Книга Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма - Коллектив авторов -- История
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для того чтобы противостоять такому напору, надо было иметь свои крепостные артиллерийские укрепления, прочные обшитые окопы, а не «идеальный профиль»… канав, нужны были землянки, блиндажи, а не 450 штук каких-то, извините, крокв для телеграфных столбов, о которых сообщает генерал Макеев и которые удосужились доставить за пол-лета.
Увы, у нас до того боялись «нытия» и «понижения настроений», что даже 31 октября в 3 часа дня ухитрялись (газета «Курьер» в Севастополе) выходить с аншлагом: «Тревоги не должно быть места!» Под аккомпанемент этого бодрого тылового хора победных фанфар и литавров пробил полный безысходного трагизма 12-й час. В ночь с 26-го на 27 октября перекопские «твердыни» зашатались и спустя всего три дня рухнули окончательно.
События разыгрались с трагической быстротой, явив собою логическое и окончательное завершение страусовой политики. «Совершенно деморализованные» красные части перешли дважды вброд при двухградусном морозе Сиваши и появились на Чувашском полуострове, угрожая флангу и тылу расположенных на Перекопе частей. По произведенной накануне генералом Кутеповым перегруппировке защита Чувашского полуострова была возложена на кубанцев генерала Фостикова (вместо 34-й дивизии, стоявшей там раньше). На тех самых кубанцев, которых Ставка спешно потребовала из Феодосии, не считаясь ни с какими донесениями о полной их небоеспособности. Это была раздетая, голодная, измученная скитанием по горам Черноморья масса в несколько тысяч человек, едва-едва дисциплинированных. Отсутствие теплой одежды отозвалось самым печальным образом на их моральном состоянии.
В то время когда на Севастопольском рейде появился, наконец, транспорт «Рион», доставивший из-за границы обмундирование, армия уже, увы, замерзала. Офицеры и солдаты спасались только у костров и набивали соломой кули, чтобы хоть как-нибудь укрыться от холода. Опоздание обмундирования, за которое, если не ошибаюсь, было уплачено золотом еще покойным адм. Колчаком, имело фатальное значение, что было подчеркнуто и в одном из последних официальных сообщений Ставки.
Кубанцы не выдержали и бросили оружие. Лавина противника ринулась по двумя направлениям: на Армянск, то есть в глубокий тыл, и перейдя еще раз вброд Сиваш, по направлению главной оборонительной линии — в тыл защищавшей ее Дроздовской дивизии. Здесь произошел предпоследний небывало ожесточенный и кровопролитный бой. Дроздовцы и корниловцы, окруженные с севера и юга, вынуждены были пробивать себе дорогу в тыл по направлению к Юшуню. Настали последние дни страшной и тяжелой агонии.
Последние дни Большого дворца
27 октября. С девяти часов утра идет обычная для Большого дворца работа. Приходят, уходят посетители. Трещат телефоны. Являются с докладами к Главнокомандующему и начальнику штаба. После обеда генерал Врангель в сопровождении начальника штаба должен выехать на фронт. Делаются необходимые приготовления к отъезду, переносятся в автомобиль и отправляются на вокзал новенькие, еще не освященные знамена для вручения частям Корниловской, Марковской и Дроздовской дивизий. В 3 часа дня Главнокомандующий уезжает, начальник же штаба остается в Севастополе.
28 октября. Ночью Главнокомандующий возвратился. Он доехал только до Джанкоя и там имел продолжительное совещание с генералом Кутеповым, совещание, на котором была решена судьба Крыма. Знамен раздать не успел. Непривычно рано — в начале десятого часа, приходит адмирал Мак-Келли (глава американской миссии). После его ухода докладывают о приезде графа де Мартеля (представитель Франции на Юге России). Во дворец вызывается командующий флотом, и больше часа в кабинете Главкома идет совещание. Затем почти до самого обеда продолжается прием иностранных представителей.
Настроение у всех подавленное, чувствуется растерянность. Никто не сомневается в полном крахе, всех интересует одно — как пройдет эвакуация. В порту судов на 30 000 тонн. Усиленно говорят о том, что де Мартель обещал вызвать из Константинополя транспорты и военные суда для защиты, в случае надобности, подступов к Севастополю. Пока что все находящиеся в порту коммерческие суда, независимо от национальности, реквизированы; уже начинают грузить лазареты на транспорт «Ялта» и некоторые центральные учреждения на «Рион». В городе чувствуется большая нервность, встречаются телеги с вещами, автомобили с больными и ранеными. Цены лихорадочно растут, фунт стерлингов дошел до 600 тысяч.
По последним известиям с фронта, войска занимают укрепления на линии село Казак — Соленые Озера. Напор большевиков продолжается с невероятной силой. За ночь они подвезли тяжелую артиллерию и при ее поддержке предпринимают одну атаку за другой. В Севастополе боятся главным образом выступления местных коммунистов и беспорядков в порту. По приказанию начальника штаба из чинов управления генерал-квартирмейстера и дежурного генерала составлены отдельные команды. Все вооружены, кроме винтовок, еще и ручными гранатами, чтобы иметь возможность, в случае нападения, отстоять штаб собственными силами. Часть конвоя Главнокомандующего еще днем переведена во дворец, в 8 часов вечера по приказанию коменданта главной квартиры туда же прибывает взвод офицерской роты и размещается в обоих этажах здания.
Во дворце работа кипит. Никто не думает об отдыхе. По телефонам ежеминутно отдаются распоряжения. В 9 часов в помещении Главнокомандующего начинается заседание членов правительства, посвященное вопросам текущего момента. На заседании присутствуют по особому приглашению митрополит Антоний и епископ Вениамин. Генерал Врангель почти не выходит из своего кабинета. В два с половиной часа ночи во дворец вызывается генерал Слащев, и Главнокомандующий предлагает ему выехать на фронт. Об этом, видимо желая успокоить общество, сейчас же дают знать во все газеты.
29 октября. Вчера сданы позиции у Соленых Озер. Войска отошли к станции Юшунь на третью и последнюю линию укреплений. Такой быстрой сдачи «укреплений» у Соленых Озер, кажется, мало кто ожидал. Всюду деятельно готовятся к эвакуации. В штабе — в полутемных и узких коридорах гостиницы «Бристоль» — суета. Спешно строятся и вооружаются чиновники и писари штаба. Во всех отделениях идет упаковка бумаг, карт, увязываются сундуки. Берется только самое необходимое, все остальное беспощадно сжигается. Жгут, конечно, не разбирая, и наряду с ненужными бумагами бросаются в огонь и весьма ценные, с исторической точки зрения, документы. Менее нервно идут приготовления к отъезду в Большом дворце.
По соглашению с командующим флотом — назначены суда для эвакуации; все наличные пароходы распределены примерно так: 1-му