Книга Испытание на прочность - Алексей Ильин

— Она… — прошептала Джеллика.

Тогда Мэрилин снова взяла коммуникатор, нажала пару кнопок.

Эрна ответила сразу же.

— Эрна, придумай Хелене поручение прямо сейчас, — сказала Мэрилин и нажала отбой.

Через пару секунд Хелена вытащила из кармашка шортиков комм, внимательно выслушала, после чего спрыгнула с коленей Поролона. Что-то сказала ему, чмокнула в щеку и собралась убежать, но тот в последнюю секунду все-таки успел поймать подругу за руку, впрочем, она легко вывернулась и, довольно смеясь, упорхнула.

— Видишь, — сказала Мэрилин, — все хорошо. Здесь девчонок не обижают.

На Джеллику было жалко смотреть, такие потрясение и смущение отразились на ее темненьком личике.

— Так вы все знали, Леди? С самого начала?

— Если бы я не знала, чем живут мои подчиненные, то бы была здесь не хозяйкой, а работницей. Почему ты решила, что все всерьез?

Джеллика испугалась.

— Я… просто она вырывалась, а он… и все смеялись… — у девочки на глазах выступили слезы.

— Тише-тише, попей лимонада, — мягко сказала Мэрилин. — Успокойся.

Гостья бросилась к столу, схватила стакан.

— Только пей медленно, — последовал приказ.

Она послушно все выполнила, пила мелкими-мелкими глотками, хотя рука, державшая стакан, дрожала, а зубы иногда клацали по краю. Однако этот простой процесс немного успокоил Джеллику, она перестала дрожать. Мэрилин мягко приобняла девочку за плечи и усадила на край кровати.

— Все, что было, осталось там, за Периметром… Может, снимешь курточку?

Странно, но в этот раз вместо того, чтобы выполнить приказ, Джеллика испуганно вцепилась в воротник своей более чем скромной одежды:

— Нет, спасибо, мне не жарко…

Мэрилин озадачилась. Конечно, она понимала: если сказать посуровее или прикрикнуть, робкая гостья выполнит приказ, однако пугать ее не хотелось. При этом следовало побыстрее выяснить причину невроза. Отпускать девчонку, не разобравшись в ее состоянии, было просто опасно. В первую очередь для нее самой.

— Джелли, если ты хочешь остаться, — заговорила Мэрилин, — придется говорить правду и ничего не скрывать. Обещаю, все, сказанное здесь, здесь же и останется. А теперь сними куртку. Пожалуйста.

Несколько секунд Джеллика осмысливала ее слова, а потом дрожащими руками стянула с себя джинсовку, оставшись в футболке. Собеседница, мрачнея все больше и больше, долгим взглядом смотрела на ее руки: на безобразную цепочку ожогов единого длинного шрама, на тонкие светлые линии порезов.

— Это все?

У девочки по лицу катились слезы. Разбрызгивая их, она покачала головой и подняла полу футболки, показывая… черт побери! — след от подошвы утюга.

Лишь железная выдержка позволила Мэрилин не выматериться. Она осторожно погладила гостью по густым, красиво вьющимся волосам:

— Расскажи, что с тобой было.

Вместо ответа Джеллика вдруг стала оседать на пол, сползая с кровати, а через секунду обняла колени собеседницы, уткнулась в них лицом и зарыдала так, словно ей пригрозили немедленной и мучительной смертью.

— Чш-ш-ш… — только и смогла сказать Мэрилин, поглаживая пружинки кудрей. — Все уже позади…

А сама сидела в совершеннейшем шоке — таких ситуаций в ее весьма насыщенной жизни еще не случалось.

Джеллика плакала долго, а когда затихла, Мэрилин отвела ее в ванную. Там девочка, икая, умылась, а потом долго вытирала опухшее лицо полотенцем, всхлипывая и, видимо, стыдясь. Пришлось снова обнимать ее за плечи и вести обратно в комнату, усаживать на кровать, давать попить, снова гладить по голове.

Какое же счастье, что на сегодняшнее утро никаких планов, кроме выспаться, у Мэрилин не было.

Мало-помалу гостья успокоилась и, наконец, начала говорить. Рассказала о жизни на островах, об океане, о бамбуковой хижине, об урагане, о Мусорной реке, о школе горничных, о мечте попасть в корпорацию, о том, как эта мечта сбылась. О красивом доме, в который ей посчастливилось попасть, и о своем хозяине — мистере Парсоне.

По мере того, как история приближалась к настоящему, Джеллика делалась все отрешеннее, ее взгляд остановился, а голос сделался безэмоциональным, пока она перечисляла унижения, которым подвергалась. Она рассказала про черные пакеты, про диван из светлой замши, про протухший стейк, про свои побеги, про наказания, про то, как мистер Парсон ее воспитывал, чтобы сделать идеальной, про то, как в их дом пришла гостья в сопровождении таких же крупных и страшных мужчин, как те, что отдыхали сегодня во дворе. Как один из этих мужчин говорил с ней и как после их ухода сорвался мистер Парсон. Рассказала про сбитые костяшки пальцев и забрызганную кровью рубашку, про командировку хозяина и автодиагност, про встречу с Рози, про украденный нож, про звонок мистера Парсона, про то, как он вернулся и она, поняв, что не справится с ним, решила себя убить, про остановку кара, про встречу с Джеком, про то, как заманила мистера Парсона в заброшенное здание, а Джек, то есть Рекс, его пытал, заставляя исправлять какой-то документ, после чего убил. Все-все рассказала, даже про то, что было в саквояже…

Казалось, этому рассказу не будет конца. У Мэрилин, которая прожила отнюдь не безоблачную жизнь и повидала немало, от услышанного шевелились волосы на затылке.

— Я думала Джек, то есть Рекс, меня убьет, как и мистера Парсона. Я даже не боялась. Мне так хотелось, чтобы все закончилось, но он… посадил меня в машину и повез в отель, купил одежду, дал новый ИДик, накормил и потом вернулся вместе с Пэм.

Когда рассказ завершился, Мэрилин надеялась, что Джеллика, увлеченная своими переживаниями, не заметит шока, который испытала слушательница. Леди лишь сказала:

— Рекс — последний рыцарь этого мира. Он был бы не он, если бы убил такую, как ты.

Джеллика судорожно вздохнула, прижимаясь к ее плечу воспаленным лбом:

— Он очень хороший…

Мэрилин обдумывала услышанное, а потом осторожно спросила:

— Скажи, Джелли, а когда этот… мистер Парсон принуждал тебя к близости, ты… ни разу не испытывала удовольствия?

Собеседница содрогнулась:

— Нет!

— Тогда еще один вопрос. Он когда-нибудь давал тебе таблетки, вызывающие влечение? Или после которых ты чувствовала себя странно?

Девушка посмотрела с удивлением:

— Влечение? Странно? Нет! — она опять с отвращением передернулась. — Нет…

— Это хорошо, — Мэрилин про себя выдохнула: над девчонкой изощренно издевались, но окончательно психику не вывернули, сведя воедино унижение и наслаждение. Вот уж где было бы проще убить, чем привести в норму. Хотя после такого понятие нормы вообще становится крайнее абстрактным. С другой стороны, она трижды пыталась сбежать. Трижды! И помогла Рексу. Это что-нибудь да значит. Например, что она достаточно отчаянна и упряма. Хорошие качества. Значит, не все еще потеряно.