Книга Отец мой шахтер (сборник) - Валерий Залотуха

Желудь старательно закупорил бутылку, крепко прижал ее к груди и, загадочно улыбнувшись, упал.

Глава двадцать четвертая. ТРИ СЕСТРЫ, КАК У ЧЕХОВА

Дверь оказалась открытой. Галина Васильевна вошла в Гелин дом, как столичный сноб входит в маленький провинциальный музей – легко и иронично. На этот раз она была чудо как хороша. Правда, глаза были грустны, но грусть всегда шла Галине Васильевне. С букетом сиреневых ирисов в полуопущенной руке она осмотрела веранду, прихожую и кухню и остановилась посреди гостиной, вслушиваясь в доносящийся со второго этажа женский голос:

У лукоморья дуб зеленый;

Златая цепь на дубе том:

И днем и ночью кот ученый

Все ходит по цепи кругом…

Голос был нежный и уютный. Галина Васильевна улыбнулась глазами и краешками губ и стала подниматься наверх. Деревянная лестница легко поскрипывала под ее стопами.

– Кто здесь? – удивленно спросила Геля.

– Не пугайтесь, не пугайтесь, вам нельзя пугаться, – предупредительно подала голос Галина Васильевна, поднимаясь по ступеням лестницы – словно вырастая из-под земли. – Я – Галина Васильевна, мы с вами знакомы, так сказать, заочно и даже виделись однажды в школе. Вы торопились на урок, а я была в коридоре и вязала, помните?

Геля сидела в кресле и смотрела снизу вверх испуганно и беззащитно. Беременность не украсила Гелю, наоборот: нос ее стал толстым, губы размазались и все лицо покрывали желтоватые пигментные пятна.

– Ой, а это вам! – Галина Васильевна вспомнила о цветах и протянула букет хозяйке дома. – Я долго думала, какие цветы вы любите, и решила – эти. Я не ошиблась?

Геля медленно поднялась. Она была в толстом халате, подвязанном, из‑за выступающего живота, под грудью, и в полосатых шерстяных чулках.

– Я не ошиблась? – повторила свой вопрос Галина Васильевна.

Геля нерешительно кивнула.

– Значит, я не ошиблась! – обрадовалась гостья.

Геля взяла букет и прикрыла им свой беременный живот.

Галина Васильевна увидела оставленную в кресле большую детскую книгу «Сказки Пушкина» и продолжила за Гелю голосом нежным и уютным:

Там на неведомых дорожках

Следы невиданных зверей…

Галина Васильевна радостно засмеялась:

– Пушкин – как это прекрасно! У меня, когда я донашивала Илюшу, в институте были госэкзамены. Беременным вроде поблажку давали, но ведь преподаватели тоже были разные… Историю КПСС принимала злобная старая дева – никаких поблажек. А я, знаете, запоминаю только, когда вслух читаю, память у меня так устроена. И вот зубрила съезды эти, вот зубрила! – Галина Васильевна смущенно засмеялась.

– Сдали? – спросила Геля.

– Сдала, конечно… Вот зубрила, вот зубрила… А Илюша там слушал… Они же там все слышат! Вы читали книгу Джона Смита «Внутриутробная жизнь человека»? Если нет, советую прочесть. А вы знаете, что к нам в Придонск в первый роддом привезли такой аппарат, что… Ну, в общем, малыша можно увидеть по телевизору. Прямо у себя дома, представляете? Как далеко зашел прогресс! Пятый месяц?

– Шестой, – ответила Геля. Волнение прошло, она уже смотрела на незваную гостью внимательно и спокойно.

– Шестой, – задумчиво повторила Галина Васильевна.

Геля усмехнулась и спросила вдруг, глядя прямо в глаза:

– Зачем вы пришли?

