Книга Принцип оборотня (сборник) - Клиффорд Саймак

– Мне приказано, – ответил капитан, – сопроводить вас в Вашингтон, в штаб Космической службы. Если к этому не будет препятствий.

– Препятствий не будет, – заверил его Блейк. – Я не собираюсь оказывать сопротивление.

– Я не вас имею в виду, – сказал капитан, – а толпу на улице.

– Что значит «толпу»? Какая такая толпа?

– На этот раз толпа поклоняющихся вам фанатиков. Дело в том, что возникли секты, которые, насколько мне известно, верят, будто вы пророк, посланный избавить человека от его греховности. А иногда собираются другие группы, объявившие вас исчадием… Извините, сэр, я забылся.

– А что, – поинтересовался Блейк, – эти группы, и те и другие, причиняют вам какие-нибудь хлопоты?

– Причиняют, сэр, – подтвердил капитан. – И иногда немалые. Поэтому мы должны выбраться отсюда незаметно.

– Но почему не выйти через ворота? И положить всему конец?

– Боюсь, что ситуация не столь проста, как вам кажется, – сказал капитан. – Буду с вами откровенен. Кроме нескольких наших людей, о том, что вы уйдете отсюда, не будет знать никто. По-прежнему будет стоять охрана и…

– Вы будете делать вид, что я все еще здесь?

– Да. Так мы избежим ненужных осложнений.

– Но когда-нибудь…

– Нет, – покачал головой капитан, – по крайней мере, не скоро, очень не скоро. Вас никто не увидит. А корабль уже ждет. Так что вы можете лететь, конечно, если хотите лететь.

– Спешите избавиться от меня?

– Может быть, – ответил капитан. – Но еще и хотим дать вам возможность избавиться от нас.

Глава 30

Земля хочет избавиться от него. Возможно, он просто внушает ей отвращение. Мерзкий плод ее собственного честолюбия и фантазии, плод, который надо быстренько замести под половик. Ибо не осталось ему места на Земле и среди людей, и вместе с тем он был порождением человечества, а его существование стало возможным благодаря смекалке и хитроумию земных ученых.

Блейк раздумывал об этом, когда впервые удалился в церковь, и теперь, стоя у окна своей комнаты и глядя на улицу Вашингтона, он знал, что был прав и точно оценил реакцию человечества.

Хотя нельзя было определить, в какой степени эта реакция исходит непосредственно от людей Земли, а в какой – от чинуш Космической службы. Для Службы он был давней ошибкой, просчетом планирования с далеко идущими последствиями. И чем быстрее от него избавятся, тем им будет лучше.

Блейк помнил, что на склоне холма за оградой кладбища была толпа, которая собиралась, чтобы отдать дань уважения тому, чем он был в ее глазах. Зеваки? Разумеется. Верующие? Более чем вероятно. Люди, падкие на любые свежие сенсации, которыми можно заполнить пустоту жизни, но все равно человеческие существа, все равно человечество.

Блейк стоял и смотрел на залитые солнцем улицы Вашингтона, на редкие машины, сновавшие по проспекту, и ленивых пешеходов, слонявшихся под деревьями на тротуарах. Земля, думал он. Земля и люди, живущие на ней. У них есть работа, семья, ради которой стоит спешить домой; у них есть домашнее хозяйство и увлечения, свои тревоги и маленькие торжества, друзья. Но это – зависимые люди. Интересно, мог бы он задумываться об этом, если бы сам был зависим, если бы в силу каких-то невообразимых обстоятельств человечество приняло его? Одному ему было не по себе. Блейк не воспринимал себя как одинокое существо, поскольку были и двое других, которые держались вместе, соединившись вместе, соединившись в том сгустке вещества, из которого состояло его тело.

Их не интересовало то, что он угодил в эмоциональный капкан, хотя там, в церкви, они и высказывали к этому интерес. То, что им самим были недоступны такие чувства, к делу не относилось.

Но удел изгоя, исход с Земли и скитания по Вселенной, доля парии – этого ему, наверное, не вынести.

Корабль ждал его, он был уже почти готов. И решать предстояло Блейку: он мог лететь или остаться. Хотя Космическая служба ясно дала понять, что предпочла бы первое.

Да и что он приобретет, оставшись? Ничего. Разве что слабую надежду в один прекрасный день вновь обрести человечность.

А если он на это способен, хочет ли он этого?

В голове загудело: Блейк не находил ответа. Он стоял, со скучающим видом глядя в окно и почти не видя того, что творится на улице.

Стук в дверь заставил его обернуться.

Дверь открылась, и он увидел стоящего в коридоре охранника. Потом вошел какой-то человек, и Блейк не сразу узнал его. Но затем разглядел, кто это.

– Сенатор, – проговорил он, подходя к человеку, – вы очень любезны. Я не думал, что вы придете.

– А почему, собственно, я не должен был прийти? – спросил Гортон. – В вашей записке было сказано, что вы хотите поговорить со мной.

– Я не знал, захотите ли вы видеть меня, – произнес Блейк. – В конце концов, я, вероятно, внес свой вклад в исход референдума.

– Возможно, – согласился Гортон. – Стоун поступил в высшей степени неэтично, использовав вас в качестве негативного примера. Хотя я обязан отдать должное этому парню: использовал он вас великолепно.

– Мне очень жаль, – проговорил Блейк. – Это я и хотел вам сказать. Я бы приехал повидать вас, но, похоже, сейчас меня держат на коротком поводке.

– Ну-ну, – возразил сенатор. – Думается, у нас куда больше тем для беседы. Референдум и его результаты, как вы можете догадаться, – довольно болезненный для меня предмет. Только позавчера я отослал им прошение об отставке. Откровенно говоря, мне понадобится время, чтобы привыкнуть к мысли, что я не сенатор.

– Может быть, присядете? – предложил Блейк. – Вон в то кресло, что ли. Я могу раздобыть немного коньяку.

– От всего сердца одобряю эту мысль, – сказал сенатор. – Уже достаточно поздно, можно начинать дневное возлияние. В тот раз, когда вы пришли к нам в дом, мы пили коньяк. Если память меня не подводит, бутылочка была особая.

Он сел в кресло и обвел глазами комнату.

– Должен заметить, что о вас неплохо заботятся, – заявил он. – По меньшей мере офицерские апартаменты.

– И страж у дверей, – добавил Блейк.

– Вероятно, они немного побаиваются вас.

– Наверное, но в этом нет нужды.

Блейк подошел к винному шкафчику, достал бутылку и два стакана. Потом он пересек комнату и уселся на кушетку лицом к Гортону.

– Как я понимаю, вы вот-вот покинете нас, – сказал сенатор. – Мне говорили, что корабль почти готов.

Блейк кивнул, разливая коньяк.

– Я немного размышлял об этом корабле, – сказал он. – Экипажа не будет. Я один на борту. Полная автоматика. Сделать такое всего за год…

– О, не за год, – возразил сенатор. – Разве никто не позаботился рассказать вам о корабле?