Книга Большая пайка - Юлий Дубов

Фрэнк быстренько прикинул в уме. На Первый Народный было завязано не менее половины всего бизнеса. Но отказываться никак нельзя. От таких предложений не отказываются. Пожалеешь половину — потеряешь все. Он хорошо знал мертвую бульдожью хватку московских, а в особенности — кремлевских людей. Как акулы, почуявшие запах свежей крови, они рвали живое тело, пока не добивались полного, но быстро проходящего насыщения. Однако, в отличие от акул, с этими людьми можно было договориться, и они соглашались, откромсав от жертвы наиболее смачные куски, сохранить ей жизненно важные органы и предоставить возможности для частичной регенерации.

Интересно, что «папа» поручит своему комиссару?

— А чем он будет заниматься? — спросил Фрэнк, заранее зная ответ.

— Он вам сам скажет, чем будет заниматься, — предугаданно ответил начальник.

На том и порешили.

Появившийся на следующий день полковник Корецкий неделю ничем себя не проявлял. А потом завалил Фрэнка целой кучей бумаг. Подписав их, Фрэнк облегченно вздохнул. Рынки полковник не тронул. Рестораны и бензозаправки тоже.

Из занимавшихся обналичкой фирм отобрал всего две, сменив руководство. Между ними возникло что-то вроде разделения труда — полковник плотно контролировал банк и все его операции, но в деятельность компаний, проводивших через банк свои обороты, не лез, наличным оборотом прямо не интересовался, отстежке для братвы никак не препятствовал.

Фрэнк с трепетом ждал, когда же полковник проявит интерес к операциям с оружием, и наконец дождался. Однако никаких поползновений к тому, чтобы прибрать эти операции к рукам, Корецкий не обнаружил. Он просто дал Фрэнку понять, что полностью в курсе событий, и предложил:

— Давайте так. Это ваше дело. Я, конечно, должен бы доложить, но могу и не докладывать. Прямых нарушений закона не усматриваю. Вместо этого у меня к вам, Фрэнк Мамедович, есть одно предложение.

Когда Эл Капоне выслушал предложение полковника Корецкого, у него встали дыбом остатки волос. Но полковник успокоил Фрэнка:

— Чего вы боитесь? Это ведь — просто растереть. — Корецкий изобразил пальцами соответствующее движение. — Вы же прекрасно понимаете, Фрэнк Мамедович, кто за вами стоит. Этот… Платон… утрется — и все. С нами воевать никто не станет. Кроме совсем оголтелых. А он не такой. Он умный. И понимает, что сила солому ломит.

— А можно меня в это не впутывать? — осторожно поинтересовался Фрэнк.

— Кто же вас впутывает? — искренне удивился полковник Корецкий. — Если вас впутывать, то надо партнерство обсуждать. А здесь — извините — не ваш, а наш бизнес. Вы только проинформируйте ваших приятелей, чтобы под ногами не болтались. Как инфокаровская «крыша» называется? Ахмет? Вот его и проинформируйте. У него первого неприятности будут, если полезет на рожон.

Фрэнк все же поостерегся звонить Ахмету напрямую и передал информацию через общих друзей. Друзья потом сказали, что Ахмет отнесся с пониманием. Фрэнк облегченно вздохнул.

Однако облегчение длилось недолго. Когда Платон и Ларри вызвали Фрэнка на встречу, когда он, в инфокаровском клубе, посмотрел Ларри в глаза и вспомнил, где и когда с ним познакомился, а главное — кто их познакомил, — у него засосало под ложечкой. Потом, в «Метрополе», он искусно валял дурака, тянул время, всячески пытался отсрочить момент окончательного предъявления условий, но выслушал унизительный ультиматум до самого конца, а потом отнес пленку с записью полковнику. Фрэнк понимал: у «Инфокара» хватит сил, чтобы разнести вдребезги все его царство. Им не нужно будет начинать прямую войну с кремлевскими людьми, совсем не нужно. Партия просматривалась на все оставшиеся до мата ходы. Сначала разгром его, Фрэнка, бизнеса. Разгром силами тех, на кого кремлевские люди влиять не могли, кому «Инфокар» платил уже много лет — щедро и не дожидаясь особых просьб. Потом выход на Корецкого. Через него на Кремль. Лично на «папу». И зачистка концов. Но это будет потом. А начнут с него.

Три миллиона долларов… Да гори они огнем, эти деньги! Фрэнк готов отдать свои, личные бабки, лишь бы все это закончилось уже сегодня!

Однако полковник был настроен решительно и спокойно.

— Бросьте вы, Фрэнк Мамедович, — сказал он, небрежно бросая кассету с записью на край стола. — Не забивайте себе голову всякой ерундой. Пойдите отдохните, в казино там или к девочкам. Вы свое дело сделали, вот и живите тихо. Остальное — наша забота.

Уже не впервые у Фрэнка появилось ощущение, что в завязавшейся схватке с «Инфокаром» полковник отслеживает какие-то личные интересы, умело прикрывая их тремя миллионами для своих хозяев. И эти личные интересы для полковника намного важнее, чем три или даже тридцать миллионов для «папы».

А теперь, в самолете, исходя от страха холодным потом, Фрэнк клял себя за то, что не снял тогда трубку, не позвонил «папе», не предупредил… Все могло пойти по-другому.

Тем не менее случилось то, что случилось. В отличие от Корецкого, Фрэнку не удалось пережить краткий звездный миг торжества, когда по всем телетайпным лентам прошла информация об убийстве неизвестным киллером генерального директора СНК и основателя «Инфокара». Через час после того, как полковник начал торжествовать победу, Фрэнку сообщили, что покушение имело место, но вместо заказанного Платона под пулю угодил совершенно посторонний человек. О том, что это был старый друг, соратник и заместитель Платона, Фрэнк узнал только тогда, когда Платон уже пересекал воздушную границу страны. Да и изменить это уже ничего не могло.

— Ларри с ним? — спросил Фрэнк у своих информаторов.

— Нет, — ответили информаторы. — Ларри в Москве.

— Закажите билет, — приказал Фрэнк, переварив полученные сведения. — В Израиль. Чтобы немедленно. Депутатский зал. Охрану вызовите. Официальную, из ментов. Пусть будет бронированный джип. Я выезжаю в Шереметьево сейчас же. Билет буду ждать там.

Эл Капоне искренне считал, что с Корецким у него все кончено. Он заварил эту кашу, он же пусть ее и расхлебывает. Фрэнк строго-настрого запретил приближенным выдавать полковнику или кому-либо еще информацию о своем местонахождении. Он устроился на купленной два года назад вилле, не торгуясь заплатил местному охранному бюро и попытался зажить в свое удовольствие, выкинув московские дела из памяти.

Однако по ночам ему начали мерещиться веснушчатые пальцы Ларри, спокойно лежащие на белой скатерти в «Метрополе», и Фрэнк не выдержал. Он позвонил в Москву, поднял друзей и попросил присматривать за Корецким. И вообще ежедневно сообщать ему, что происходит.

Когда Фрэнку передали, что Корецкий даже в сортир не выходит без охраны, что проверять его машину на предмет наличия подложенной взрывчатки ежедневно приезжают специально обученные люди из ФСБ, но вообще-то полковник жив и здоров, — он сильно возрадовался. Шло время, ничего не происходило, и Фрэнк начал потихоньку успокаиваться, лелея в душе надежду, что как-нибудь пронесет.

Эта надежда лопнула в один страшный миг, когда Фрэнка нашли по телефону в ресторане за обедом и он узнал, что Корецкого больше нет.