Галина Васильевна засмеялась и развела руками:

– Ну как же, Ангелина Георгиевна! У Илюши братик будет или сестричка, а вы говорите – зачем? Можно я присяду? – И, не дожидаясь разрешения, опустилась в кресло напротив. – Я ведь с самого начала про вас знаю, хотя мне никто не говорил. Даже день назвать могу! А знаете, как я это поняла? У нас с Володей вдруг все наладилось с сексом. То почти уже не было, а то… Стараться стал, чтобы не заподозрила… – Галина Васильевна засмеялась и поправила прическу. – Так что я вам в некотором смысле даже благодарна… И я вас прекрасно понимаю, сама была любовницей, правда, только один раз…

Геля тоже села в кресло и неожиданно жестко сказала:

– Я не считаю себя ничьей любовницей.

Галина Васильевна махнула рукой:

– Э-э, Ангелина Георгиевна, если бы мы были теми, кем себя считаем… Тогда бы все были бы принцами и принцессами и жили бы при коммунизме… – Она вздохнула, оглядывая спальню, и поинтересовалась: – У вас шторы фирмы «Этуаль»?

Геля равнодушно пожала плечами.

– В чем в чем, а в скупости Владимира Ивановича обвинить нельзя, – закончила свою мысль Галина Васильевна.

– Я ни о чем его не просила, – раздраженно проговорила Геля.

Галина Васильевна понимающе улыбнулась, поднялась и, прохаживаясь по комнате, заговорила:

– Вы все делаете правильно, Ангелина Георгиевна. У Печенкина просить нельзя – не даст. А если ничего не просить – даст все. Он же ребенок, мальчишка: кино, семечки, рука на колене… Как женщина женщину вы меня понимаете. Я после Илюши все аборты делала втайне от Володи. Он еще детей хотел, а я не хотела. Я ведь хорошо знаю, что это такое – много детей. Нас в семье трое было, три сестры, как у Чехова, я – самая старшая. Сначала меня одну родители любили, потом Валя родилась, на нее переключились, а уж когда Катя, я вообще изгойкой стала. Но тут и Валюха уже меня поняла. Дело до того дошло, что мы Катьку хотели убить, не помню уже, почему не убили… Я просто не могла себе представить, что буду кого-то после Илюши любить! Вот и делала аборты. А одного передержала, некогда было все, так его на шестом месяце вычистили – вот как я Илюшу любила… Я ради него на все пойду.

– Уходите! – каменея лицом, потребовала Геля. – Слышите – уходите!

Галина Васильевна не услышала, посмотрела на часы, покачала головой и воскликнула:

– Ой, мне пора! Мне моих мужиков кормить надо! Было очень приятно с вами познакомиться. Да не провожайте вы меня! Спускаться, потом опять подниматься – в вашем-то положении…

Однако Геля проводила незваную гостью до самой двери, не находя в себе сил для вежливой улыбки, все больше каменея лицом.

Входная дверь была приоткрыта. Галина Васильевна посмотрела на Гелю, потом на дверь, потом снова на Гелю, улыбнулась и негромко пропела:

Не запира-айте ва-шу дверь,

Пусть будет две-ерь откры-ыта.

Оставшись наконец одна, Геля торопливо закрыла-таки дверь на все запоры, обессиленно привалилась к ней спиной, обхватила живот руками, и лицо ее исказилось в приступе страха.

Глава двадцать пятая. А КТО ГОВОРИТ, ЧТО АКТУАЛЕН?

1

– Стой! – неожиданно заорал Печенкин.

Водитель резко нажал на тормоз, «мерс» встал, и сзади, заюзив, в него чуть не въехал «субурбан». Пока выскакивали ошалелые охранники, Владимир Иванович уже стоял на тротуаре – широко расставив ноги и сцепив за спиной руки, – смотрел в витрину фотоателье. Даже припоздавший Прибыловский с блокнотом и ручкой на изготовку не сразу понял, в чем дело, хотя именно он сообщил Печенкину об этом фотоателье. Но Прибыловский забыл, а Печенкин, когда проезжал мимо, вспомнил…