что-то не так с письмом для Фельсенбургов. Регент хочет, чтобы родичи кесаря вели переговоры с жадным фельпским капитаном. Что ж, деньги окажутся к месту. Можно выкупить «Влюбленную акулу» и послать, наконец, дуксов к кошкам. Луиджи Джильди служит тому, кому дал слово, а не отрабатывает чужие сапфиры.

– Капитан Джильди к монсеньору! – бросил на ходу порученец, и здоровенные ноймары распахнули дверь. В Старой Придде покушаться на регента было некому, но, отыщись убийца, ему бы не поздоровилось.

– Входите, капитан. – Герцог Ноймаринен возвышался у печи, еще несколько человек сидело возле стола. – Сударыня, благодарю за помощь. Возможно, нам еще придется вернуться к этому разговору.

– Ничто… страшного. Я буду рада оказаться полезной бл… агородным людям. – Из-за герцогской спины показалась тоненькая фигурка в мужском платье, и Луиджи едва не заорал в голос.

– Капитан Джильди, – резко спросил регент, – вы знаете эту девушку?

– Простите… – Огромные янтарные глаза, точеный носик, темно-рыжие волосы. – Нет, я вижу ее впервые. Я обознался.

– Жаль. Ойген, пусть госпожу баронессу проводят в южные комнаты и проследят, чтобы ее не беспокоили. И напомните о портнихе и женщине для услуг.

– Разумеется, монсеньор. Идемте, баронесса.

– Я благодарна. Я иду.

Рядом с рослым бергером девушка казалась совсем ребенком. На пороге она оглянулась, послав печальный взгляд молодому офицеру с каштановыми волосами. Нет, лицом она не походила на Поликсену, совершенно не походила, хоть и была настоящей красавицей…

– Садитесь, Джильди, – Ноймаринен казался если не больным, то безумно уставшим, – и все же кого вам напомнила наша гостья?

– Одного из офицеров «Морской пантеры». – Зачем скрывать то, что давно не имеет значения? – Был такой галеас. Им командовала сестра бордонского дожа, ее офицерами были женщины. Та, о ком я говорю… Она умерла на моих глазах, а ваша гостья была в военном платье.

– Это неважно. – Регент разом утратил всякий интерес. – Капитан, вы на протяжении нескольких месяцев находились рядом с Алвой. Он что-нибудь говорил о гоганах?

– О ком? – удивленно переспросил Луиджи.

– О гоганах, – невозмутимо повторил регент и медленно пошел вдоль стены. Об этой его привычке Джильди предупредили перед первой аудиенцией. – На подносе глинтвейн. Пейте.

Фельпец послушно взял кружку, некстати припомнив вечер на вилле Бьетероццо; на душе стало еще гаже, чем было. Мерзкая погода, мерзкие воспоминания, мерзкое настроение, а Вальдес прав: Руппи с его адмиралом в Эйнрехте делать нечего.

– Монсеньор, – генерал Ариго отодвинул стул и уселся рядом с вернувшимся бароном, – я переговорил с гонцом маркграфа. Вы правы, это не срочно.

– Мы не можем знать, что важнее в глазах Создателя: битва народов или же взмах крыла голубя, – проворчал регент. – Помнишь, кто сказал?

– Нет. – Ариго без лишних слов притянул к себе кружку. Похоже, новости из Бергмарк были не из приятных.

– Капитан Джильди, – вернулся к прерванному разговору Ноймаринен, – вы что-то можете сказать?

– Нет, – протянул Луиджи, – разве что… Монсеньор купил у гоганов лилии для мистерии.

– Ну хоть что-то, – буркнул регент. – Я знаю, вы рассказали все, что сочли важным, но герцог Придд и его спутница сообщили о новых обстоятельствах. Подумайте, не случилось ли в вашем присутствии чего-то, что невозможно объяснить с точки зрения здравого смысла?

Выходит, офицер с каштановыми волосами – тот самый герцог, чье появление положило конец веселью. Девушка была с ним, и она что-то знает… Что?

– Господин регент имеет в виду то, что люди просвещенные предпочитают не замечать, – пояснил успевший вернуться Райнштайнер. – Не упоминал ли в вашем присутствии герцог Алва или кто-либо иной о выходцах, проклятиях, пророчествах и тому подобном?

Тому подобное было, и еще какое, но бред о нечисти на белом коне принадлежит только капитану Джильди и маршалу талигойскому.

– Я слышал, как порученец герцога рассказывал о своем отце. Тот стал выходцем, но это случилось до того, как Герард поступил на военную службу.

– Кто этот порученец? Как его имя? Как он попал к Алве?

– Кажется, заменил бывшего оруженосца… Куда тот делся, я не знаю. Герард Арамона предан Монсеньору до мозга костей… Хотя теперь он рэй Кальперадо.

– Рокэ сменил ему имя? – Регент резко остановился. – Почему вы не сказали это сразу?

– Не считал важным. – Джильди с удивлением оглядел собеседников, трое из четверых были встревожены. – Это произошло перед самым отъездом герцога из Урготеллы. Он хотел обеспечить Герарду хоть какое-то будущее…

– Именно что «хоть какое-то». – герцог подошел к столу, взял остывшую кружку, но остался стоять. – В связи с чем Герард рассказал о своем отце?

– Капитан «Морской пантеры», о которой я говорил, была взята в плен. Позже она исчезла, а все, кто находились в доме, сошли с ума. Герард вспомнил, что так же было и с их слугами в каком-то маленьком городке. После этого семья уехала в столицу.

– Выходцы приходят за теми, кто лишил их жизни, а также за кровными родственниками, супругами и сожителями. – Бергер говорил о привычках нечисти, словно о вражеской диспозиции. – Непричастные их просто не видят, они не могут лишиться рассудка.

– Однако лишились. – Ноймаринен, не выпуская кружки, пустился в привычный путь. – Алва дал молодому Арамоне новое имя, а герцог Придд столкнулся с выходцем, который искал своего убийцу, но был обманут гоганским заклятием…

– Вице-адмирал Вальдес к монсеньору, – рявкнуло у дверей.

– Я нужен? – Вопреки своему обыкновению, Ротгер не улыбался. Спор из-за пленных не прошел даром.

– Ты имел дело с выходцами? – в упор спросил регент.

– Нет, – досадливо отмахнулся альмиранте, пробираясь к окну, – в Хексберг их не держат. Там слишком живут.

– Ротгер, – подался вперед Луиджи, – помнишь? Мы возвращались в Хексберг, солнце садилось очень странно. Ты еще сказал, что оно пляшет… И что плачут… Ты их называл девочками.

– Когда это было? – не замедлил взять след барон.

– Перед сражением, – попытался припомнить Джильди, – кажется, в десятый день Осенних Молний… Или в одиннадцатый…

– В одиннадцатый? – впервые подал голос Придд.

– Почему вы спрашиваете? – Какой странный и неприятный разговор, под стать погоде… Хоть бы снег пошел, что ли!

– Это может быть совпадением, – предупредил Придд, – но в одиннадцатый день Осенних Молний в Олларии разрушили гробницу