Книга Тарра. Граница бури. Летопись вторая - Вера Камша

— Да, Проклятый меня побери! — взревел бывший рыцарь.

— Ну наконец как человек заговорил, — удовлетворенно вздохнул старейшина Совета паладинов. — Да не смотри ты так! Великие Братья меня не осудят, а до твоего Триединого нарисованного мне дела нет. Не верил я в него всю жизнь и напоследок верить не собираюсь. И не пытайся в угоду своей совести нужное дело загубить. Чистеньким нужно в лесу жить да грибами питаться, а взялся других в бой водить, без крови не обойдешься…

— Ты прав. — Лицо Феликса стало жестким. — Принимаю на себя всю ответственность.

— Ну, это ты загнул, — собравшийся умирать маринер лукаво подмигнул главе Церкви, — всю не нужно. Только половину. За себя я как-нибудь отвечу, если кто вдруг спросит. А ты отвечаешь за то, чтоб из того, что я узнаю, толк вышел. Хотел я с этим делом к Шани Гардани сунуться, да раздумал. Он-то уж точно себя бы потом заел, а вы объявили себя всеобщими пастырями да за чужие грехи молельщиками, вот и отдувайтесь.

— Хорошо, — кивнул Архипастырь, — клянусь сделать все, чтобы помочь Благодатным землям и… Рене. Когда ты…

— Да прямо сейчас, — перебил старик. — С морем и корабликами я попрощался, за правнука выпил, а в вашем сухопутье мне смотреть нечего. Сколько ждать-то потом?

— Как когда, но не меньше шести часов.

— Значит, подожду. Есть тут у тебя место, где нам не помешают?

— Есть. — Феликс встал и открыл неприметную дверцу, в которую не столь давно его предшественник провел Романа Ясного. Убранство потайного кабинета Архипастыря не изменилось, и Эрик опустился в то самое кресло, в котором сидел бард.

— Подходит. Из такого не свалишься. Пожалуй… Сначала выпьем с тобой вина, а потом и делом займемся. Давай два кубка.

Феликс покорно разлил темно-красную терпкую жидкость, которой, случалось, заливал свою тоску и одиночество. Маринер посмотрел вино на свет.

— Добрая лоза! Помню, взяли мы атэвский корабль с таким же… Только его ненадолго хватило. Вся Идакона пила. Ну, твоя святость! Пью за тех, кто остается. За тех, кто в море и на земле будет идти до конца против ветра. Удачи вам! Уж не знаю, встречу ли я на Далеких Берегах тех, кого мы потеряли, но пусть им в вечности, где бы они ни были, тепло будет! Пей, Флориан! Тебя ведь Флорианом зовут?

— Да.

— Тогда за удачу и за победу, Флориан.

— Арде!

Эрик поставил пустой кубок на столик, еще раз обвел глазами полутемную комнату и просто сказал:

— Пора.

Клепсидра на столе самоуверенно и равнодушно отсчитывала время. Эрик и Феликс беседовали. Архипастырю было не по себе, старый маринер ждал конца совершенно спокойно. Более того, он рассказывал главе Церкви вещи, которые могли потом пригодиться. Феликс рискнул подняться к вечерней службе, потом вернулся и даже по настоянию Эрика выпил и признался, что не верит пророчеству Тиверия. Или, вернее, не верит записавшему его Максимилиану. Эландец кивнул и посоветовал кое к кому спиной не поворачиваться. Они заговорили о Великих Братьях, и тут моряк прервал себя на полуслове. Лицо его оставалось спокойным, только руки судорожно сжали подлокотники.

— Нужно ждать, — голос старого паладина стал ровным, спокойным и сильным, — ждать, даже когда это покажется безумием. Ждать и помнить. В землю упали зерна. Им нужно время. Придет год Трех Звезд, и поднимет меч последний из королей. Голубая звезда канет в море, Алая вернется на небо, Темная не погаснет. Она зажжена Избранным, но озарит путь Последнему, предвещая победу. Не бойтесь ночи, не бойтесь дня. Тьма защитит от Тьмы, Свет от Света. Не плачьте об уходящих в бой.

