Книга Мари. Дитя Бури. Обреченный - Генри Райдер Хаггард

Также я сообщил им об убийстве Энскома и Хеды, впрочем, и эта новость никого не впечатлила, учитывая, какие настали времена, тем более что чиновники, заведующие подобными делами, и слыхом о них не слыхивали. Об этом даже не написали в газетах, равно как и о смерти Родда и Марнхема на границе со страной Сикукуни. Перед лицом реальной опасности все прочие смерти отходят на второй план. Когда люди опасаются за свою собственную жизнь, им не до каких-то там чужих смертей. Ну и наконец, я переслал завещание Марнхема в банк Претории до востребования, наказав им хорошенько за ним приглядывать, и сдал на хранение драгоценности и золотые слитки Хеды в филиал этого банка в Марицбурге, не распространяясь особо, как они попали в мои руки.

Покончив, таким образом, с делами, я озаботился вечной проблемой, как мне заработать на хлеб насущный. Теперь, когда я пишу эти воспоминания, здесь, в Йоркшире, я, благодаря копям царя Соломона, довольно богатый человек. Но если в мои руки и попадали какие-то деньги, то до того, как я побывал в стране кукуанов с моими друзьями Кертисом и Гудом, они, так или иначе, подолгу не задерживались – либо терялись, либо тратились. Видно, я не из тех, кто обладает счастливой способностью приумножать капиталы. Что ж, возможно, все к лучшему, ведь если бы я сколотил приличную сумму в молодости, тогда бы время пронеслось незаметно и мне не довелось бы приобрести жизненный опыт, а он дороже всяких денег. В такой стране, как эта, где золоту не поклоняются, как божеству, опыт может дать нам гораздо больше, чем солидный счет в банке. А между тем мы более всего жаждем богатства, а не знания и мудрости, стало быть, истинный дух христианского учения еще не достаточно проник в наши моральные устои. Люди лишь нацепляют маску благочестия, а на самом деле их взоры денно и нощно прикованы к божественному видению – сверкающему лику Мамоны.

Теперь я владел фургонами с волами, а на них как раз имелся спрос, поэтому мне пришло в голову сдать их внаем военным властям, с собой в качестве возницы. Получив массу писем от одного офицера за подписью генерал-губернатора, с которым мы удачно сторговались – хотя и на весьма скромную сумму, – я как раз ехал к нему для завершения сделки. Однако, встретив возле его палатки знакомого возницу, порядочного олуха, я усомнился в своем везении, когда тот поведал, как всего полчаса назад выручил на двадцать процентов больше, чем предложили мне, за хилых волов и расшатанные фургоны. А впрочем, какая разница, ведь в Изандлване пропало все снаряжение и, поскольку я проглядел в договоре какие-то формальности, так и не удалось вернуть и десятой части их стоимости. Кажется, я не успел заявить об утрате в течение установленного срока.

Наконец фургоны загрузили под завязку боеприпасами и прочим правительственным грузом, и я двинулся по ужасной дороге к вершине холма Хелпмекар, неподалеку от Рокс-Дрифт, – мес ту дислокации третьего корпуса. Тут мы ненадолго задержались, пока ждали, как и остальные команды, чтобы перейти вброд реку Баффало. Именно тогда я взял на себя смелость и предложил кое-кому из высокопоставленных офицеров, не будем называть их имен, как только станем лагерем в стране зулусов, защититься со всех сторон фургонами. Зная нравы туземцев, я ожидал мощного наступления. Меня весьма любезно выслушали и даже предложили выпить джину, якобы любимого напитка всех возниц, а на самом деле смотрели на меня с презрением, какого, по их мнению, заслуживает вся эта братия. Прискорбный случай, и не стоит на нем останавливаться. Ни к чему сетовать, ведь даже самые осторожные из выдающихся личностей, такие как сэр Мельмот Осборн и Джей Джей Уис, потомок старейшего голландского семейства, вырастившего не одно поколение военных, не избежали подобной участи.

Между прочим, пока я ждал на берегу реки, встретился со старым другом, зулусом Магепой. Мы сражались рядом у реки Тугела, а спустя несколько дней он совершил величайший подвиг – спас внука от смерти благодаря своим быстрым ногам. Где-то у меня сохранились записи об этой истории.

Наконец 11 января мы получили приказ о выступлении и переправились через реку. Общий план кампании состоял в том, чтобы каждый корпус шел отдельно, и потом все должны встретиться в Улунди. Дороги, вернее, не дороги, а одно название, были в жутком состоянии, поэтому неблизкий поход занял у нас десять дней. Наконец мы достигли горного перевала в полмили шириной. Справа лежал каменный выступ, а слева поднимались ввысь, будто стены исполинской крепости, суровые отвесные склоны горы Изандлвана. Она напоминала огромного льва, свысока взирающего на окруженную холмами долину. В ночь на 21 января разбили лагерь у ее подножия, не приняв никаких мер против внезапного нападения, отчего мне стало не по себе. Бравые офицеры будто вовсе не ожидали серьезной битвы, а просто выехали на пикник. Даже захватили с собой биты и калитки для крикета и расставили их в тесном пространстве меж ду фургонами.

Думаю, нет смысла описывать во всех подробностях события, предшествовавшие побоищу у Изандлваны, ведь все это есть в книгах по истории. Скажу лишь, что в ночь на 21 января майор Дартнелл, командующий подразделением конной полиции, отправился разведать земли за горой и прислал гонца с донесением о наступлении основных сил зулусской армии. Тогда главнокомандующий, лорд Челмсфорд, покинув лагерь на рассвете, отправился к нему на выручку, захватив шесть рот двадцать четвертого пехотного полка, а также четыре орудия и эскадрон кавалерии. В лагере остались два орудия и почти восемьсот подразделений колониальных и девятьсот подразделений туземных войск, а также возницы вроде меня и гражданские лица, выполняющие функции рабочей силы. Притаившись за брезентом своего фургона, где у меня был лежак на куче багажа, я видел, как они уходили. На самом деле я давно уже оделся, на душе кошки скребли от дурных предчувствий, и ночью было не до сна.

В десятом часу прискакал упомянутый мной ранее полковник Данфорд и привел с собой пятьсот подразделений туземного корпуса Наталя, из них половина верхом, и две пусковые ракетные установки, которыми, само собой, орудовали англичане. Перед этим патруль сообщил о стычке с зулусами на левом фланге, и тем якобы удалось скрыться. На самом деле они просто искали початки на кукурузном поле, ведь в этом году случилась страшная засуха, еды почти не осталось, и целые полки голодали. По случайности я стал свидетелем встречи полковника Пуллейна, приземистого толстяка, который временно командовал лагерем, и полковника Данфорда, выше его по чину, принявшего на себя командование. Пуллейн заявил, что ему была поручена защита лагеря, а чем у них кончилось дело, не знаю.

Немного погодя полковник Данфорд заметил и признал меня.

– Мистер Квотермейн, думаете, нам стоит ждать атаки зулусов?

– Нет, сэр, ведь нынче новолуние – для них это признак неудачи, а вот завтра – другое дело.

Тогда полковник дал особые указания капитану Джорджу Шепстону расставить вдоль левого хребта цепочку из туземного кавалерийского отряда, но вскоре в трех милях от того места они столкнулись с зулусами и были вынуждены поменять расположение. Немного погодя под усиленной охраной капитан выступил оттуда, захватив пусковую ракетную установку, и, обогнув небольшой холм на левом фланге, так и не вернулся.