Книга Путь через равнину - Джин М. Ауэл

Перед кострищем была воткнута в землю маленькая деревянная скульптура, изображающая дородную женщину. Полные груди, круглый живот и широкие ягодицы Дони точно передавали реальность, но голова походила на гладкий шар, а руки и ноги были лишь намечены. Стоя возле очага, Даланар смотрел на собравшихся.

— Во-первых, я хочу объявить, что в этом году мы вновь пойдем в Зеландонии на Летний Сход, и мы приглашаем любого, кто хочет, присоединиться к нам. Это долгий путь, но я надеюсь уговорить одного из Зеландонии вернуться и жить с нами. У нас нет Ланзадони, и нам нужна Та, Которая Служит Матери. Мы разрастаемся, и вскоре появится Вторая Пещера, и когда-нибудь у нас будет свой Летний Сход. Есть и другая причина, чтобы пойти. Не только потому, что состоится День Воссоединения для Эйлы и Джондалара, есть и еще кое-что, что стоит отпраздновать.

Даланар поднял изображение Великой Земной Матери и кивнул. Ичозар очень нервничал, хотя знал, что это была самая обычная церемония объявления, а не тщательно разработанный День Воссоединения с его очищающими ритуалами и табу. Когда девушка и юноша предстали перед ним, Даланар сказал:

— Ичозар, сын Женщины, которую благословила Дони, из Первой Пещеры Ланзадонии, ты просил отдать тебе Джоплайю, дочь Джерики, подруги Даланара. Это правда?

— Это правда. — Голос Ичозара звучал так тихо, что его едва было слышно.

— Джоплайя, дочь Джерики, подруги Даланара…

Слова звучали иначе, но означали то же самое. Эйлу сотрясали рыдания, — она вспомнила о подобной церемонии, где она стояла рядом со смуглым человеком, который смотрел на нее так же, как Ичозар на Джоплайю.

— Эйла, не плачь! Это же праздничная церемония. — Джондалар нежно обнял ее.

Она не могла выговорить ни слова, она знала, как чувствует себя женщина, стоящая рядом не с тем мужчиной. Но у Джоплайи не было даже тени надежды, что когда-нибудь человек, которого она любила, станет ее мужчиной. Он даже не знал, что она любила его, а она не могла сказать ему об этом, потому что была его сестрой, родной сестрой, и к тому же он любил другую. Эйла воспринимала боль Джоплайи как свою собственную и потому рыдала, стоя рядом с мужчиной, которого они обе любили.

— Я вспомнила, как я точно так же стояла рядом с Ранеком, — наконец произнесла она.

Джондалар помнил очень хорошо тот момент и почувствовал, как у него сжимается что-то в груди и пощипывает в горле. Он горячо обнял ее:

— Эй, женщина, ты хочешь, чтобы и я разрыдался! Увидев, как по лицу Джерики катятся слезы, хотя та и пытается держаться с достоинством, он воскликнул:

— Почему женщины всегда плачут на таких ритуалах?!

Джерика посмотрела на Джондалара с непонятным выражением на лице, затем перевела взгляд на Эйлу, рыдающую в его объятиях.

— Пора выбирать друга, пора отбросить в сторону несбыточные мечты. Не можем же мы все обладать совершенным мужчиной, — прошептала она тихо.

— …Принимает ли Первая Пещера Ланзадонии эту пару? — бросив взгляд на собравшихся, спросил Даланар.

— Принимаем, — ответили все хором.

— Ичозар, Джоплайя, вы даете обещание соединиться. Пусть Дони, Великая Земная Мать, благословит вас, — сказал вождь в заключение, прикоснувшись деревянным изображением к голове Ичозара и животу Джоплайи. Затем опять воткнул Дони в землю перед очагом.

Пара повернулась лицом к собравшимся, а затем медленно пошла вокруг очага. В торжественной тишине дух невыразимой словами меланхолии делал женщину неотразимо прекрасной.

Мужчина рядом с ней был ниже ростом. Его большой крючковатый нос нависал над выступающими вперед челюстями, а сходившиеся в центре тяжелые надбровные дуги с густыми буйными бровями пересекали его лоб одной линией. У него были чрезвычайно мускулистые руки, огромная бочкообразная грудь, длинное тело и короткие кривые волосатые ноги, что говорило о его связи с Кланом. Но его нельзя было назвать плоскоголовым, так как у него не было маленького скошенного лба, переходящего в длинную большую сплющенную сверху голову, что и дало имя членам Клана. У Ичозара был такой же прямой и высокий лоб, как у любого из здешних жителей.

И все же Ичозар был невероятно уродлив и являл собой абсолютную противоположность женщине, стоявшей рядом с ним. Лишь его глаза сглаживали контраст между ними. Большие, блестящие, карие, они ошеломляли всех выражением обожания и любви к этой женщине. Это несколько нейтрализовало невыразимую печаль, что пропитала атмосферу вокруг Джоплайи.

Но даже такое очевидное доказательство любви Ичозара не могло облегчить боль, которую Эйла ощущала, глядя на Джоплайю. И она спрятала голову на груди Джондалара, чтобы не видеть этого и чтобы преодолеть горестные чувства.

Когда двое закончили третий круг, тишина взорвалась хором добрых пожеланий. Эйла держалась позади, пытаясь овладеть собой. В конце концов, подталкиваемая Джондаларом, она подошла к паре, чтобы пожелать счастья.

— Джоплайя, я рад, так рад, что мы вместе будем праздновать День Воссоединения, — сказал Джондалар и обнял ее.

Она прижалась к нему, и он удивился, как крепко она обняла его, как будто прощалась с ним навсегда.

— Мне не нужно желать тебе счастья, Ичозар, — сказала Эйла. — Я лишь пожелаю, чтобы ты был всегда так счастлив, как сейчас.

— А как может быть по-другому с Джоплайей?

Неожиданно она обняла его. Для нее он не был уродливым, у него был приемлемый, знакомый вид. Такие красивые женщины не часто обнимали Ичозара, и он почувствовал теплую приязнь к этой золотоволосой чужеземке.

Затем она повернулась к Джоплайе. Вглядываясь в пронзительные зеленые глаза, она почувствовала, как слова, которые она хотела произнести, застряли в горле. С болезненным криком она бросилась к Джоплайе, и та обняла ее и стала гладить по спине, как будто не она, а Эйла нуждалась в утешении.

— Все в порядке, Эйла. — Голос Джоплайи звучал отстраненно и пусто. Глаза были сухие. — Что я еще могла сделать? Я никогда не встречу человека, который полюбил бы меня так, как любит Ичозар. Я уже давно знала, что я буду его подругой. И больше нет причин ждать.

Эйла отступила назад, стараясь сдержать слезы, и увидела, что Ичозар подвинулся поближе. Он робко обнял Джоплайю за талию, еще не веря своему счастью. Он боялся, что вдруг проснется и все окажется сном. Он не знал, что ему досталась лишь оболочка женщины, которую любил. Но ему было все равно. Достаточно было и оболочки.

* * *

— Ну нет. Я не видел это собственными глазами, — сказал Хочаман, — и не могу утверждать, что поверил в это. Но если вы можете ездить на лошадях, а волк крутится вокруг вас, то почему бы кому-нибудь не проехаться верхом на мамонте?

— Где, ты сказал, это произошло? — спросил Даланар.

— Это случилось сразу же, как мы вышли в путь. Там, далеко на востоке. Должно быть, то был четырехпальцевый мамонт.