Старый маринер осекся. Голова его упала на грудь. Феликс бросился на колени перед умирающим, и ему показалось, что он разобрал смутный шепот: «Созвездие Рыси… Темная звезда… Им не сойтись, но свет их вечен…»

Серое море

Странный узор из сероватых, голубоватых и розоватых разводов создавал иллюзию игры света на замерзшем стекле и был ему откуда-то знаком. Но откуда? Рене знал, что спит, но обязательно должен проснуться и что-то успеть. Успеть, пока Геро досматривает утренний сон.

Какие странные обычаи у атэвов — они заставляют своих женщин закрывать волосы и нижнюю часть лица. Глупо и некрасиво. Калиф подарит ему свою лучшую саблю, если арцийки станут носить покрывала, серебристые покрывала с переливчатым зимним узором… Но зачем ему еще одна сабля? Роман недавно подарил ему шпагу. Сговорились они с Майхубом, что ли…

Нет, он все-таки спит, но пора просыпаться, он не может опоздать, Эрик за него поручился… Рене Аррой докажет, что третий сын герцога может стать настоящим маринером, но для этого нужно заставить себя встать.

Ох, не надо было вчера столько пить, это вино слишком сладкое, а от сладкого вина всегда хочется спать. Он и сейчас спит, знает, что спит и должен проснуться. Если проклятый монах застанет его спящим, то донесет отцу. Ведь он так и не выучил урок, хотя зачем ему это теперь? Он давным-давно не учится ни у какого монаха, а отец мертв уже много лет. Просто он спит и видит сон, но нужно заставить себя проснуться. И он, конечно же, пьян, иначе почему голова стала такой тяжелой, а глаза не открываются? Они с Марко вчера слишком много пили за Герику, но теперь все в порядке — она принадлежит только ему. Это его женщина, навеки… Понять бы еще, откуда здесь эти серебряные разводы… А, это же плащ Залиэли, значит, где-то и она сама…

Эльфийке не понравится, что он спит на ее плаще, ведь в ее жизни больше не может быть мужчин. Да и ему это не нужно, у него есть Геро, не мог же он, в самом деле, остаться с Залиэлью, да еще и забыть об этом! Если Герика увидит его с этим плащом! Но нет, она ведь теперь далеко…

Нужно проснуться, будет плохо, если их накроют сонными! Интересно, который сейчас час, утро или вечер? Почему ничего не видно? Ах да, он же в пещере, сейчас сюда придет Илана.

Илана? Его племянница? Что ей от него нужно, ведь она замужем за Годоем? Он совсем рехнулся, ведь идет война и ему надо на стены! Вчера они отбили пять приступов, потому-то он так и устал. Неужели его все же ранило? Да нет, иначе Феликс сказал бы. Уже, наверное, поздно, почему Зенек его не будит? Может, мальчишка тоже проспал и его уже ждут?

Хотя кто его может ждать, кроме Герики?! Великие Братья, ну и ночка, ни звезды, ни луны… Только дурацкое мерцание перед глазами. А может, ну его, когда надо — разбудят, а сейчас он никому не нужен и может отдыхать! Ну нет, император отдыхать не должен, а адмирал тем более. Нужно встать и идти. Нужно встать! Встать! Проснуться и встать!

Рене с трудом поднял голову и обвел мутными глазами низкое черное небо. В горле сидел отвратительный скользкий ком, по вискам мерно и настойчиво били молоты. Адмирал стиснул зубы и приподнялся на локтях. Палуба «Созвездия» тускло мерцала серовато-серебристым светом. Он протянул вперед руку и осмотрел пальцы, затем ощупал голову, шею, грудь и снова поднес пальцы к глазам. Крови не было. Значит, он не ранен, скорее всего, его просто стукнуло во время шторма по голове. Шторма? Разве был шторм? Ах да, была какая-то магическая круговерть, с которой сражалась Залиэль, пока он удерживал корабль. Адмирал подавил стон и попробовал сесть. Удалось, хоть и не сразу. Глаза упрямо отказывались смотреть вперед. Стоило оторвать взгляд от руки или досок палубы, как горло сжимало и все начинало плыть. Какое-то время Рене просидел с закрытыми глазами, прислушиваясь. Скрипели снасти, хлопала провисшая парусина, что-то слегка потрескивало…