Книга Врачи двора его Императорского величества, или Как лечили царскую семью - Игорь Зимин

Естественно, отец арестованного тяжело переживал случившееся позорное происшествие. Он писал в дневнике: «Я могу быть отцом несчастного сумасшедшего сына, но быть отцом преступника, публично ошельмованного, было бы невыносимо и сделало бы все мое будущее состояние невыносимым».[1736] Великий князь Константин Николаевич допускал возможность клептомании у сына и поэтому приказал врачам изложить их мнение о состоянии здоровья сына, «не стесняясь никакими соображениями, но руководствуясь при этом одною правдою».[1737] Медики тщательно исследовали состояние больного как физическое, так и душевное. Они зафиксировали, что великий князь отвечал на их вопросы совершенно спокойно, признавая, что поводов для кражи у него не было и быть не могло, нужды в деньгах у него не существовало. Диагноз, составленный медиками в тот же день, гласил: «не замечается признаков какой-либо, ясно определившейся душевной болезни, но его Величество находится в том болезненном состоянии нравственного растления, которое предшествует развитию многих душевных болезней. Такое состояние особенно часто встречается у больных, измученных онанизмом; избытком половых наслаждений, у одержимых хроническим алкоголизмом и т. п.».[1738] Таким образом, медики не нашли у великого князя определенной болезни, а диагностировали только «состояние нравственного растления», что, в общем-то, не имеет отношения к медицине.

Великий князь Николай Константинович (позади всех) с родными. 1867 г.

И. М. Балинский

Поэтому два брата – Александр II и Константин Николаевич – приняли «после долгих колебаний» политическое решение: дождаться освидетельствования преступника докторами и затем, «каков бы ни был его результат, объявить его для публики больным душевным недугом».[1739] Подчеркну, что слухи о произошедшем скандале в императорской семье моментально разошлись среди петербургского бомонда и в результате сложилась «общественная версия произошедшего» – клептомания.[1740]

К 19 апреля 1874 г. приняли «психиатрическое решение», поскольку, по словам военного министра Д. А. Милютина: «Три врача (Балинский, Карелль и Здекауер) освидетельствовали преступного великого князя и доложили государю, что в речах и поступках Николая Константиновича нашли что-то странное: он не только не опечален всем случившимся, но шутит и кажется совершенно равнодушным. Ему объявлено было, что он лишен чинов и орденов и будет в заточении без срока. И это принял он совершенно равнодушно. Государь в семейном совете решил признать Николая Константиновича психически больным».[1741] Необходимо подчеркнуть, что окончательное решение о диагнозе принято самим царем на семейном совете. Оформление этого решения с медицинской и юридической стороны заняло несколько месяцев.

Фанни Лир (Fanny Lear, Harriet Ely Blackford), опубликовавшая в 1875 г. любовный роман о своих приключениях в России

Подчеркну, что психиатрическое решение носило политический характер. Хотя общественное мнение единодушно высказывалось в пользу клептомании, но в официальных документах это заболевание не упоминается. Речь идет только о «признаках душевного расстройства». По мнению специалиста по нервным болезням И. М. Балинского,[1742] которого А. Ф. Кони называл «отцом русской психиатрии»,[1743] о клептомании не могло быть и речи. В одном из документов, составленном, по-видимому, И. Балинским, упоминалось, что в обществе «говорилось почему-то об одном предметном помешательстве (клептомания), тогда как оно здесь совсем не имело места».[1744]

Психиатр И. М. Балинский беседовал и с любовницей великого князя – американской гражданкой Фанни Лир. Как она писала, ее освободили из-под ареста на пятый день, т. е. 20 апреля 1874 г., и предупредили, что ее навестит «доктор Б-й, специалист по душевным болезням, для расспросов о психическом состоянии Великого Князя… Доктор был бледный худощавый человек, с раскосыми глубоко сидящими глазами. Он старался получить от меня показания о сумасшествии Николая, но я сказала: „Доктор, уверяю Вас, что Великий Князь столько же здоров умом, как и Вы. Я знаю, что он страдает клептоманией, но никакой другой мании у него нет. … Гм… гм… – промычал он, – но чем же тогда можно объяснить Ваше влияние на него. Он днем и ночью требует Вас с криками и воплями?“».[1745]

Скульптура «Венера с яблоком», прототипом которой послужила Фанни Лир. Скульптор Томмазо Солари

В промежуточном медицинском диагнозе от 12 августа 1874 г. отмечалось, что «душевная болезнь его Высочества по причине отсутствия систематического бреда обнаруживается более в действиях, нежели в словах». В конечном счете, версия о клептомании медиками решительно отклонили: «Мы с этим не можем согласиться и не находим у Его Высочества признаков так называемой клептомании», но, однако, они заявили, что у больного «развились явная наследственная форма помешательства».[1746] Поясню, что фраза о «наследственной форме помешательства» связана с матерью великого князя – великой княгиней Александрой Иосифовной, которая в свое время увлекалась спиритизмом и в семье Романовых считалась слегка «тронутой».